— Так получилось, — пожала я плечами. — Не встретила подходящего мужчину. — А этот черный змей? — Глаза ее хитро блеснули. — По-моему, ты ему понравилась! — Мне с вами хватает веселья, чтобы еще на кого-то отвлекаться, — отмахнулась от малолетней сводницы. — Все, давайте спать. Соседок не перебудите. Близняшки распрощались и нырнули в комнату. В коридоре сразу стало тихо и пусто, а на душе — тоскливо. Рассказывать девочкам о своих разочарованиях я не собиралась, да и предвзято относиться к этому их замечательному Баресу на основе личного неприятного опыта — тоже. Умом я прекрасно понимала, что в жизни бывает по-всякому, и, если не повезло мне, это не значит, что Создатель окажется так же суров к юной восторженной змейке, которая за свою жизнь и мухи не обидела. К тому же везение — это весьма условное понятие. Да, из меня не вышло любящей жены, но разве это единственный путь к счастью? Пусть я никогда не стану такой, как была в юности, — веселой, живой, энергичной, ужасно похожей на Дорику. Но я уже сейчас чувствую себя гораздо живее. Словно выздоравливаю после долгой затяжной болезни, а вот эта простая, понятная, важная и нестрашная суета, требующая решения серьезных, но не смертельно опасных вопросов, — мое лекарство. Прошла всего пара дней, а мне уже кажется, что казнь Великого Змеелова и все, что было до нее, произошли полжизни назад. И я уже почти уверена, что именно здесь — мое счастье. Видеть, что каждый день прожит не зря, что ты помогаешь кому-то стать лучше, умнее, уверенней в себе… Вот только как донести до этих деятельных девчонок, что устраивать личную жизнь я в ближайшем будущем не готова? И уж тем более — с кем-то из этих змеев. Хвостатыми я сыта по горло. Глава 4 СМЕРТЬ У ПОРОГА Когда Барес зашел в спальню к отцу, там было темно. Зрение быстро перестроилось на тепловое, поэтому хозяин комнаты все-таки обнаружился: старший змей стоял у окна и наблюдал за чем-то внизу, в парке. Или просто смотрел в темноту? — Привет. Не помешаю? — проявил вежливость Бес. — Заходи, конечно, — через плечо отозвался тот. — Что ты там разглядываешь? — Кергал вышел погулять. — Аспис неопределенно дернул головой. — Через ограду не перелезет, там защита хорошая. Думаю: стоит его вернуть или пусть тычется? — Он совсем плох? — участливо спросил младший змей. — Совсем. — Старший не питал ложного оптимизма. — Но постараюсь вытащить. Жаль парня. Надо выбраться в город, поискать алхимика. Есть некоторые зелья, которые могут облегчить его состояние, но насколько — можно понять, только попробовав. Как у тебя первый день? — Аспис наконец повернул голову к сыну. В темноте глаза змея едва заметно светились зеленым. — Хорошо. Здесь забавно, так много земли… Подходишь к окну — и не по себе. Жалко, нельзя пока выходить из поместья, очень хочется подняться на гору и увидеть, что за ней. — Ну, это пока. Через несколько месяцев станет ясно, насколько хороша была эта затея, может, и удастся взглянуть на горы. Там красиво. — Ты тут бывал? — удивился Бес. — Не совсем здесь, чуть в стороне. Это место от змеев охраняли очень старательно, — хмыкнул Аспис. — Да я вроде говорил, кому раньше принадлежало поместье. Прикрой глаза, я свет зажгу. Сын не стал пренебрегать советом, резко перестраиваться с теплового на световое зрение всегда неприятно. — Говорил, — подтвердил Бес, проморгавшись, и плюхнулся в кресло. — И о том, что тебе нравится эта ирония Долгой Змеи: в родовом гнезде Великого Змеелова обосновались змееныши. — Кстати, как они? — Знаешь, удивительно неплохо, — оживленно ответил Барес. — Я, правда, пока познакомился только с двумя девушками, которые близняшки. Одна — та еще трещотка, вторая хорошая, более серьезная. Но в целом — обычные девчонки, и не скажешь, что им приходилось прятаться и бояться за свою жизнь. Хотя, может, это их брату спасибо — вот он как раз очень хмурый и дерганный. — А брат?.. — Мангир, он человек. Вместе с ними сбежал из дома, когда оказалось, что они — змеи. Пытался помочь, заботился о