— Снова ты? — спросил шепотом, стараясь не разбудить Полину. Почему-то разговаривать с Пустотой мысленно стало тяжело. Будто это означало признать, что она — часть меня. — Я по делу, Анри, — оскалилась она, хотя, казалось бы, как тени могут скалиться? — Скажи, что ты решил по поводу Андре? — Ты сама знаешь. — Остатки сна мигом слетели. Я осторожно поднялся с кровати и отошел к окну. — У тебя есть что сказать? — Есть, — деловито кивнула Пустота. — Сегодня вечером твой братец приходил ко мне за силой. Мы немного побеседовали, и… — Ты дала ему магию? — Я едва сдерживал рвущиеся ругательства. — Нет, дорогой. — Пустота мягко коснулась моей щеки. И тело пронзило холодом. — Наоборот, выпила его собственную почти до капли. Поэтому, если тебе нужен шанс избавиться от Андре раз и навсегда, он у тебя есть, но только один. Сегодня — или завтра уже будет поздно, он готовит для тебя ловушку. Так как, мой милый? Ты готов? — Да, — решительно ответил я. Нет, я не хотел убивать Андре. Сама мысль об этом повергала в ужас. Но он не остановится. Представлял это чудовище королем или даже обычным магистром, как сейчас, и понимал, что Гарандия будет обречена. Он опасен — для моей семьи, для страны. Слишком силен и опасен. И если не решить эту проблему сейчас, потом будет поздно. Я помнил его пустые глаза. И холодные воды реки, которая чуть не стала для нас с Полли могилой. Безумец, вот кто он такой. А времени на сомнения действительно не было. Странная ситуация: меня обвиняли в убийстве одного светлого магистра, а я лишу жизни другого. Хваленое равновесие, конечно, снова нарушится, но найдется кто-то третий. — Например, ты. — Пустота привычно прочитала мои мысли. — Я женат, — напомнил ей. — Твоя кровь делает возможным и такой исход. Ведь у королей были дети, и для тебя светлый алтарь магистрата безопасен, Анри, как и мои врата. Нужно только рискнуть и выбрать. Но — не сейчас, потом. А сегодня твой выбор иной. Я собирался быстро. Из оружия взял только кинжал. Магия защитит куда вернее, поэтому набросил на себя с десяток щитов. — Готов? — спросила Пустота. — Я проведу тебя в его убежище. Но что бы ты там ни увидел, помни: или сегодня, или никогда. — Я готов. Серый туман окутал с головы до ног, и вышел я из него в захламленной комнатушке, в которой давно никто не жил. Огляделся по сторонам, поправляя щиты. Главное — осторожность, чтобы враг не почувствовал меня раньше, чем я до него доберусь. — Тебе вниз, — шепнула Пустота. Для глаз, привыкших к туману пустынного мира, мрак казался всего лишь сумерками, и я пошел вперед, проверяя, нет ли вокруг ловушек. Конечно же они были. Не одна и не две, а десяток, но Пустота касалась их — и вела дальше, к ступенькам. Я осторожно открыл дверь, стараясь, чтобы не заскрипела, ничем не выдала моего присутствия. Сердце билось тихо, но так быстро, словно старалось выпрыгнуть из груди. Шаг, еще шаг. Ступенька за ступенькой. Сначала магия, потом я. И вот наконец еще одна дверь, которую открыл осторожнее первой. Тускло освещенная комната. По четырем стенам — зеркала. Одно — в центре, завешенное черной тканью. И неподалеку — постамент, почти скрытый отблесками светлой и темной магии. Но я узнал человека, лежащего на нем. Это был отец! Гнев поднял голову. Как он посмел? Значит, мама была права и там, у нас дома, вмешался кто-то… неслучайный. Например, Андре, который мог и помочь Кернеру управлять толпой, либо же равнодушно наблюдать со стороны, когда свершится его возмездие. Самого Андре я увидел не сразу. Он спал в кресле, откинув голову на спинку. Одна рука лежала на подлокотнике, другая безвольно свисала. Нет, я не стану атаковать спящего человека. Но прежде чем он опомнится… Надо лишить зеркальщика зеркал. Я расстелил вокруг кресла полотно серого тумана, добавил ему вязкости, чтобы противник точно не ушел, а затем ударил магией по зеркалам. Четыре