– Пермяков? – переспросила Ася. – Да, Генка Пермяков по кличке Пермяк. И, кстати, с конца марта по начало июня меня здесь не было. Уезжал по делам. Так что подруга ваша никак не могла в это время со мной общаться. – С-с-спасибо! – Ася попятилась и, видя, что Лебедев прирос к месту, ухватила его за полу куртки и потянула за собой. – Спасибо! – Уголовник он, что ли? – спросил Лебедев, когда они оказались в относительной безопасности лифта. – Кто? – спросила Ася. – Пермяков. – С чего ты взял? – Ну, раз у него кличка… – Это ничего не значит. Клички и в школе бывают, и в институте. Да мало ли где… – А у тебя какая была кличка? Ася задумалась. Да не было особо никакой клички. Аська и Аська. – А у тебя? Двери лифта разъехались, и Ася с Лебедевым оказались лицом к лицу с невысоким типом с маленькими злыми глазками, так и норовившими просверлить дырку в обоих сыщиках одновременно. Волосы на голове мужчины полностью отсутствовали, что позволило Асе предположить: это и есть тот самый Пермяк, о котором они только что разговаривали с Ивановым. И, чтобы убедиться в собственной правоте, она радостно произнесла: – Здравствуйте, Геннадий… – отчества Пермякова Ася не знала, поэтому замолчала. – Игоревич! – буркнул тот. – Вы вверх? – Нет, мы выходим! Пошли, Федор! – Это же был Пермяков? – спросила Ася у охранника. – Так точно, – с нескрываемой досадой ответил тот. За время, пока Ася с Федором знакомились с обитателями «Плазы», доблестного секьюрити словно подменили. Если поначалу он откровенно пялился на Асю, то теперь в его глазах явственно читалось: «Шли бы вы отсюда». Очевидно, ему не понравилось, что они попались на глаза высокому начальству. А вдруг они из племени настырных продавцов, что терроризируют обитателей офисов, навязывая свои товары, а он проморгал, не пресек их вторжение на вверенную ему территорию. В другое время Асю это обстоятельство огорчило бы, но только не сейчас. Ей просто необходимо было задать интересующий ее вопрос. – Надо же! А здесь у вас работал охранник – прямо одно лицо с ним. Такой же упитанный, лысый и галстук как у вас. Красивый… – Галстук – это форма. Он у всех наших одинаковый. А насчет упитанности – это вы что-то путаете, гражданка. – Да нет же, – настаивала Ася, с восхищением глядя в глаза секьюрити. – Я точно помню. И кармашки такие же, и погончики. Она протянула руку, словно собираясь потрогать погон форменной рубашки охранника, и он инстинктивно отпрянул. – У нас в отряде толстых нет и не было никогда, – заявил он, как припечатал. – Наш командир – сторонник здорового образа жизни, и никому спуску не дает. Пузанов-отставников на работу не берет, отсеивает уже на стадии резюме. – И все-таки… – не желала сдаваться Ася. Тут за ее спиной пришла в движение и зашуршала по полу карусельная дверь. – Пройдите, гражданка, – категоричным тоном потребовал охранник, – не стойте на проходе. Ася вышла на улицу мрачная, терзаемая чувством неудовлетворенного любопытства – настолько сильным, что его можно было заметить невооруженным глазом. А если этот глаз к тому же смотрел сквозь лупу влюбленности, подобно лебедевскому, то у его обладателя просто не могло не возникнуть желания пойти на что угодно: на любой риск, безумство, проявить геройство, но помочь это любопытство удовлетворить. – Ась, – сказал Федор, неловко беря девушку под руку, – не расстраивайся. Я тебе к утру нарою информацию про всех этих типов – и Иванова, и Пермякова, и толстолысого неизвестного с синим галстуком. Чесслово, нарою. – Хорошо. – Лицо ее слегка посветлело. Освободившись из лебедевского захвата, Ася сама взяла его под руку, отчего душа программиста возрадовалась, и парочка побежала на маршрутку. Глава 6 – Значит, вы считаете, что история насчет похожих людей – охранника, детектива и собственника «Плазы» – фейк? – спросила Кристина, когда Ася с Лебедевым наперегонки рассказали историю посещения бизнес-центра. – Ермолаева все это выдумала? Ася пожала плечами, а Лебедев уверенно заявил: – Самый что ни на есть! – Но зачем ей это было нужно? – задумчиво произнесла