девочках. — Тот, которого госпожа змеелов решила взять в ученики? — кривовато усмехнулся Аспис. — Поосторожнее с ним. — Ты зря так, он хороший парень и сестер искренне любит. А они, кстати, очень привязаны к госпоже Неро, которая их, между прочим, спасла. Может, ты несколько преувеличиваешь ее зловредность? — осторожно уточнил Бес. — По-моему, она никакой не монстр, просто дерганая и очень уставшая женщина. — Великий Змеелов выглядел как благообразный старичок, — пренебрежительно фыркнул Аспис. — Как давно это было? Их… спасение. — Точно не знаю, наверное, года три назад, девочкам сейчас лет по шестнадцать. — Ну, вот тебе и ответ, почему она их спасла, — удовлетворенно кивнул белый змей. — Не понял. — Три года назад появился король. Просто эта… — Он запнулся и явно использовал не то слово, которое хотел изначально. — Дрянь оказалась куда более предусмотрительной, чем другие. Припрятать несколько детей — невелика сложность, когда владеешь порталами. А она, будь уверен, владеет. Зато теперь она показывает себя чистенькой и пушистой: мол, пока остальные змееловы резали всех подряд, самоотверженно спасала детей. Может, еще под конец переворота успела подсуетиться раньше всей этой кодлы и удачно сдать своих… коллег. Хитрая, предусмотрительная, лицемерная… — начал он, потом опять осекся и тряхнул головой, взъерошил пятерней волосы. И продолжил уже ровнее: — Извини. Я зверею от мысли, что она — вот, на расстоянии вытянутой руки, а свернуть шею нельзя. — За что ты ее так ненавидишь? Ты, по-моему, даже Великого Змеелова так никогда не костерил, — растерянно хмыкнул Бес. Конечно, до приезда сюда отец негативно высказывался о будущей школьной директрисе, но не больше, чем все остальные. А тут… — Это личное, — нехотя признал тот. — Был я с ней… близко знаком. А потом с ее легкой руки познакомился с палачами ордена. — Это какой-то новый факт из твоей биографии, — растерянно качнул головой Барес. — Давняя история. Я был еще молодой, наивный и верил, что все это безумие скоро закончится. — Аспис пожал плечами. — Потом уже, конечно, поумнел и стал осторожнее выбирать… круг общения. — Как тебя живого отпустили?! — Повезло, удалось сбежать. Потом пришлось перелинять раньше срока, чтобы избавиться от последствий тесного общения. — Аспис поморщился. — Да ладно, в Бездну эту историю, жив — и хвала Змее. Я тебе это рассказываю не ради ностальгии, а чтобы был осторожнее с этой женщиной. Я не верю в раскаяние змееловов, а ястребом она стала не за красивые глаза. Ее даже свои побаивались, потому что считали бессердечной тварью. А прослыть бессердечной в этом ордене — дорогого стоило. Барес только задумчиво кивнул, принимая слова к сведению. Ясно, что спорить с отцом сейчас — гиблое дело, проще согласиться. Тот нечасто упирался в каком-то вопросе, но уж если упирался — сдвинуть с мертвой точки было невозможно. А в подобном состоянии Бес его вообще ни разу не видел, Асписа буквально трясло от злости. Чтобы он начал ругаться? Да в присутствии сына?! Что-то неслыханное! А тут кое-как сдерживался, чтобы не перейти на совсем уж грязную брань, и на большее его не хватало. Надо быть слепым, чтобы не понять, насколько отец необъективен по отношению к госпоже Неро, и это наталкивало на разные мысли. Змея знает, что между ними случилось в прошлом, но явно что-то личное. И именно здесь лежала отличная почва для сомнений. Отца Барес, безусловно, любил, но прекрасно понимал, что тот имеет свои недостатки и в молодости совершил немало ошибок. Скорее всего, именно в отношениях с женщинами. Это в последние годы Аспис остепенился и куда сильнее занят работой, чем личной жизнью, которой у змея вообще, кажется, нет. А вот раньше, если верить шуткам деда, о постоянстве его нечего было и говорить. Да что далеко ходить за примером — судьба самого Беса наглядно иллюстрировала молодость отца! Да, возможно, госпожа Неро действительно хитра и расчетлива и всего лишь играет роль. Но не менее вероятно и то, что Аспис сам не без вины и