Развернувшись в середине следующего квартала, Дэвлин проехал мимо дома второй раз, думая, что же ему теперь делать. Он развернулся еще раз и, съехав на обочину, припарковался. От дома Эверсона его отделяли еще два, сам дом находился по другую сторону дороги. Несколько секунд он не мог решить, какой же вариант в этой ситуации всего предпочтительней. По собственному опыту он знал — если это правильный след, то лучше ничего не делать. Глава двенадцатая Пятница 19 мая 1989 года 11.25 — Сдачу оставьте себе, — сказал Джеффри водителю, выходя из такси возле городского морга. Водитель что-то ему ответил, но Джеффри, не расслышав, наклонился к стеклу. — Простите, что вы сказали? — переспросил он. — Ты что, издеваешься? Пятьдесят центов на чай? — И чтобы показать свое отношение к такому пренебрежению его трудом, водитель выбросил сдачу в окно и, не жалея резины колес, умчался прочь. Джеффри проводил взглядом упавшие четвертаки. Бостонские водители слишком о себе высокого мнения. Он подошел к обочине и подобрал монеты. После этого повернулся и посмотрел на фасад Бостонского городского морга. Старое здание было покрыто толстым слоем грязи, которая осталась на нем еще с тех времен, когда весь город обогревался только углем. Это огромное сооружение украшал какой-то египетский орнамент, не придавая ему, правда, никакого величия. Оно выглядело скорее как специальное сооружение для съемок фильма ужасов в Голливуде, чем здание научной медицины. Через центральный вход, руководствуясь табличками на стенах, Джеффри поднялся на второй этаж, в кабинет медицинского эксперта. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — снисходительно спросила его какая-то женщина за столом. За спиной у нее в беспорядке стояли пять старых металлических столов, все заваленные письмами, формулярами, конвертами и инструкциями по эксплуатации. Джеффри показалось, что он вдруг случайно попал в прошлое лет на двадцать, к черным телефонам с цифровыми дисками. — Я врач из больницы Святого Жозефа, — представился Джеффри. — Меня интересует одно вскрытие, которое, если я не ошибаюсь, назначено на сегодня. Это Карен Ходжес. Не удосужившись ответить, женщина отвернулась, взяла доску расписаний и стала водить по ней пальцем. Где-то на половине она остановилась. — Это будет делать доктор Уоррен Сейберт. А где он сейчас, я не знаю. — Женщина еще покопалась в каких-то бумагах, с умным видом обвела комнату задумчивым взглядом и, пожав плечами, произнесла: — Скорей всего, наверху в секционном зале.[31] — А где он находится? — Хотя Джеффри проработал в Бостоне почти двадцать лет, в городском морге ему бывать не доводилось. — Можете подняться на лифте, если хотите, но я не советую, — сказала женщина. — За углом лестница, лучше поднимитесь по ней. После сверните сначала направо, а затем налево. Не волнуйтесь, заблудиться там просто невозможно. Секционный зал вы сразу найдете. Джеффри сделал все так, как ему сказали. Фразу «заблудиться там просто невозможно» он слышал до этого много раз, особенно когда говорили о секционном зале в морге. Теперь ему пришлось убедиться в правильности этих слов самому. Еще не дойдя до цели, он уже знал, куда идти, потому что этот отвратительный запах ни с чем нельзя было спутать. Дверь оказалась открытой. Джеффри с опаской переступил через порог и остановился, не решаясь идти дальше. Секционный зал представлял собой комнату в сорок футов длиной и двадцать шириной, с матовыми стеклами на окнах. В углу комнаты на металлическом шкафу старый обшарпанный вентилятор, разнося во все стороны затхлый воздух, создавал иллюзию ветра. В секционном зале три длинных стола, сделанных из нержавеющей стали, в данный момент были заняты трупами, двумя мужскими и одним женским — молодой блондинки с кожей цвета слоновой кости, на которой уже проявился характерный синеватый оттенок отмирания. У каждого стола работали по два человека. В комнате стоял тихий гул, нарушаемый режущими, скрипящими, пилящими звуками да короткими репликами патологоанатомов. Сначала Джеффри показалось, что все врачи — мужчины, но, присмотревшись, он увидел, что это не так. Все выглядели одинаково — в медицинских комбинезонах, с резиновыми фартуками, перехваченными в некоторых местах резиновыми завязками, глаза защищают специальные плексигласовые очки, лица скрыты