— Надоело командовать, — признал Ветер. — Точнее, принимать решения, — подначил Скрипач. — Тебя задолбала ответственность. И ты надумал благополучно свильнуть. Потому что это же целое дело: собирать обратно группу, разводить по Звездам, отчеты делать, потом в журнал вносить статистику. Ты бы сейчас пришел, всё быстренько внёс, и свободен… а чего ты, кстати, так торопишься? Что у тебя за дело неотложное образовалось? Ветер покраснел до корней волос и отвернулся. — Она здесь, да? — участливо спросил Ит. Ветер через силу кивнул. — Слушай, так давай мы тогда всё сделаем. Иди домой, правда. — Она, кажется, болеет, второй день уже… дома… она… с ней что-то не то… — Ветер явно не хотел говорить. — И я хотел… — Можешь не объяснять, — прервал Ит. — Иди домой. А группе мы чего-нибудь соврем. — И кто только придумал эти отчеты, — проворчал Ветер. — Неизвестно, кто. Но штука, согласись, полезная. Всё, иди, иди, мы девчонок дождемся, и пойдем сдаваться, — поторопил Ит. — Счастливо! — До завтра, — Ветер махнул рукой, и спешно пошел молу к берегу. — А всё-таки интересно, кто для него спит, — вполголоса произнес Скрипач. — Девушка? Мать? — Может, сестра, — предположил Ит. — Рыжий, он и сам не знает, скорее всего. — Не знает, но чувствует. А для нас никто не спит, — Скрипач вздохнул. — Даже обидно. Я бы хотел, чтобы спали. И… я волнуюсь. Если не спят, то ведь это может означать что угодно, так? Вдруг они погибли? — Типун тебе на язык, — Ит разозлился. — Не начинай всё сначала. Мы с тобой отлично знаем, что далеко не у всех есть спящие. И это вовсе не означает, что их любимые мертвы, или что их при жизни никто не любил. Причин, по которым спящие появляются или не появляются, мы не знаем тоже. Поэтому включи голову уже наконец, и прекрати трепать нервы. Рыжий, я серьезно. Кстати, вон идут девчонки. И я бы тебя очень попросил… — Опять?! — взвился Скрипач. — Да, опять. Прекрати проедать глазами Оливию. Она не Берта. — Но она очень похожа, — горько вздохнул Скрипач. — А я так соскучился. — Она — не Берта, — с нажимом повторил Ит. — К тому же тут невозможна никакая физиологи… для них. — Но не для нас, — проворчал Скрипач. — Хоть бы она шлем не снимала, что ли. У нее справа, у лба, такой завиток волос… ну вот в точности как у Бертика… и поэтому я… ну… — Пе-ре-стань! — шепотом рявкнул Ит. — Чертов маньяк! — Да перестал я уже. Сердцу, как говорится, не прикажешь. — Если бы в твоем случае речь шла о сердце, я бы промолчал, — съязвил Ит. — Вот только дело тут отнюдь не в сердце. Оно, смею тебе напомнить курс физиологии первого уровня, находится несколько выше и чуть левее. — Я сам — одно большое сердце. Огромное, как небо. Я состою из сердца, у меня оно везде, — отмахнулся Скрипач. — Сердце так не может. — Моё — может… девчонки, чего вы так долго? — упрекнул Скрипач. — О чем болтали? — Секрет, — хмыкнула София. — Ну что, пошли, перекусим? * * * Шлем Оливия всё-таки сняла, поэтому Ит предусмотрительно посадил Скрипача подальше от неё. Говорили обо всём подряд, но главным образом обсуждали, конечно, сегодняшний вылет. Отчеты, к вящей радости остальных, взялась сделать София, и сейчас она заполняла лётные карты своим красивым каллиграфическим подчерком. Кажется, ей это даже нравилось — не сами отчеты, конечно, а именно процесс письма. Идеальные буквы с завитушками и вензельками ложились в графы отчетов, словно атласные ленты; София, по ученически прямо держащая спину, выводила каждую из них так, словно букве была уготована какая-то дивная, странная судьба, и нужно передать букву её судьбе в самом лучшем виде. Пишущая София была само совершенство — от золотисто-шоколадного цвета изящных рук с прекрасными розовыми ногтями, до одухотворенного лица. Кажется, София перед вылетом