— Помогите! — призвала она изо всех сил и замахала руками. Воздух вышибали из лёгких невидимые молоты. — Мистер Уайльд! Где же вы?.. А потом волна догнала её, и спиной Мэри почувствовала лёд, который тонкими пальцами с коготками прогулялся по позвоночнику. Она ускорилась, хотя в груди уже всё горело, хотя отчаянно колотилось сердце — и волна накрыла её с головой. Ледяные воды Атлантики сомкнулись над Мэри, окутали её смертоносными объятиями, вырвали воздух из лёгких и утащили за борт тонущего корабля. Глава 27. Никогда не покидайте меня Мэри никогда не слыла хорошей пловчихой. Тем не менее, плавать она умела: мистер Джеймс не пренебрегал физическим развитием дочерей, он старался воспитывать обеих так, чтобы они знали и умели всё, что могло бы пригодиться в жизни. Мэри не нравилось купанье: когда женщинам дозволялось выбраться на берег в специальном костюме, Мэри терялась и скованно закрывалась руками. Она была уверена, что все кругом смотрят на неё горящими алчными глазами, и ей казалось, на неё налипает видимая невооружённым глазом гадкая грязь. Мэри ненавидела плаванье всей душой, однако по настоянию отца она научилась нырять, сопротивляться течению и давлению и подниматься с больших глубин. Она заливалась слезами, когда отец снова и снова требовал от неё исполнения его жёстких приказов, жаловалась матери и потом, в тишине, клялась себе, что отца на дух не выносит и никогда не простит — и каялась в этом на исповеди с замиранием сердца. Сейчас Мэри возносила покойному отцу хвалу за его суровые уроки. Если бы мистер Джеймс хоть однажды смилостивился над старшей дочерью и прекратил дрессировку, Мэри не всплыла бы сегодня над ледяной поверхностью Атлантики. Первые мгновения борьбы дались ей тяжело. Холодная вода сковала её руки и ноги, обтягивала их хлёстким хлыстом; тяжёлый молот, ударивший в середину груди, вышиб из её губ рваный выдох, и она поначалу растерялась. Волна с шумом накатила на корабль и увлекла Мэри за борт — прочь от «Титаника», далеко в океан. Вода наполнила её рот и уши, одежда её тут же отяжелела и плотно облепила тело. Холод кусался, как неприрученный зверь, и уже через несколько мгновений зубы Мэри мелко застучали. Она хотела бы крикнуть и позвать на помощь, но горло её не слушалось. Собственное тело как будто перестало повиноваться ей. «Я хочу жить!» Эта мысль была такой безумной, такой сильной и злой, что Мэри встрепенулась. Всем телом она подалась вверх, и тяжёлые холодные оковы спали с её рук. Она мощно захватывала толщу воды, стремясь к поверхности, и ледяные струи скатывались с её волос на промокшие воротники. Туфли и юбки, как каменные, утягивали её на дно. Под ногами она ничего не чувствовала — и оттого казалось, будто она парит в убийственно холодном густом воздухе. Куда плыть, она не понимала: повсюду вода была одинаково равнодушной, тусклой и холодной. Сердце её билось гулко, неровно, каждый удар отзывался гулким пронзительным эхом в ушах. Вода расступилась у неё над головой, и гулкий, навязчивый, тяжёлый шум тут же умолк. Мэри резко втянула воздух полной грудью и поперхнулась. Ледяные иголки кололись уже и в горле, и в лёгких, и даже в сердце. Мэри неловко помахала рукой над головой. «Где я?» Она сощурилась. Кругом расстилалась чёрная мгла — только океан светился потёртым синеватым серебром. С печальным бульканьем из воды кругом выныривали деревянные обломки, сундуки, чемоданы с именными бирками, шезлонги, даже столы. Протяжные вопли, похожие на крик покинутого кота в ночи, раздирали торжественное спокойствие Атлантики. Мэри повертела головой. Вдалеке от неё вдруг что-то мелькнуло — и тут же снова погасло. Но Мэри уже углядела сумрачный тяжёлый силуэт, похожий на искалеченную собачью лапу грандиозных размеров. Лапа, покачиваясь над водой, постепенно проваливалась в её толщу, кренясь на один бок, что тускло мерцал влажным сероватым блеском. Под лапой с печальным голодным бульканьем крутилась глубокая тёмная воронка. «Неужели… все?» Опустошенное сердце её затрепетало. Мэри прикусила губу и отчаянно замотала головой. «Господи… господи, неужели это всё, что осталось от нас… от нашего корабля?» Холод воды вышибал ледяной воздух у неё из груди тяжёлыми кулаками. Мэри беспокойно повертела головой и отчаянно зашипела сквозь зубы. Ног она уже вовсе не чувствовала, и казалось, что совсем скоро перестанет чувствовать и всё своё