— А я оставлю себе Мемориал, — сказал Джеффри, задумавшись над тем, где он может раздобыть такой список. — И чем быстрее мы соберем эту информацию, тем лучше. — А почему бы мне не позвонить Полли прямо сейчас? — предложила Келли, посмотрев на часы. — Обычно она остается в больнице до пяти. Пока Келли звонила, Джеффри думал об этой трагедии в больнице Святого Жозефа, тоже случившейся во время эпидуральной анестезии. Теперь он был абсолютно уверен: доктор «X» действовал в районе Бостона. Хотя Джеффри и понимал, что для такой роли больше всего подходил какой-нибудь врач, он не мог отрицать и того, что любой человек, мало-мальски знакомый с основами фармакологии, мог проделать с маркаином то же самое не хуже любого доктора. Не обязательно быть дипломированным врачом. Этот человек имел беспрепятственный доступ к медицинским препаратам, и Джеффри склонялся к тому, что искать надо среди тех, кто имеет какое-нибудь отношение к фармакологии. Положив трубку, Келли вернулась в гостиную. Она подошла к Джеффри, но не присела на диван, а осталась стоять. — Полли сказала, я могу прийти и забрать список. Никаких проблем. Она сказала, если это надо немедленно, то я могу прийти и взять его прямо сейчас. Ну, я и ответила, что сейчас подойду. — Просто замечательно, — обрадовался Джеффри. — Если бы в других больницах все получилось так же. — Он встал. — А ты куда? — спросила Келли. — С тобой. — Нет, ты останешься дома и отдохнешь. Ты плохо выглядишь. Вместо того чтобы поспать, ты пошел в библиотеку. Подождешь меня здесь. Я пулей: только туда и обратно. Джеффри решил подчиниться. Келли права, он очень устал. Джеффри лег на диван и закрыл глаза. Было слышно, как Келли завела мотор и выехала из гаража. Потом двери гаража автоматически закрылись. Дом погрузился в тишину, только тикали старинные часы в гостиной. Где-то во дворе пронзительно закричала малиновка. Джеффри открыл глаза. Без отдыха тоже нельзя. Раздумывая так, он прошел в кухню и сел у телефона. Сначала набрал номер независимого медицинского эксперта, чтобы задать несколько вопросов о Карен Ходжес. В связи с тем, что смерть наступила в результате проведения анестезии, вскрытие должны были проводить там. Секретарь сообщила, что вскрытие Карен Ходжес намечено на завтрашнее утро. После этого Джеффри узнал номера телефонов в больницах Коммонуэлс и Саффолк Дженерал. В Коммонуэлсе оператор подняла трубку, и он попросил соединить его с анестезиологическим отделением. Его интересовало, работает ли еще в больнице доктор Манн. — Доктор Лоурэнс Манн? — Да, — подтвердил Джеффри. — Черт, но он уже не работает здесь года два с лишним! — А вы не знаете, где он сейчас работает? — спросила Джеффри. — Точно не знаю. Где-то в Лондоне. Но не в медицине. Кажется, он связан с антикварным бизнесом. Еще одна жертва несправедливого обвинения в преступной халатности, подумал Джеффри. Он и раньше слышал, что после суда врачи часто уходят в какую-нибудь другую сферу деятельности, но все это было на уровне слухов. Как бездарно гибнут плоды образования и таланта! Теперь Джеффри набирал номер анестезиологического отделения в Саффолке. Ему ответил жизнерадостный женский голос. — Доктор Мэдлин Боумэн еще работает в больнице? — задал он свой вопрос. — А кто говорит? — спросила женщина резко изменившимся тоном. — Доктор Уэббер, — придумал на ходу Джеффри. — Простите, доктор Уэббер, — сказала женщина, — с вами разговаривает доктор Эйшер. Я не хотела вас обидеть. Просто вопрос оказался для меня неожиданным. В последнее время не так уж много людей вспоминают о докторе Боумэн. К сожалению, она покончила жизнь самоубийством несколько лет назад. Джеффри медленно положил трубку. Жертвами этого убийцы были не только пациенты на операционном столе, с грустью подумал он. Какая ужасная трагедия! Чем больше он думал об этом, тем больше утверждался в мысли, что за этими, вроде между собой не связанными трагедиями стоит один человек. Он имеет доступ во все операционные больницы. Ему знакомы азы токсикологии. Но кто это? Джеффри чувствовал, как разгорается в нем желание докопаться до истины. Выйдя из кухни, он прошел в кабинет Криса. Том по токсикологии он заметил на полке еще