хирургическими масками, длинные резиновые перчатки почти до локтя закрывают руки. В углу стояла огромная каменная раковина, в которой постоянно журчала вода. Сквозь журчание, хоть и с трудом, но все-таки можно было расслышать ненавязчивую мягкую мелодию из включенного радио. Джеффри простоял у двери около четверти часа, пока его не заметил один из патологоанатомов, которому надо было промыть под проточной водой что-то похожее на печень. Увидев Джеффри, он остановился и подозрительно спросил: — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Я ищу доктора Уоррена Сейберта, — с трудом произнес Джеффри, борясь с неожиданно нахлынувшей тошнотой. Патанатомия никогда не была его любимым предметом, аутопсия казалась ему в колледже просто каторгой. — Эй, Сейберт, у тебя прибавление, — бросил через плечо патологоанатом с печенью в руках. Один из склонившихся над женщиной врачей поднял взгляд и посмотрел на Джеффри. В руке у него был красный от крови нож. Другая рука чуть ли не по плечо ушла куда-то в грудную клетку трупа. — Чем могу помочь? — Спросил он намного вежливее, чем его коллега. Джеффри сглотнул. У него кружилась голова. — Я врач из больницы Святого Жозефа, — еле слышно произнес он. — Из отделения анестезиологии. Я бы хотел узнать результаты вскрытия Карен Ходжес. Кивнув своему ассистенту, доктор Сейберт подошел к Джеффри. Он был примерно на дюйм выше Джеффри, шестьдесят один — шестьдесят два фута. — У вас есть допуск к этому делу? — спросил доктор Сейберт, все еще держа в руке нож. Джеффри боялся взглянуть на его красную по локоть руку и постарался сконцентрироваться на глазах, ярко-голубых и необычайно выразительных. — Нет, — коротко ответил Джеффри. — Но я слышал, что смерть наступила в результате эпидуральной анестезии. Мой интерес к этому делу базируется на одном интересном факте: за последние несколько лет в Бостоне произошло по меньшей мере четыре подобных случая. Мне бы хотелось узнать, в случае с Карен Ходжес не найден ли в маркаине какой-нибудь яд? — Я пока этого не знаю, но отчет лежит у меня в кабинете, по коридору налево, как раз за библиотекой. Чувствуйте себя как дома. Считайте, что вы у себя в кабинете. А я закончу и минут через двадцать-двадцать пять подойду. — А это случайно не Гэйл Шаффер? — осторожно спросил Джеффри. — Да, она, — ответил Сейберт. — Впервые за всю мою работу такой подарок: две очаровательные молодые девушки. И одна за одной. Мне еще никогда так не везло! Джеффри постарался не вдумываться в его слова. Он никогда не воспринимал специфический юмор патологоанатомов. — И у вас нет никаких предположений о причине смерти? — спросил он. — Пойдемте, — жестом предложил ему Сейберт и указал в сторону стола. Сам он обошел его с другой стороны. Джеффри с неохотой последовал за ним. Очень не хотелось ему подходить так близко. — Видите здесь? — начал Сейберт, представив перед этим Джеффри своего ассистента Харольда. Он показал рукояткой ножа на лоб Гэйл с глубокой раной. — Удар был просто страшным. Череп проломлен до лобной пазухи. Джеффри кивнул. Теперь он дышал уже только ртом. Запах невыносимый! Джеффри еле держался. Харольд в это время спокойно удалял внутренности. — Такой удар мог оказаться смертельным? — спросил Джеффри. — Вполне, — согласился Сейберт, — но рентген не подтверждает это. И мы бы сразу увидели, если бы мозг вылез наружу. Скорей всего у нее были какие-то проблемы с сердцем, хотя она никогда на это не жаловалась. Вот основательно поработаем с ее сердечком, посмотрим, что там может быть не так. — А на наличие ядов или наркотиков вы будете делать анализы? — Ну естественно, — поспешил заверить его Сейберт. — Мы сделаем такой анализ крови, спинномозговой жидкости, мочевого пузыря, мочи и даже того, что у нее еще осталось в желудке. Извините, сейчас я помогу тут немного, — извинился Сейберт и повернулся к ассистенту, который в этот момент извлекал из трупа все внутренние органы. Сейберт быстро подставил длинный плоский поднос, куда Харольд с трудом уложил свою скользкую ношу. После этого Сейберт засунул их в специальный контейнер. Джеффри предпочел отвернуться. Когда он повернулся, Харольд уже направлялся к раковине с этим контейнером, а Сейберт копался в брюшной полости. — Всегда надо быть начеку. Никогда не знаешь заранее, с чем столкнешься. — Что бы вы