Кристина и посмотрела на Молчанова. – Я бы не был так категоричен, – после непродолжительной паузы ответил тот. – На видео девушка вполне убедительна. Одно из двух – либо она отличная актриса, либо кто-то сознательно вводил ее в заблуждение. – Актриса! – Кристина вспомнила беспокойные руки Киры. – Меня больше беспокоит ребенок, о котором говорила Наташа, – сказала Ася. – Ну, предположим, насчет ребенка это только гипотеза… – произнесла Кристина, но Ася не дала ей закончить мысль. – Гипотеза или нет, мы должны ее проверить, – с горячностью заявила она. Кристина вытащила из принтера чистый лист бумаги. – Для этого мы должны выяснить, чем она занималась до замужества, – она поставила на листе цифру 1, обвела ее в кружок, а рядом написала: «Кира до Ермолаева». – Два, попытаться выяснить, куда она каждую пятницу ездила и кому платила деньги. На листке появилась двойка в кружке и лаконичная надпись: «Поездки». Кристина покусала губу и написала правее и выше «поездок» слово «ребенок». – Кстати, деньги платить можно не только ребенку, – сказала она, немного подумав, и пририсовала после слова «ребенок» жирный вопросительный знак. – Шантаж? – предположил Молчанов. – Да, – согласилась Кристина, и под словом «ребенок» дописала «шантаж», а еще ниже: «долг», «кредит», «ипотека». – И еще насчет наследства, которое, по словам Наташи, она получила незадолго до смерти. Она нарисовала тройку и рядом написала: «Наследство». – У кого будут еще предложения? – спросила она, обводя взглядом коллег. – Хочешь сказать, – Асины глаза радостно заблестели, – что мы… – Мы будем расследовать Ермолаевых! – радостно закончил за нее Лебедев. Ася слегка поморщилась – ее, как выпускницу филологического отделения, смущало подобное построение фразы, но суть Федор выразил верно. Слово было за Кристиной, и она не стала испытывать терпение коллег. – Будем! Тут колокольчик над входной дверью взорвался приветственной трелью, извещая о приходе Рыбака, и обсуждение дела Ермолаевых пришлось отложить. Иван возвращался в офис со смешанным чувством. С одной стороны, он гордился собой, пусть даже предметом гордости была банальная смена колеса, с другой – боялся Асиного настроения. Вдруг за время его отсутствия произошло еще что-нибудь, вдребезги разбившее отношения, которые они с Асей выстраивали день за днем и которые он – вот дуботряс! – наивно считал практически вечными и нерушимыми. И вот на! Из-за какой-то сумасшедшей девицы все пошло вразнос. Первое, что бросилось в глаза Рыбаку, стоило ему переступить порог, – растерянность в Асиных глазах. Не успел он понять, что такое могло случиться за время его не столь продолжительного отсутствия, как она, к вящей его радости, пробормотала что-то насчет кофе и опрометью бросилась к кофемашине. «Жизнь удалась!» – обрадовался Рыбак, и даже просьба Лебедева налить и ему чашечку не в состоянии была омрачить эту радость. Однако длилась эта радость недолго. Уж слишком нарочито радужной была Асина улыбка, да и Кристина выглядела немного смущенной. На Тимура можно было не смотреть: с его абсолютно непроницаемым лицом хорошо играть в покер – противник ни за что не догадается, что он блефует. – Рассказывайте, – положив на Кристинин стол ключи от машины, скомандовал Рыбак. Несколько секунд коллеги (исключая, разумеется, Молчанова) обменивались многозначительными взглядами, словно жулики, пойманные на горячем. Затем Кристина сказала: – Мы решили все-таки разобраться с этим делом… С доппельгангерами… – Решили, значит. – В голосе Ивана явственно звучала горечь. – И проголосовали небось… Ася замотала головой, а Кристина уверенным тоном заявила: – Нет. Я считаю, что голосовать неполным составом некорректно. – Ну да, само собой, – с сарказмом согласился Иван. – И как же вы претворяли в жизнь это свое решение? Отвечать на вопрос, заданный подобным тоном, Кристина не собиралась, предоставив сделать это главным зачинщикам. И тогда Ася, сбиваясь и перескакивая с пятого на десятое, начала рассказывать о поездке с Федором в «Плазу» и о плане, предложенном Кристиной.