успела основательно позаниматься собой: новая прическа, черные вьющиеся волосы замысловато уложены; свежайший маникюр; макияж по высшему разряду… вид такой, словно она только что вышла из салона красоты, а не провела пять часов в кабине самолета. —…хотели заправиться, вдруг завтра опять на вылет. Вы обе как? — спросил Скрипач. — Я не полечу, — рассеянно ответила София, выводя очередную букву. — У меня дела в городе. — Гости? — тут же спросила Оливия. — Да, — кивнула София. — Пойду в народ, рассказывать о подвигах, — она усмехнулась. — Чванство и заносчивость до добра не доводят, надо чаще выходить к людям, чтобы они не чувствовали себя покинутыми. Поэтому сейчас допишу, а потом отправлюсь к Цеперу. Обещают большой прием и пикник. Сирин, ты со мной? Оливия задумалась. — Я, пожалуй, всё-таки слетаю заправиться, — сообщила она. — Потом присоединюсь. Где они ночуют? — У Цепера, он клялся, что расширил дом, чтобы всем места хватило, — София отложила очередную карту в стопку заполненных, и взялась за следующую. — Кого попросим за Пропащим слетать? — спросила она, обращаясь к Оливии. — Разве надо сейчас за ним лететь? — удивился Скрипач. — Мастер Ву сказал, что он сам прибудет на днях. — Да как же, — София покровительственно улыбнулась. — Нет, мой рыжий друг, его надо привезти. Он не доберется сам, так далеко они самостоятельно не ходят. Ну, то есть ходят, но очень редко. — Может, мы слетаем? — предложил Ит. — Опыта у вас маловато, — с сомнением произнесла Оливия. — Хотя… в принципе, это не очень сложно. Главное, не пропустить звук «гаммы», потом направо девяносто градусов, одна капсула, еще раз направо, полторы капсулы, и… ну, не знаю… триста лиг в общей сложности… примерно, хотя как карта выйдет… Если вы заправитесь… — Не понял про опыт, — перебил Скрипач. — Мне казалось, что с пилотированием у нас всё в порядке, да и с линиями тоже. — Тут дело не в пилотировании, — покачала головой Оливия. Ит незаметно наступил на ногу Скрипачу. — Там прокрутка довольно сложная, вы так далеко еще не летали. Самолет, конечно, не рыба, «гамму» проходит запросто… — Ну так объясни, — пожал плечами Ит. — Справимся. «Бету» мы узнаем без проблем, почему бы нам не узнать «гамму»? Она в записи есть? — В моей машине есть. Ладно, попробуйте слетать, надо же начинать когда-то, — сдалась Оливия. — Только если собьетесь, в море не ночуйте. Идите к Берегу. — Разберемся, — отмахнулся Скрипач. — Давайте быстро есть, и пошли. Времени уже больше полудня. * * * Навигация Берега оказалась штукой странной и, на первый взгляд, лишенной логики — например, расстояние между двумя точками следовало проходить всегда через третью, ломаная линия по расстоянию была длиннее, а по времени короче. Простейший маршрут всегда представлялся как треугольник, углы которого можно, например, обозначить, как А, В, и С. Если из А нужно попасть в С, то следовало идти не напрямую в С, а сперва дойти до В, и только из В двигаться в С. Количество использованных энергетических капсул совпадет по длинам А-В и В-С, а вот время… время, затраченное на маршрут, окажется равным летному времени между А и С. Как такое получалось, не мог объяснить никто — зато пользовались все. Так же в море существовали реперные точки звуковой градации. Обычно самолеты ходили не дальше линии «бета-четыре», но не потому что дальше ничего не было, а потому что повышалась вероятность не вернуться из-за нехватки энергии. Риск посадить пустую машину на воду возрастал многократно, и был совершенно неоправданным — поэтому большая часть тех же боевых действий шла в линиях «альфа-три/четыре» либо, уже реже, на «бете-один». До «гаммы» доходили только тогда, когда нужно было попасть в отдаленную часть Берега, на пределе досягаемости. Поговаривали, что