Дыхание у него тоже было холодное — но куда теплее воздуха кругом, поэтому оно опалило Мэри ухо. Его крик сотряс её голову, и Мэри вздрогнула. Глаза её сами собой распахнулись. Кругом неё расстилались всё те же тёмные воды, всё то же чёрно-синее небо смотрело сверху, а вдалеке болтались, как чайки, белые спасательные нагрудники. И их обволакивала тишина. Атлантика молчала величественно и недоступно. Только время от времени, словно случайная дробь, неважная и совсем незаметная, всплескивались над холодными водами чьи-то далёкие крики — теперь они уже больше походили на стоны. Сладкое одеяло сонливости тотчас слетело с Мэри. Скрежещущие, булькающие, жалобные тонкие звуки вдалеке проникали не в уши, а в самое сердце, ввинчивались в него и лопастями разрывали на части. Это был не тот звук, что можно позволить себе забыть, оказавшись в безопасности. Сейчас же он, как буревестник, набрасывался на Мэри, предостерегая о том, что и она не чужда участи тех людей, гибнущих сейчас в ледяной воде. Она с трудом повернула голову к мистеру Уайльду. Тот настороженно глядел вдаль, и его синие губы дрожали. Даже в темноте она могла видеть, как ярко — неестественно ярко — блестят его серые глаза. — Они тонут… — прошептала Мэри, — почему шлюпки всё ещё не вернулись? Казалось, что прошла уже целая вечность. — Они боятся, — Уайльд с трудом мог говорить. Он часто останавливался, стараясь восстановить дыхание, но оно неизбежно подводило его снова и снова. Уайльд быстро облизнул губы и пробормотал: — Боятся паники. Если все эти люди бросятся на шлюпку, чтобы спастись, они утопят её. — Но ведь… — Мисс Джеймс, — Уайльд аккуратно снял руку с её спины, — пожалуйста, попробуйте залезть на этот сундук. Мэри прильнула лбом к груди Уайльда. Его сердце билось ещё глуше и реже: казалось, оно раздумывает, стоит ударить в очередной раз или нет. — Я боюсь, — одними губами шепнула она. — Мне страшно, что я упаду в воду. — Вы не упадёте, — шепнул Уайльд ей в волосы, — я здесь, этого не случится. Попробуйте. — Мне страшно, — повторила Мэри. Сундук, беспечно покачивавшийся на воде рядом с ними, казался ей тёмной и угрюмой тенью, отвратительной, как силуэт падальщика. — Мисс Джеймс, я прошу вас, полезайте… — А как же вы? — Меня он не выдержит: я слишком для него тяжёл. Мэри с трудом сглотнула. Всё меньше и меньше становилось белых точек на чёрной воде вдалеке. Протяжный, тревожный стон, паривший над водой, замолкал. Тишина неудержимо наваливалась ей на плечи, и снова предательски мягкие лапы смыкали ей веки, обещая вечное блаженство и спокойствие в глубочайшей тьме мира. Она слабо кивнула, и голова её конвульсивно затряслась. Мэри неаккуратно оторвалась от мистера Уайльда (её словно пришило к нему), и взмахнула скрюченной рукой. Снова лёд и влажность забились ей под рукав, пропитали его и настойчиво потянули книзу. Мэри подняла другую руку. Вода сама резала её, словно нож, а тело едва тащилось следом — оно было как каменное, неподатливое и тяжёлое. — Ну же, мисс Джеймс! Мэри вцепилась судорожно сведёнными пальцами в бок сундука. Он непослушно ускользал из-под неё, он кренился и тонул под её весом. Уайльд схватил её за плечо и подтолкнул; Мэри навалилась на сундук, и он опасливо закачался над водой. Холод набился ей в ноздри, она взвизгнула, и сундук колыхнулся — вот-вот перевернётся. Она как будто барахталась в тяжёлой, неприветливой, враждебной пустоте, готовой за одну-единственную ошибку смять и уничтожить. Мэри простонала: — Я не могу! — Хватайтесь! Уайльд поднял её ещё выше, и Мэри тяжело охнула. Сундук был твёрдый и неприятный, и на нём было даже холоднее, чем в воде. Сковывающие ледяные кандалы распались на её руках. Мокрые юбки тотчас прилипли к крышке. — Держитесь? — спросил мистер Уайльд взволнованно. — Д-да… — пробормотала Мэри. Её зубы отчаянно стучали. — Кажется… да… Вода под нею всё ещё волновалась. Сундук неуверенно покачивался, заваливался, как искалеченный старик, то на один кованый бок, то на другой, и всякий раз, как один бок проседал, рука и нога Мэри снова попадали в воду, и снова холодные шарики прокатывались по её коже. У неё уже не осталось сил даже дрожать. Она лежала, распластавшись, на крышке, смотрела в тёмную воду под собой и боялась пошевелиться. Равновесие сундука было слишком хрупким. Он ушёл в океан почти по самую крышку; как Мэри ни пыталась бы съёжиться, она не помещалась целиком, и ноги её так и оставались в воде по колено. Юбки пристыли к телу, липкие и противные, как холодная паутина. — Мисс Джеймс, — хрипло сказал Уайльд совсем рядом, — вы меня слышите? Мэри аккуратно повернулась. Сундук недовольно взбрыкнул под ней и булькнул. Над головами у них опять грянул чей-то обречённый, исполненный муки и боли крик. — Да, — пролепетала Мэри едва