тут же осыпались мелкими осколками, и только то, что было под тканью, кажется, осталось целым. Андре подскочил на ноги, мгновенно превращаясь из человека в дикого зверя, которого загнали в угол. Он ударил яростно, безумно, и если бы не пустота, меня пригвоздило бы к стене, но серый туман вокруг поглощал большую часть магии, а остальную дозу атаки я успел вернуть обратно. — Ты! — зашипел Андре. — Пришел-таки? Я не собирался с ним разговаривать. Только убедился, что из туманного круга ему никуда не деться, и атаковал снова. Он уклонился, почти упал на пол, перекатился — и подскочил на ноги, а в меня полетело проклятие, приправленное светлыми отблесками. Впервые вижу такое! Андре рванулся в сторону, выжигая пустоту светом. Выхватил откуда-то из-за ворота рубашки маленькое зеркальце на цепочке и кинул на пол. Заклинание ударило слишком быстро, я едва успел уклониться от него, чтобы тут же получить новое и новое. Пустота, и кого ты там оставила без сил? Надо собраться! И туман облепил ноги Андре, на несколько драгоценных мгновений удерживая на месте, а я ударил светом и пустотой одновременно. Он зарычал от боли. От рукава рубашки остались обугленные обрывки ткани, и кожа под ними пошла волдырями. А заклинание пустоты попало куда-то в бок, потому что остался черный след на одежде. Миг — и Андре вырвался. Туман рассыпался, растаял, и мы кубарем покатились по полу. Я пытался дотянуться до кинжала, он царапался и бил так, будто и вовсе перестал быть человеком. Наконец в руку легла удобная рукоятка. Но я смог только скользнуть по его ноге, потому что Андре тут же выбил клинок и подскочил. Если сейчас у него столько сил, сколько же было до того? — Скотина! Да чтоб ты провалился! — сплюнул он кровь — и атаковал. На этот раз снова тьмой. Перехватило дыхание — он все-таки попал, но я призвал свет, блокируя действие проклятия. Потом, все потом. А сейчас… Пустота ластилась к пальцам, словно кошка. Просила выпустить ее на волю — и я выпустил. Она пробила взметнувшиеся щиты Андре, и стало ясно, что мой враг действительно измотан. Еще один удар сбил его с ног. Падая, он зацепил черную ткань, скрывавшую зеркало, и почти что запутался в ней. Я подхватил кинжал, припечатал его магией и… — Нет, Анри! Не надо! Голос отца? Я поднял голову, чтобы встретиться с отражением. Удар — и я отлетел в сторону, а Андре кинулся наверх, в комнату. За ним! Вот только там, наверху, меня ждало лишь пыльное зеркало, на котором виднелись кровавые разводы. Ушел! Тьма! Ушел ведь! Я с силой ударил рукой по стене, стараясь восстановить дыхание. Уже ничего не изменить… Придется признать поражение. Я потащился обратно вниз, туда, к зеркалу, из которого с укоризной глядел отец. — Ты как? Цел? — спросил он с тревогой. — Почти, — ответил я. Придется просить Полли снять проклятие, сам не справлюсь. Больно! Призвал свет, чтобы заглушить боль. — А Андре? — Ушел. Пап, а что все это значит? Я обвел рукой и постамент с телом на нем, и зеркало. — Лишь то, что я умираю, — ответил отец. — Но кое-кто не пожелал с этим смириться. Поможешь, сынок? — Вытащить тебя? Попытаюсь. Надо только разглядеть сплетение магии, и… — Нет, Анри. Умереть. — Не дождешься, — качнул головой. — Тебя ищет мама, ждет Фил. — Вы не сумеете меня спасти. Я это понимаю. Но и дальше существовать в форме отражения, запертого в зеркальном лабиринте, невыносимо, сынок. Поэтому просто разбей зеркало. — Нет, папа, — нахмурился я. — Ни за что. Подожди немного, я схожу за помощью. Но для начала сам склонился над потускневшим плетением. Привязки, защита, привязки. Мне не распутать — одному. Только я не привык сдаваться, поэтому открыл ход в пустоту — и шагнул. — Анри? — сонно приподнялась Полли. — Ты где был? — Любимая, нужна помощь быстро, — скороговоркой выпалил я. — Буди маму и Фила, они мне понадобятся. Хотя… Буди всех. Кто знает, что там