Я закрыла глаза. Надо было поспать. Но через пару часов в коридоре послышались осторожные шаги. Их я, конечно, узнала. Интересно, куда в полночь направились Фил и Лиз? Как бы там ни было, после расскажут. Вряд ли им может что-то грозить на территории гимназии. По крайней мере, сейчас. Филипп Я не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, мешая Лиз, пока она не зажгла светильники и села, уставившись на меня. — Опять кошмары? — спросила сочувственно. — Нет, кошмары ушли, — ответил, понимая, что это действительно так. — Просто бессонница. Столько всего произошло, и я не знаю, как с этим справиться. — Ничего, мы вместе, значит, все получится, — улыбнулась Лиз, и сразу стало легче на сердце. — Хотя мне тоже не по себе. Я будто всю жизнь спала — и проснулась. И оказалось, что мир вокруг совсем не такой, как представлялось ранее. — Да уж, понимаю. Конечно, я пересказал Лиз содержание нашего разговора с Рейдесом. И теперь мы оба старались понять главное — что с этими знаниями делать. — И все-таки что-то не дает мне покоя. — Я поднялся с кровати и принялся одеваться. Лучше пройдусь, немного остужу голову, пока ночь. — Послушай. — В голову пришла совсем уж безумная мысль. — Лиз, а ты знаешь, где находится комната профессора Айденса? — Ну конечно, — кивнула она. — В преподавательском крыле. Думаю, он туда и шел, когда мы его встретили. Только не говори, что ты хочешь туда пойти! На дверях в любом случае защита, может, еще сильнее, чем папина. — Хочу, — кивнул я. — И пойду. Проводишь? Лиз тяжело и картинно вздохнула — мол, за что мне достался настолько проблемный возлюбленный, — но поднялась следом за мной. Сборы не заняли много времени. Мы захватили пару защитных амулетов и тихонько прокрались по коридору к выходу. Повсюду царила тишина. Видимо, бессонница посетила только меня. Снаружи было душно, но не так сильно, как в городе, и я вдохнул полной грудью. — И это только июнь, — недовольно сказала Лиз. — А что будет в июле? — Я полагаю, новый магистр света, учитывая, как усердно его ищут, — откликнулся я. — Фил, а тебе не приходило в голову попробовать активировать алтарь? — загорелись любопытством глаза Элизабет. — Мне даже предлагали это сделать. Но тогда у нас с тобой не будет шанса остаться вместе. Магистры ведь не женятся. И я слышал, что не могут иметь детей. — Так ты ведь будешь необычным магистром. Короли тоже обладали всеми тремя типами магии сразу, и в семье рождались дети. А ведь Лиз права. Может ли быть, что артефакты отрицательно воздействуют на тех, кого не защищает кровь? Но проверять мне не хотелось. Я никогда не желал власти или славы. А в последнее время все больше хотелось спокойной жизни, когда не буду спрашивать себя, кого потеряю завтра. — Эй, не грусти, — сразу заметила Лиз. — И призывай невидимость, мы на месте. Срок действия великого заклинания всех темных магов, которому меня когда-то научил Дилан, был ограничен пятью минутами, поэтому по преподавательскому крылу мы продвигались быстро. Почти из-под всех дверей лился свет — наставники не спали, готовясь к следующему учебному дню. Но на этаже Айденса света не было. Может, и комнаты вокруг пусты? Не время спрашивать — Лиз замерла перед нужной дверью. — Я ломаю, ты держишь щиты, — скомандовала она. — Еще чего! — тут же возмутился я. — Фил, защита «Черной звезды» — это моя среда. Папин кабинет ты мне доверил, а эту комнату — нет? — Я не хочу, чтобы ты пострадала. — Чем дольше мы спорим, тем больше шансов, что нас увидят. Поднимай щиты! Лиз была права, не время спорить, поэтому я накрыл ее всем, чем только мог, от банальной защиты до щитов от всех видов проклятий, а она