тело. Мэри неуверенно протянула руку, скрюченную, как птичья лапа, и крепко схватилась за ножку шезлонга. Ножка была даже холоднее, чем вода кругом. На ресницах у Мэри тут же повисли слёзы. Слёзы дрогнули, сорвались, и их тепло обожгло обледеневшие щёки. Дыхание её сбивалось. — Господи… — Мэри сама не замечала, что говорит это вслух, — не оставь… меня… помоги… мне… Она неуклюже подвинулась к шезлонгу ближе. Гигантская лапа уходила под воду, и кругом неё океан волновался: казалось, будто эту лапу утягивает в себя неведомая колдовская сила. Даже здесь, со своим шезлонгом наедине, Мэри чувствовала давление воды и утягивающую силу: воды воронки беспорядочно крутились, приманивали к тонущему обломку поклажу, столы и шезлонги. Воздух раскололи надрывные, задыхающиеся, дрожащие крики. — Мама! — Помогите! — Пожалуйста, спасите меня! Спасите меня! Мэри дёрнулась. Столько голосов, эхом разбивших тишину, заставили её сердце сжаться и затрепетать. Над водой выныривали мокрые головы, издалека похожие на яблочные черенки, один за другим над стеклянной чёрной поверхностью показывались белые спасательные жилеты. Люди отчаянно вопили, размахивали руками, лезли на головы и топили друг друга, возмущая величаво спокойную чёрную воду. Жалобные стенания их походили на плач древнего фамильного привидения, что скитается между стен ветхого замка. — Помогите! Пожалуйста! — На помощь! На помощь! Рядом с Мэри забурлила вода. Она испуганно дёрнулась, едва не опрокинувшись спиной в ледяной океан, и в тот же миг в облаке крошечных водяных капелек перед нею показался человек. Его мокрые волосы прилипли к мертвецки бледному лбу, тугие воротнички плотно облепили напряженную шею, галстук исчез в океанских глубинах, и всё-таки Мэри сразу его узнала — и её обдало теплом, которое, совершенно неожиданное и даже неуместное здесь, всё-таки зародилось в глубине сердца. — Мистер Уайльд… — прошептала Мэри и подалась вперёд. Слова рвались из горла с трудом, словно натыкаясь на труднопреодолимую преграду. Обжигающее тепло паровым катком пронеслось по телу, вдыхая в него чувствительность. Слёзы снова покатились по её щекам и опалили кожу. — Мистер Уайльд… мистер Уайльд! Он встряхнул головой, туманный взгляд его с трудом сфокусировался на лице Мэри. — Мисс Джеймс! — хрипло воскликнул он и закашлялся. Ледяные капельки срывались с кончиков его растрепанных волос и с его побелевшего носа. — Мисс Джеймс… почему вы так и не сели в шлюпку? — Я не хотела уходить без вас, — неразборчиво пробормотала Мэри. Её трясло от холода. — Мистер Уайльд… простите… пожалуйста, простите, но я действительно… не могла бросить вас… одного… — Как же глупо… как же глупо это было с вашей стороны! — в сердцах воскликнул Уайльд. — Ведь теперь… Мэри мотнула головой — это вышло непроизвольно, — и неловко придвинулась ближе. Не только ноги её, но и всё тело до груди отказывалось повиноваться. Облачка пара, вырывавшиеся изо рта вместе с дыханием, могли бы согреть озябшие, трясущиеся, неловкие скрюченные руки — но пар этот не грел, а обжигал. Невидимые чудовища, притаившиеся под её ногами, настойчиво тянули на дно за каблуки туфель. — Всё хорошо, — пролепетала Мэри, — я с вами, мистер Уайльд. Я ничего не боюсь, когда я с вами. Уайльд покачал головой, и глубокое, неизъяснимое страдание обозначилось на его бледном лице. — Мисс Джеймс, — прошептал он, — почему… почему? Мэри с усилием улыбнулась. Голову её как будто сдавливало изнутри. — Я… я не могла уйти… не могла, — прошептала она. Губы едва её слушались. — Я сказала вам… что я искала вас… но я сама не знала, что я ищу… что это именно вы… и всё же мне хватило одного взгляда… это сравнимо с ударом… когда на вас неожиданно падает нечто тяжёлое и приносит озарение… вот чем была для меня встреча с вами. Вы… мистер Уайльд, я сразу поняла это… и, пусть бы для вас эта встреча могла ничего и не значить, я… могла быть поблизости, чтобы протянуть вам руку… помощи… если моя помощь будет вам когда-либо необходима. Уайльд смотрел на неё слабо светящимися в темноте глазами. За спиной у него взмётывались над водой скрюченные, как покореженные ураганом плети старых деревьев, руки. — Помогите! — Пожалуйста! — Я не хочу умирать! Стоны и вопли летали над молчаливой холодной Атлантикой. — Мисс Джеймс, — негромко сказал Уайльд, — спасибо за вашу заботу. Мэри испуганно притихла. — Я… простите… я сказала