навертел этот сумасшедший? Полли тут же оделась и ураганчиком пронеслась по комнатам. Захлопали двери, и вскоре в нашей спальне столпились все, кто сейчас мог хоть чем-то помочь. — Я нашел отца, — сказал им. — Но дела плохи. И если мы не поторопимся, он погибнет. Полли, Фил, вы пойдете со мной первыми, потом остальные. Спорить и спрашивать никто не стал. Собирались быстро. Этьен предложил послать за Айшей, но я не знал, стоит ли делать это именно сейчас, и мы решили обойтись своими силами, а дальше судить по обстоятельствам. Привычное прикосновение пустоты — и жутковатая комната. Полли вздрогнула, увидев нору, в которую забился наш враг. Фил, наоборот, растерянно оглядывался по сторонам, а я уже возвращался за остальными. В домике остался только Вилли, и то потому, что побоялся спорить с отцом. Иначе пришлось бы запирать на магические заслоны. — Виктор! — кинулась мама к телу на постаменте. — Что он с тобой сделал? — С какой стороны посмотреть, — отозвалось отражение в зеркале. Мама обернулась, охнула и едва не упала в обморок, но Фил подхватил ее под локоть. — Это что такое? — завороженно спросила она. — Зеркальная магия, — ответил я. — В которой не смыслю ровным счетом ничего. Фил, взглянешь? Филипп замер перед зеркалом. Было заметно, что у него дрожат руки. Наверное, для брата это все-таки слишком. Но он собрался с силами и принялся шаг за шагом проверять руны на раме. — Привязки, — сообщил он. — Светлые и темные. — Что будет, если их снять? — спросил я. — Душа вернется в тело. А остальное зависит от сохранности тела. Над магическим коконом уже склонились Полли и Лиз, а герцог Дареаль проверял комнату на наличие скрытых ловушек. Не хотелось бы, чтобы по нелепой случайности кто-то пострадал. — Ну что? — не выдержал я затянувшегося молчания. — Я не понимаю. — Полли качнула головой. — Тело будто погружено в стазис — граф жив, но процессы сильно замедлены. И что с этим делать? — Идти за подмогой, — понял я. — Ждите здесь. Хорошо хоть возлюбленную Дареаля не пришлось долго упрашивать. Я вообще не понимал, что эта деловитая и жизнерадостная женщина нашла в угрюмом оборотне, которого сложно было даже терпеть, не говоря уже о том, чтобы постоянно находиться рядом. Зато она задавала мало вопросов, и четверть часа спустя вместе с моей мамой склонилась над коконом с задумчивым видом. Мы все ждали вердикта. Филипп тихонько переговаривался с зеркальным отражением — я улавливал только обрывки фраз, но, кажется, брат советовался с отцом, как именно следует снимать привязки. Фил как-то обмолвился, что отец тоже умел работать с зеркалами. — Главное — не рви все нити сразу, — как раз говорил отец. — Лучше по одной. Иначе остальным будет тяжело удержать магические плетения. Фил кивал, уточнял что-то. А я устало прислонился спиной к стене. Надо что-то делать… С проклятием, которым задел меня Андре. И с ним самим, потому что он будет мстить. Как бы не получилось так, что я разворошил осиное гнездо. — Дела плохи, — раздался сильный голос Айши. — Если бы помощь была оказана сразу, то шансы бы увеличились вдвое. А так — раны, но сути, заживали, как придется, и до конца это не удалось, потому что повреждения темномагические. По всему телу существуют воронки, поглощающие силы самого графа. Мы можем попробовать, но вы сами понимаете, что положительный исход не гарантирован. — Виктор! — взмолилась мама, едва ли не прижимаясь к зеркалу. — Спокойно, Анжи, — хмуро отвечал отец. — Каким бы ни был исход, это лучше, чем год выслушивать бредни моего родственничка. Такое существование куда мучительнее смерти, поверь. — Я не знаю, — отвернулась мама и тихо всхлипнула. Я обнял ее за плечи. — Рано паниковать, — командовала Айша, поглядывая на Этьена. — Полли, мне понадобится твоя помощь. Будешь держать светлые нити, пока я попытаюсь залечить повреждения. Ты, девочка… Как тебя зовут?