водила руками и применяла один способ за другим, пока замок не щелкнул, а дверь медленно отворилась, словно приглашая войти. — Оставайся тут, — попросил Лиз. — Если кто-то будет идти, позови. — Но я тоже хочу взглянуть! — Лиз, давай сначала я, хорошо? Она обиженно насупилась, но отступила в нишу у окна, чтобы ее не было видно, а я вошел в комнату профессора Айденса. Обстановка была достаточно скудной: несколько зеркал на стенах, одно в полный рост, накрытое тканью. Узкая кровать, застеленная черным покрывалом так ровно, будто стелили под линейку. Полка с книгами по различным типам магии, несколько исторических трудов. Стол с ящиками, письменные принадлежности, высокий узкий шкаф. Безлико… Я осторожно провел магией по ящикам стола. Конечно же еще одна защита. Осторожно попытался распутать, снимая ярус за ярусом. На столе ее оказалось куда меньше, чем на двери, и вскоре я смог увидеть содержимое. Несколько абсолютно одинаковых папок. Вытащил верхнюю, открыл — и замер. Это были документы, которых тут уж точно не должно было быть, потому что на них стоял гриф «секретно». И касались они дел, которые вел мой отец. Дел, о которых я сам никогда не слышал. Осторожно перевернул листы верхнего — на полях виднелись пометки. Видимо, Андре читал их крайне внимательно. Зачем? Забрать с собой? Не лучшее решение, слишком много людей в нашем маленьком домике, пусть и самых близких. Я быстро пролистал несколько дел, пока не дошел до имени Лианы Варне. Видимо, отчет о том, что она участвовала в заговоре против магистрата, был подделкой для магистров. Если верить этим отцовским бумагам, все было иначе. Он пытался доказать, что магистр тьмы совершил множество преступлений. И когда я увидел список, стало дурно. Десятки имен. Десятки случаев, когда вмешательство одного из правителей государства стоило людям жизни — или чести, такие тоже встречались. Но на что надеялся папа, собирая этот компромат? Никто и никогда не лишал должности магистра. И ведь на этих документах не было грифа секретности. Где их нашел Андре? Личный архив? Безумие! Неудивительно, что отцу пришлось спешно уезжать из столицы. За такое легко могли убить. — Вам не говорили, что рыться в чужих вещах недостойно дворянина, месье Вейран? — послышался голос за спиной. Я резко обернулся, приготовившись защищаться — и атаковать, но там было всего лишь зеркало. И из зеркала на меня с прищуром смотрел Андре. Два глупца! Вот кем были мы с Лиз. Глупо ожидать, что он не почувствует взлом защиты. Или это я напортачил со столом? — Прощу прощения, — ответил, стараясь сохранять спокойствие. — Я уже ухожу. Андре рассмеялся — глухо и тихо. Но глаза его оставались холодными, будто на меня глядела пустота. — Вы всегда были забавным юношей, курсант Филипп, — сказал он. — Но бесстрашие должно сочетаться с осторожностью. Помните об этом, когда в следующий раз заберетесь в чужое жилье. Хорошо хоть девчонку додумались оставить за дверью. Щелкнул замок, отрезая меня от Лиз. Но она не кинулась ломать двери. Не услышала? — Не беспокойтесь, мы только поговорим, — сказал Андре. — Зачем-то же вы сюда пришли. Спрашивайте, раз уж явились. — Чего вы добиваетесь, профессор Айденс? — спросил я. — Да ладно, можно просто Андре. Мы ведь родственники, хоть вам вряд ли это нравится. — Скорее это для меня неожиданно, — признал я. — Никогда даже не подозревал о подобном. — Я знаю. Впрочем, это ничего не меняет. Чего я добиваюсь? Уже давно изложил вашему брату. Всего лишь падения магистрата. Но почему-то никто не желает меня слушать, и подозревают чуть ли не во вселенском заговоре. Нет никакого заговора, Филипп. Я поступаю так, как считаю нужным, и