повинующимися губами, — да… да, я вас слышу. Вода недовольно забурлила и забулькала: Уайльд, неловко прошивая её руками, поплыл к ней, как утка с подбитой лапой, и вцепился в один бок сундука. В темноте он казался совсем бледным. Вода срывалась с кончиков его волос, с его воротничка и рукавов с тусклыми золотистыми полосами. — М… мисс Джеймс, — голос Уайльда булькнул. На пару мгновений Уайльд притих, а затем снова с трудом забормотал: — Мисс… Джеймс… т-теперь… т-теперь ни в к-коем случае… н-не закрывайте… г-глаза… — Мистер Уайльд, неужели вам некуда залезть? — сипло воскликнула Мэри и задёргала головой. — Ос… осторожно! Вода наступила на сундук, словно решительный полководец, и Мэри тут же затихла. Холодный ветер гулял по её мокрым юбкам, обвившим ноги, и мокрым рукавам, прилипшим к рукам, и к мокрому лифу, который стягивал, как бинты, грудь, но вода оставалась невозмутимо гладкой. Кругом них равномерно кружились несколько шезлонгов, потерянный цилиндр, кружка и изящный столик. Уайльд держался за бок сундука, и его плотно сомкнутые пальцы казались голубоватыми от холода. Мэри осторожно опустила голову ниже. — М… мисс… — Тише, — прошептала она и медленно накрыла руку Уайльда своей. Никакого тепла не было ни у неё, ни у него — только влага и лёд. Мэри втянула воздух носом и аккуратно выдохнула. Уайльд поморщился. — Мисс Джеймс… — Так лучше? Она взволнованно следила за выражением его лица. Он даже не пытался скрыть свою усталость, и Мэри была уверена, что он борется с искушением, с отчаянным желанием закрыть глаза и уснуть. — Мисс Джеймс, берегите… б-берегите силы, — посоветовал Уайльд, — пожалуйста… — Я берегу, — сказала Мэри и сжала его ледяную руку обеими ладонями, — и вы, пожалуйста, не отказывайтесь от моей помощи. Я хочу вам помочь. П-пожалуйста… вы столько… столько сделали для меня и з-запрещаете… отплатить такой малостью. — Мисс Джеймс… аккуратнее… вы можете… п-перевернуться… — Не волнуйтесь, — Мэри настойчиво сжала его руку, — н-не волнуйтесь… Мистер Уайльд… почему… п-почему мы не встретились раньше? Уайльд промолчал — но он, конечно же, её слышал. Он не отводил от Мэри мерцающего взгляда. — Если бы только у меня было б-больше времени, — прошептала Мэри, — если б-бы… если б-бы только я узнала вас совсем чуть-чуть… чуть-чуть раньше… какой же счастливой я была бы тогда! Уайльд пристально смотрел на неё и молчал. За спиной него пропали из виду ещё несколько белых нагрудников. — Крики затихают, — сказал он негромко, — к-кажется… прошло уже немало времени. — Они… — заикнулась Мэри, и Уайльд слабо кивнул. — Д-да… Мэри неуверенно провела пальцем по его руке. Она была как мраморная — совсем холодная, твёрдая и безучастная. Мэри даже не могла быть уверена, что Уайльд чувствует её прикосновение. — Мистер Уайльд… — Да? — За нами правда вернутся? П-правда? — она совсем не хотела плакать, но слёзы выступили на глазах её сами собой — и опять предсказуемо и больно обожгли веко. Мэри устало склонила голову и прижалась лбом к его руке. Уайльд неловко придвинулся ближе — казалось, что тело его зажило отдельной жизнью, что теперь он не властен над самим собой. — Вернутся, мисс Джеймс, — пообещал он, — об… обязательно. Т-терпите и ж-ждите… оставайтесь сильной… м-мисс Джеймс. Мэри мелко закивала. Она не могла сказать, дрожь сотрясает ли её тело, сама ли она кивает, чтобы согласиться с Уайльдом? Холод был повсюду — не только снаружи неё, а и внутри. Холод цепко сжимал её в объятиях, и туман опять закрадывался в её тяжелеющую голову. — Мистер Уайльд… я буду… буду сильной, м-мистер Уайльд, но… — Но… — В-вы… пожалуйста… пожалуйста… останьтесь рядом… не покидайте м-меня… никогда… никогда меня не покидайте! Уайльд слабо вздохнул и тоже неровно, мелко и стремительно закивал. Из его рта вырывались облачка седого холодного пара. — Н-никогда, — прошептал он, — н-никогда, мисс Джеймс. Глава 28. Гибель титана Когда «Титаник» переломился пополам и нос его печально зарылся в воду, Джо ощутил такой толчок, что руки его едва было не выпустили надёжное леерное ограждение. Казалось, что корабль в днище яростно боднул взбесившийся бык. Задрожало всё кругом него: палуба, борт, мачта, пассажиры, которые изо всех сил льнули к канатам, надстройкам и скользким перилам… — Спасите! На помощь! — Господи, господи, господи! Джо отвернулся и прижался носом к ограждению. Нога его по-прежнему оставалась бесчувственной и тяжёлой; тяготила его, как камень — утопленника. И Джо боялся смотреть в воду — та теперь была совсем далёкой и слабо, таинственно мерцала, — потому что вода сулила ему только смерть. Корма дрогнула и неуклюже, как хромой нищий, завалилась набок. Теперь она стояла почти вертикально над океаном, точно чей-то гигантский палец, обвиняюще тычущий в небо, и палуба стонала.