кто-то когда-то дошел до «дельты», но, кажется, это было враньем — ни одна рыба, ни один дракон, ни один самолет просто не сумели бы вернуться оттуда. Разумеется, маршруты прокладывались заранее, и лететь нужно по своей, собственноручно созданной карте — еще одно непреложное местное правило, обойти которое не представлялось возможным. Без карты Берег не будет знать твоего замысла, и маршрут ты не выстроишь. В принципе, на малые расстояния или в знакомые места можно летать и без карты, но только не тогда, когда предстоит переместиться в место, о котором ты имеешь весьма смутные представления. Для боев карты создавались тоже заранее. И только Наблюдатели, типа Мастера Ву, обладали способностью создавать карты одновременно с прохождением маршрута… Странная система. Но идеально работающая. Сложнее всего оказалось принять правила этой системы, а вот с их использованием никаких проблем не возникло. …Посовещавшись, составили план действий: сначала срисовать карты, потом смотаться к Звезде Алый шелк, заправиться, а потом Оливия отправится обратно, в Золотую бухту, а они пойдут к морю, там уже откроют карты, и встанут на маршрут. — Шелк почти полный, а у нас всего три машины, — заметила Оливия по дороге в ратушу. — За полчаса управимся. Потом расходимся. Если придете в нужную точку поздно, оставайтесь ночевать. У Пропащих весело. — А ты там тоже ночевала? — с интересом спросил Скрипач. — Сто раз, — Оливия усмехнулась. — Говорю же, у них там весело, и есть на что посмотреть. А может, и сегодня успеете вернуться. Как путь ляжет. …Путь лёг так, что Оливия тут же заявила, что только ночевка, и еще раз ночевка. У карты стояли долго, передвигая в разные позиции вторую точку, но каждый раз точка уезжала по «гамме» так, что второе расстояние становилось вдвое больше первого. Наконец Оливия махнула рукой, сдаваясь. — Рисуйте, — велела она. — Погода, что ли, сегодня такая? Или карта чудит? Вот точно говорю: если бы летела я, маршрут бы выстроился иначе. — Может, дело в нас? — резонно спросил Ит. — Может, и в вас, — пожала плечами Оливия. — Или всё-таки карта? Я еще утром заметила, что она сегодня дурная какая-то. — Это не впервые, — заметил Ит. — Помнишь, десять дней назад до диких рыб как шли? Расстояние-то было аховое, чуть ли не землю видно, а идти пришлось… — Кривой дорогой ближе, — резюмировал Скрипач, вытаскивая из шкафа листы. — Рисуем. — Как-то она быстро в этот раз изменилась, — Ит пристально вглядывался в карту. — Еще вчера до Лазурного пляжа было две капсулы. Сегодня почти четыре. — Я тебя умоляю, — поморщилась Оливия. — Лазурный и на шесть отодвигался, если вдоль земли лететь. А когда-то, помню, он на одну подошел. Люди купаться туда пешком ходили, представляете? — Через дорогу шли? — удивился Ит. — Нет! В том-то и дело, что нет! Прямо по берегу, там, правда, приходилось скалы огибать, и через лес потом пробираться, но если утром выйти, до полудня дойти вполне реально. Ходили за милую душу. А потом Лазурный снова удрал, — Оливия хихикнула. — Хорошо, мы быстро заметили, и предупредить успели. А то бы бегал народ ночью от черных по кустам. — Никак не привыкну к тому, что она всё время движется, — пожаловался Скрипач на карту. — Это же карта! Ей же полагается быть статичной! Но нет, фигушки. Во, опять пошла… — Рисуй по памяти, — пожала плечами Оливия. — В первый раз, что ли? — Да я уже нарисовал, — Скрипач продемонстрировал листок. — Но это как-то нечестно… — Вполне честно, с учетом того, что это Берег, — возразил Ит. — Слушай, Сирин, а ведь для дороги это правило тоже работает. Ты про это знала? — Для дороги? — удивилась Оливия. — Никогда про это не думала. То есть ты хочешь сказать, что с помощью дороги тоже можно… как мы через море? Так, что ли?