сказали, если бы я сообщил, что обе эти женщины отравлены? — неожиданно спросил Джеффри. — Вы бы стали проводить какие-нибудь другие анализы и пробы? Вообще, надо ли в таком случае добавить что-нибудь еще? Сейберт замер. Его рука все еще была где-то в брюшной полости Гэйл. Он медленно поднял голову и посмотрел на Джеффри так, словно не совсем понимал, что тот сказал. — Вы знаете нечто такое, что следует знать и мне тоже? — серьезно спросил Сейберт. — Давайте представим, что это гипотетический вопрос, — уклончиво ответил Джеффри. — И у той и у другой были приступы, судороги и потом остановка сердца, причем ни та ни другая на сердце не жаловались и с сердечными проблемами к врачам не обращались, насколько я знаю. Сейберт выпрямился и посмотрел Джеффри прямо в глаза. Какое-то мгновение он стоял молча, как бы обдумывая что-то, потом снова опустил взгляд на вскрытый труп. — Нет, ничего другого я бы делать не стал. Если вы сами себя отравили, как это сейчас модно называть, «навечно самоуспокоились», или кто-то вас отравил, к вскрытию это отношения не имеет. Яд либо есть в мертвых тканях, либо его нет. Третьего не дано. Думаю, если бы мне сообщили, что для отравления были использованы какие-то специальные яды, тогда это повлияло бы только на методы исследования некоторых тканей. Для некоторых ядов, как вы знаете, существуют свои тесты. — Ну, а если бы, например, это были токсины? — спросил Джеффри. Сейберт присвистнул. — Теперь уже не до шуток. То, что вы говорите, очень серьезно. Наверное, вы имеете в виду фитотоксины и тетродотоксины.[32] Вы же слышали о тетродотоксинах? Из рыбы-собаки добываются. Даже не верится, что в ресторанах на побережье ее подают как деликатес. Черт, ни за что бы не притронулся! Джеффри чувствовал, что затронул тему, которая, видимо, была у Сейберта любимым коньком. По крайней мере, о токсинах говорил он с явным энтузиазмом. — Токсины — это настоящие феномены, — продолжал Сейберт. — Если, например, мне надо от кого-то избавиться, то я даже сомневаться не буду и использую токсин. Никто и никогда не додумается провести исследования на их выявление. Тем более, что причина смерти выглядит вполне естественно. Кстати, вы помните того турецкого дипломата, которого грохнули в Париже? Так вот, наверняка его убрали при помощи какого-нибудь токсина. Натерли им кончик зонта, а потом кто-то, проходя мимо этого дипломата, просто легонько ткнул зонтом его в задницу. Тот прямо на платформе и отошел в мир иной. Кто там разбираться будет! Ведь смерть наступает в течение нескольких минут. Но ведь они так и не узнали, что было причиной смерти. И не могли. Потому что не искали. Токсины вообще смертельно опасны для тех, кто их обнаруживает. — Сейберт угрюмо усмехнулся своей шутке. — Но ведь вы могли бы определить их? — спросил Джеффри. Сейберт неуверенно покачал головой. — Именно поэтому я бы и использовал их, если бы мне надо было кого-то убрать. Практически их невозможно обнаружить. Понимаете, на ваш вопрос нельзя ответить однозначно: либо «да», либо «нет». Самая большая проблема заключается в том, что даже ничтожное количество этих веществ поражает организм. Всего несколько молекул токсинов сделают свое грязное дело. Я говорю сейчас о кротах нано-нано. И даже наш старый добрый газовый хроматограф вместе со спектрографом массы зачастую не могут определить наличие токсинов в той каше органических компонентов, которую мы обычно берем на пробу. Но если вы знаете, что ищете, например, тетродотоксин или что-то типа этого, после того как один из гостей на вечеринке в прибрежном ресторане свалился замертво, тогда можно использовать моноклональные, то есть однотипные антитела с флюоресцентной или радиоактивной меткой, которые смогут найти эти токсины. Но я вам честно говорю, это не так просто. — Значит, вы не можете найти токсины, если не знаете, что ищете, правильно? — довольно резко спросил Джеффри. — Значит, получается заколдованный круг, да? — Поэтому эти преступления всегда остаются безнаказанными. В это время к ним подошел Харольд. В руках у него был поднос с горой промытых внутренних органов. Джеффри поднял глаза к потолку. — Харольд, хочешь сам достать мозг? — спросил ассистента Сейберт. Тот кивнул, поставил поднос на край стола и подошел к голове. — Простите, что перебиваю, — вмешался Джеффри.