в первый свой приход и сейчас взял его. В гостиной, сбросив ботинки, устроился поудобней на диване и открыл оглавление. Ему хотелось еще раз посмотреть раздел «Токсины». Дэвлин подъехал к дому и припарковался. Наклонившись к лобовому стеклу, он внимательно осмотрел его фасад. Небольшой кирпичный домик, как сотни других в районе Бостона. Дэвлин снова заглянул в свой список. Дом зарегистрирован как резиденция Джека Эверсона в Брайтоне. Дэвлин уже побывал по семи адресам. Пока ему не везло, и он уже начал сомневаться в правильности своего плана. Если бы ему и удалось найти этого Кристофера Эверсона, где гарантия, что тот знает, как найти Роудса? Вся его затея могла лопнуть, как мыльный пузырь. После недолгого общения с кланом Эверсонов Дэвлин пришел к выводу, что это довольно недружелюбная фамилия. Реакция на его вопросы была такая, будто он интересовался подробностями их интимной жизни, а не наводил справки о Кристофере Эверсоне. Дэвлина даже начало занимать, что так заставляло стольких людей остервенело огрызаться при упоминании этой фамилии? В одном доме пришлось даже схватить за шкирку небритого и толстопузого любителя пива из клана Эверсонов и несколько раз встряхнуть. Тогда тот позвал жену, которая оказалась ужаснее мужа и по сравнению с ним была сущим дьяволом. Подобно ведьме из мультика, она притащила с собой какую-то спицу и наставила на Дэвлина, требуя немедленно отпустить ее мужа. Дэвлину пришлось забрать у нее спицу и забросить ее в соседний двор, где, как оказалось, жила злая овчарка. После этого парочка успокоилась и покорно ему сообщила, что о Кристофере Эверсоне они ничего не слышали. Дэвлин так и не смог понять, почему нельзя было ответить ему сразу. Он вылез из машины и потянулся. И здесь все как обычно, одно и то же. Дэвлин подошел к двери и позвонил. Ожидая ответа, он оглядывал окрестности. Дома не представляли собой ничего примечательного, но палисадники и дворики выглядели очень ухоженными. Он снова взглянул на обитую алюминиевым листом дверь с двумя большими стеклянными проемами. Хорошо бы застать хозяев дома, иначе это был бы уже второй дом, куда ему пришлось бы вернуться. Один такой дом, в Уотертауне, уже был пустым. Дэвлин позвонил еще раз. Полное безмолвие. Собираясь уйти, он вдруг увидел хозяина, который смотрел на него из-за оконной шторы. Окно находилось справа от двери, поэтому Дэвлин не сразу его заметил. Какое совпадение — человек был абсолютной копией толстопузого любителя пива, с которым он говорил перед этим. Какая-то короткая нижняя рубашка не могла скрыть его необъятной полноты. Космы темных волос торчали из-под потных подмышек. На лице была по меньшей мере пятидневная щетина. Дэвлин сообщил, что хочет задать всего лишь один вопрос. Мужчина на дюйм приоткрыл внутреннюю дверь. — Здравствуйте, — поздоровался Дэвлин через закрытую внешнюю дверь. — Простите за беспокойство… — Катись отсюда, приятель, — оборвал его человек. — Но это не очень-то вежливо с вашей стороны. Я всего лишь хотел спросить… — С тобой что, не все в порядке? Глухой или плохо слышишь? — рявкнул человек. — Я сказал проваливай, или у тебя будут большие неприятности. — Неприятности? — переспросил Дэвлин. Человек сделал движение, намереваясь закрыть дверь. Дэвлин потерял терпение. Резким ударом он высадил верхнее стекло на внешней двери. Одновременно с ним вылетело и нижнее стекло, и тогда открылась внутренняя дверь. В мгновение ока Дэвлин прорвался через алюминиевую дверь и схватил неприветливого хозяина за горло. У того выкатились глаза. — Я хочу задать всего лишь один вопрос. Такой. Я ищу Кристофера Эверсона. Ты его знаешь? — Он ослабил хватку на горле мужчины. Тот закашлялся и стал отплевываться. — Не заставляй меня ждать, — предупредил его Дэвлин. — Меня зовут Джек, — сказал тот. — Джек Эверсон. — Это я знаю, — Дэвлин снова усилил хватку. — А как насчет Кристофера Эверсона? Его ты знаешь? Или, может, слышал о нем? Он, должно быть, работает врачом. — Никогда не слышал, — выдавил человек. Огорченный очередной неудачей, Дэвлин вернулся к машине. Вычеркнув из списка имя Джека Эверсона, он перешел к следующему. К. С. Эверсон в Бруклине. Дэвлин включил зажигание. Он