погорел в конце концов на собственной неразборчивости. Например, если бы госпожа змеелов застала его с другой, то вполне могла бы отомстить. Слишком жестоко, но обиженная и оскорбленная женщина — существо страшное. Напрямую выяснять подробности молодой змей не рискнул. Отец многое ему позволял и крайне редко ругал — только по делу, но в лоб спросить: «А не изменял ли ты, случайно, этой женщине, когда вы встречались?» — все-таки слишком. Тем более сейчас, когда родитель так зол. Но и выкинуть из головы странное противоречие не получалось. Есть слова и ненависть родного отца — честного, принципиального змея, который никогда и ни в чем не врал сыну и которому Бес безусловно доверял. А есть слова и явная любовь к этой женщине двух юных змеек и их старшего брата, да и собственное приятное впечатление никуда не делось. Несколько раз он встречал госпожу Неро в коридорах поместья, пару раз — окруженную детьми и что-то терпеливо им объясняющую, однажды она даже ласково успокаивала едва не плачущую девочку. И совершенно не получалось поверить, что Норика — действительно такая равнодушная стерва, как говорил отец. Чувствовалось, что там какая-то загадка, а загадки Барес любил до такой степени, что выбрал для себя профессию следователя и учился сейчас именно этому. Чтобы удовлетворить собственное любопытство и никому при этом не навредить даже в малом, Барес решил наблюдать внимательней и осторожно расспрашивать всех, кто знал госпожу Неро. И только потом, если накопятся новые факты, предпринимать иные действия. Много лет назад Мужчина, прикованный к куску мрамора, загнанно дышал и стискивал зубы. Спутанные, серые от пота волосы облепили лоб тонкими щупальцами. Под блестящей от проступившей влаги кожей судорожно сокращались мышцы, заставляя тело мучительно выгибаться. Мне казалось, что я лежу там же. Что это меня корежит на пыточном столе, что это я выдавливаю сквозь зубы стоны, с трудом втягивая воздух — едкий, словно выжигающий легкие. Слезы застили взгляд, текли по щекам. Хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, не слышать и не видеть больше ничего — но я не могла отвести глаз. Только впивалась ногтями в ладони, кусала губы, пытаясь болью реальной заглушить ту, которая разрывала сейчас сердце. — Отпустите его. Пожалуйста… — прошептала, точно зная, что меня никто не послушает. — Ты добрая девочка, дитя, — прозвучал рядом мягкий, вкрадчивый, полный участия и сочувствия голос Великого Змеелова. — Ты даже готова отдать жизнь за любимого. Прости, что мне приходится быть жестоким с тобой, но ты не оставляешь мне выбора. Этот урок нужен. — Магистр, он ни в чем не виноват! Он… ради меня туда пришел! — Боюсь, ты стала жертвой обмана, дитя, — возразил мужчина, стоявший за моим плечом. — Змеям нельзя верить. Их суть — ложь и притворство. Ты думаешь, он любит тебя, дитя мое? Так же, как ты его? — Да! — Я отрывисто кивнула. — Змеи — выродки. Они не способны на чувства. Ты же знаешь, что это за артефакт? Видишь, как он работает? — Да. — Я вновь кивнула. — Как? Говорить было больно. Отвечать на вопросы, как на экзамене, когда за тонкой пленкой щита корчился от боли тот, кого я любила, — невыносимо. Я готова была упасть на колени и умолять отпустить его, но остатки разума заставляли держаться. Потому что змею это не поможет, но окончательно уничтожит и меня — тех, кого презирает, Великий Змеелов не щадит. Поэтому я ответила: — Этот артефакт работает на магии змеев. Он… снимает барьеры. Заставляет говорить правду. — Тогда слушай правду. — Магистр, кажется, сделал какой-то знак дознавателю. — Та девушка, с которой тебя поймали. Кто она? — Ровный, бесстрастный голос. Взгляд уставшего от рутины клерка. Неровно обрезанные тусклые волосы и длинный острый нос… Этот мужчина воспринимался частями, и никак не получалось собрать образ воедино, запомнить его. — Так из ваших же, шлюха, — процедил сквозь зубы распятый на столе мужчина. Я дернулась, как от удара, не веря своим ушам. — Еще скажи, что ты не знаешь!