советую вам не появляться у меня на пути. А лучше оставайтесь в «Черной звезде», не покидайте ее пределы хотя бы какое-то время. Тогда никто из дорогих вам людей не пострадает. — Чем вам мешает магистрат? — спросил я, удивляясь, как спокойно мы разговариваем. А еще — отсутствию страха. Будто все идет так, как и должно быть. — Правильный вопрос. — Усмешка исказила губы Андре. — Однажды я узнал, что предыдущий магистр тьмы Тейнер сделал так, чтобы моя мать умерла сразу после рождения ребенка. За измену. Как думаете, почему не вместе со мной? — Из-за имени нашего отца, — вдруг понял я. — Нашего? Забавно. Он так никогда не считал. Ну да ладно. Не об этом речь, а о том, что смерть магистра Тейнера послужила не концом, а только началом для того, что произошло дальше. После окончания гимназии я продолжил расследование, начатое Виктором Вейраном, которое вы так внимательно читали. Только состав магистров уже поменялся. Думаете, стало лучше? Нет. За каждым из них числится что-то такое, о чем лучше не упоминать темной ночью. А то еще приснится, вы же — человек впечатлительный. Я закусил губу. В словах Андре чудилась издевка. Он следил за мной все время, что я провел в гимназии. Знал каждый мой шаг. Зачем? — Злитесь? — сразу заметил он. — Злитесь, Филипп. Это полезно. Хуже, когда все безразлично. Так вот, сама система магистрата должна быть изменена. Но кто отдаст власть добровольно? Вы бы отдали? — Мне она и вовсе не нужна, — ответил я. — Надо же! Наследнику универсальной магии — и не нужна? Впрочем, вы всегда выделялись среди других. Поэтому я и согласился учить вас зеркальной магии. Глупо давать в чужие руки оружие против себя же, не находите? — Но вы согласились. — Да. Потому что на вас было жалко смотреть. Не то чтобы мне было свойственно сострадание, но в какой-то степени я понимал вас, Филипп. Вам нужно было оружие для защиты, я вам его дал. Не разбейте. Еще вопросы будут? Я не знал, стоит ли спрашивать, но раньше, чем решил, с губ сорвалось: — Вам известно, где сейчас отец? Андре удивленно вскинул брови. Видимо, ожидал другого вопроса. — Да, Филипп. Мне это известно, — ответил после паузы. — Но вы с ним не увидитесь, потому что он скорее мертв, чем жив. — Где он? — Какая разница? Грань жизни и смерти так тонка. Видите ли, Филипп, когда я прибыл к вам домой в памятную для вас ночь, все уже было кончено. Я опоздал. И все, что успел, — немного проредить ряды последователей темного магистра. А вот помочь графу Вейрану мне не удалось. Не владею навыками исцеления. Магия исцеления растет из любви, а не из ненависти. Поэтому все, что я смог сделать, — привязать его к нашему миру. Как только исчезнет привязка, он умрет, потому что у него ранения, несовместимые с жизнью. — Но мы могли бы… — Не могли. Не тешьте себя надеждой. Радуйтесь обществу матери, графиня Анжела этого заслуживает. И дружеский совет — не ищите ни меня, ни его. Совет, кстати, больше для вашего брата, чем для вас. Вы все-таки были моим учеником, и мне будет жаль, если вы пострадаете. А на него как-то плевать. Я ужасался, слушая его. Тому безразличию, с которым он говорил. Будто передо мной не человек вовсе. Он напомнил мне Пьера в минуту, когда магистр признался, что пустота забрала все его чувства. На миг показалось, что с Андре было так же. Только постаралась не пустота, и никто не мог вернуть то, чего он когда-то лишился. — Ваша возлюбленная начинает волноваться, Филипп, — прервал молчание Андре. — Заприте за собой дверь, пожалуйста. И отражение исчезло. Щелкнул замок, а в комнату ворвалась Лиз. — Фил! — воскликнула она. — Тише, — привлек ее к себе. — Надо уходить. — Что случилось?