уже знал, что «К» означает Келли, теперь его интересовало, что могло означать «С». Дэвлин сделал разворот и направился в сторону Вашингтон-стрит, которая вела в Бруклин. Он надеялся, что сможет быть у этой К. С. Эверсон минут через пять, не более. Только бы обошлось без пробок на дороге. — Мисс Арнсдорф готова встретиться с вами, — сказал секретарь, мужчина года на два или три моложе Трента или его ровесник. Он неплохо смотрелся. У него был такой вид, будто он тягал железо по вечерам в каком-нибудь спортзальчике. Странно, почему у начальника отделения медсестер секретарем был мужчина. Трент решил, что это еще одна форма проявления власти со стороны женщин. Трент их не любил, как не любил и Полли Арнсдорф. Он встал с кресла и лениво потянулся. Нечего мчаться в кабинет женщины, которая заставила его прождать в коридоре целых полчаса. Он небрежно бросил предпоследний номер «Таймс» на журнальный столик. Подняв глаза за секретаря, увидел, что тот смотрит на него немигающим взглядом. — Что случилось? — спросил Трент. — Если вы хотите поговорить с мисс Арнсдорф, я советую не медлить и прямо сейчас пройти к ней в кабинет, — сказал секретарь. — Она сегодня очень занята. Сто якорей тебе в задницу и еще один в… подумал Трент. Интересно, почему все, имеющие хоть какое-то отношение к администрации, считают, что их время значит гораздо больше, чем чье-то другое? Он хотел было ответить секретарю что-нибудь резкое, но все-таки сдержался. Вместо этого нагнулся и дотронулся ладонями до пальцев ног. — Засиделся немного, — сказал он, выпрямился и хрустнул пальцами. И только после всего этого вошел в кабинет мисс Арнсдорф. Увидев ее, Трент не смог сдержать улыбку. Все старшие медсестры и начальницы отделений почему-то были похожи на алебарды. Словно так и не могли окончательно решить, кем быть: либо медсестрами, либо администраторами. Трент ненавидел их всех. Так как в силу обстоятельств в последнее время он не задерживался в каждой больнице более восьми месяцев, то навидался их столько, сколько не встречал за все предыдущие годы работы. Но такая встреча, как сегодня, всегда доставляла ему удовольствие, потому что была неприятна начальникам. При колоссальном дефиците младшего медицинского персонала он прекрасно знал, как это делается. — Мистер Хардинг, — начала мисс Арнсдорф, — чем я могу вам помочь? Простите, что заставила вас ждать, но в связи с тем, что произошло у нас сегодня в операционной… я думаю, вы понимаете. Трент улыбнулся в душе. Он прекрасно понимал, что они все чувствуют. Если бы только она знала, как он их всех понимает! — Я бы хотел сообщить вам, что увольняюсь из больницы Святого Жозефа, — сказал Трент. — Прямо сейчас. Мисс Арнсдорф безвольно опустилась в кресло. Трент знал: сейчас она в его руках. Как он любил этот момент! — Мне очень прискорбно слышать это, — сказала мисс Арнсдорф. — Может быть, у вас возникли какие-нибудь проблемы, и мы могли бы с вами их обсудить? — Я не чувствую, что здесь полностью реализуются все мои способности, — сказал Трент. — Вы же знаете, что начинал я на флоте и там чувствовал себя более свободно. — Может быть, мы могли бы перевести вас в другое отделение, — предложила мисс Арнсдорф. — Думаю, это не решит проблемы, — настаивал Трент. — Понимаете, мне нравится работать в хирургическом отделении, поэтому я склоняюсь к мнению, что лучше уволиться и перейти в более специализированное и подходящее для этого место, например, в Бостонскую городскую больницу. Так что я перехожу туда. — Вы уверены, что не передумаете? — спросила мисс Арнсдорф. — Думаю, что нет. Но есть еще одна проблема, о которой я хотел бы рассказать только вам. Вы знаете, я никогда не ладил с миссис Рэлей, старшей медсестрой хирургического отделения. Так вот, пусть это останется между нами, но она даже не знает, как наложить тугую повязку. Вы понимаете, что я имею в виду? — Понимаю, — кивнула мисс Арнсдорф. После этих слов Трент протянул ей заранее составленный перечень недостатков в организации и функционировании хирургического отделения. Он всегда презирал миссис Рэлей и втайне надеялся, что после этого разговора с начальником отделения у нее возникнут большие неприятности.