лишнее… я… я… совсем не понимаю, что я говорю, я… мне страшно… я не хотела погибать… и оставлять вас… — Тише, — пробормотал мистер Уайльд, — прошу вас, мисс Джеймс, нет нужды в лишних движениях… Мэри подавилась воздухом: тепло, физическое, желанное, накатило на неё и обхватило надёжно и крепко. Уайльд держал её одной рукой рядом с собой, другой цеплялся за ножку шезлонга. Их окружали обломки крушения — один за другим они всплывали и бодро начинали покачиваться на чёрной поверхности. — Мисс Джеймс… поднимите голову выше над водой… выше… — его дыхание сбивалось. — Нам нужно сохранить тепло… и дождаться, пока за нами вернутся шлюпки. Они обязательно вернутся. Мэри мелко покивала. Дрожь волнами пробегалась по всему её телу. — Мисс Джеймс… держитесь за меня крепче, — продолжал Уайльд, — и я прошу вас не отстраняться. Если мы прижмёмся друг к другу… мы сможем сохранить тепло дольше. Мэри сразу доверчиво прильнула к нему. Тепла у мистера Уайльда уже не осталось: всё забрал и поглотил ненасытный океан. — Вот так, — трясущимися губами вымолвила Мэри, — достаточно? — Да, — с трудом кивнул он. Кончик его носа наливался бледностью странного голубоватого оттенка. В глубоком мраке этой глухой ночи Мэри едва могла разобрать черты его лица. — Да, мисс Джеймс, теперь для вас главное другое: держаться крепче… и ждать… не позволяйте себе уснуть… не смыкайте глаз, даже если вам этого ужасно захочется… если вы это сделаете… вы умрёте… — Почему? По… почему? — клацнула зубами Мэри. — Замёрзнете насмерть, — свистящим шёпотом пояснил Уайльд. — Поэтому не смыкайте глаз, мисс Джеймс… и, прошу вас… следите за мной. Если вы заметите, что я засыпаю… не стесняйтесь, кричите на меня, расталкивайте, можете даже ударить… — Я никогда не смогу вас ударить! — возмутилась Мэри. — Никогда! — Если вы перепробуете всё остальное, а я так и не открою глаза, вам останется сделать лишь это, — срывающимся голосом шепнул Уайльд. — Поэтому, пожалуйста, примите к сведению… мои слова. Мэри изо всех сил втянула носом воздух — его тоже, казалось, наполнили десятки острых холодных игл. Она только и смогла, что спрятать лицо у мистера Уайльда на груди и замереть, как он ей советовал. Кругом них всплывали один за другим обломки корабля и поклажа, колотились и визжали в воде люди. Мэри сжалась и внимательно прислушалась. Сердце мистера Уайльда глухо, неровно стучало. Каждый стук его отсчитывал новое мгновение, что они провели в леденящей воде. Пугающее онемение сковало уже всё её тело. Мэри держалась за Уайльда не потому, что чувствовала в себе силы для этого, но потому, что пальцы её, сведённые мощной судорогой, отказывались разгибаться. Уайльд придерживал её одной рукой, а другой цеплялся за ножку шезлонга. Что-то булькнуло в тёмной воде, и на поверхность вдруг всплыло нечто тёмное, угловатое, высокое и крепкое. Мэри даже не повернула головы. Шум и давление внутри черепа её усиливались, казалось, что там, в её мозгу, собрался маленький оркестр и отчаянно гудит во все трубы, бьёт по всем барабанам и дёргает за струны всех своих скрипок. Мэри не могла пошевелиться. Она тупо смотрела на большой угловатый предмет и с отстранённым удивлением спрашивала себя: что же он такое и откуда мог здесь возникнуть? Нестерпимая сладкая тяжесть наваливалась ей на веки. Она уже едва держала глаза открытыми — только потому, что помнила последний наказ мистера Уайльда. — Мисс Джеймс! — он резко затормошил Мэри за плечо, и холод тут же спал, но кожа заныла от обжигающего тепла. — Мистер Уайльд, пожалуйста, уберите руку, мне больно… — Мисс Джеймс, — настаивал Уайльд над её ухом. Его голос стал совсем тихим, он срывался и хрипел. — Мисс Джеймс, сундук! — Правда? — равнодушно спросила Мэри. Она была бы куда счастливее, если бы Уайльд сам занялся исследованием своего сундука, раз это его так занимало, и позволил ей прикрыть глаза хотя бы ненадолго — на пару мгновений… «Я не усну, — твердила Мэри, малодушно опуская одно веко, — я всего лишь немного отдохну… разве не лучше было бы дожидаться помощи так? Если я буду паниковать и вытягивать шею над водой, хотя у меня болят все мышцы, я совсем скоро обессилею и пойду на дно. Не будет никакого вреда, если я всего лишь прикрою глаза на мгновение… на секундочку… ведь я действительно ужасно устала сегодня!» — Мисс Джеймс, нельзя спать! — Уайльд возвысил хриплый голос и склонился к самому её уху.