52 В Гонконге Йена ничего не нашла. Она позвонила Миён и сообщила ей, что ни местные монахи, ни медиумы не знают, как вернуть кумихо потерянную бусину. Миён пришлось пустить в ход все свои акробатические навыки убеждения, чтобы не дать матери вернуться в Осаку, где та вместо дочери найдет лишь пустую квартиру в знак ее вранья. – У нас совсем мало времени, – уговаривала мать Миён. – Может, стоит сразу дальше поехать? – Ладно, – ответила Йена после затянувшейся паузы. – Я не хочу, чтобы ты волновалась, дочь. Я найду ответ. – Я тебе доверяю, – сказала Миён на прощание. И только потом как гром среди ясного неба девушку захлестнула волна паники. Она и не рассчитывала, что Йена найдет что-нибудь в Гонконге, но в глубине души все же надеялась. С каждым днем, с каждым новым городом, с каждым провалом Миён понимала, что смерть становится все ближе и ближе. Что случится с ней после смерти? Миён всегда считала, что у кумихо нет души, но мысль, что она просто возьмет и прекратит существовать, пугала ее. Всю жизнь она шла по тонкой грани, старалась быть осторожной. Послушной. И первый же раз, когда она попыталась жить по-настоящему, стал ее погибелью. Теперь она проклята. Неужели это наказание за то, что Миён возомнила, будто может желать от жизни большего? Раньше прогулки здорово помогали ей проветрить голову, но сейчас она уже час слонялась по улицам и за это время успела лишь понять, что никогда не была настолько слабой. Девушка стерла со лба пот, хотя на улице стоял легкий морозец ранней весны. Остановившись, она облокотилась на автобусную остановку. Миён добрела до района, в котором раньше жила. Повернуть на развилке налево – и окажется у своего старого дома. А направо – у дома Джихуна. Над головой прогремел раскат грома. Миён посмотрела на облачное небо. Оно словно издевалось над ней. Или же прониклось ее настроением. Два шага – и обувь промокла насквозь. Дождь обрушился на землю плотной стеной, скрыв за собой все вокруг. Ни один человек в здравом уме не сунулся бы под этот водопад. Но Миён спрятала руки в карманы и двинулась дальше, не чувствуя холода, проникающего сквозь одежду, кожу, кости. – Пабо-я, ты о зонте когда-нибудь слышала? – эхом донеслись до лисицы слова из прошлого. Перед ней стоял Джихун. В руках у него был огромный зонт, создававший надежное убежище от дождя. – Ты меня преследуешь? – Нет, конечно, – ответила Миён. И она не врала. Она не собиралась сюда приходить. Это получилось… случайно. Девушка попыталась обойти Джихуна, но он шагнул ей навстречу, загораживая дорогу. – В этом районе живу я, – напомнил ей парень. – Раз ты меня не преследуешь, то почему ты здесь? – С чего ты решил, что я не вернулась обратно в свой старый дом? – А ты вернулась? – он с вызовом поднял бровь. – Нет. Миён двинулась в другую сторону, но Джихун снова встал у нее на пути. – Ты тогда не врала? Миён застыла. – Ты не врала, что поможешь моей хальмони? – Я за этим и вернулась. – Не знаю, могу ли я тебе доверять. Миён кивнула и бросилась было бежать, пока он не увидел наворачивающиеся ей на глаза слезы. У нее не было никакого права обижаться на его недоверие. Но Миён дернулась слишком резко, дорога была слишком крутой, а ноги у нее слишком устали от нескольких часов ходьбы. Они предательски подогнулись, уволакивая девушку вниз. Джихун поймал Миён за долю секунды до того, как она упала на асфальт. Он был так близко, что лисица слышала через рубашку тяжелый стук его сердца. Значит, его спокойствие все-таки было напускным? Тепло Джихуна просачивалось Миён под кожу, и ее сердце бешено застучало, обгоняя в этой безумной гонке его сердцебиение. Волосы трепетали под его дыханием. Поверни она голову – и окажется с ним лицом к лицу. Так близко, что стоит только чуть-чуть наклониться и… Джихун отпустил лисицу и отшагнул назад. Теперь они оба насквозь промокли. Его зонт валялся на земле. Миён вспомнила другую дождливую ночь, когда они оказались настолько же близко. Но тогда Джихун смотрел на нее с симпатией. А сейчас – с опаской. – Держи. – Джихун поднял зонт и протянул ей. Девушка хмуро посмотрела на ручку зонта, как будто та могла ее укусить. – Зачем? – Это просто зонт. Не ищи в нем какой-нибудь скрытый смысл. – И не собиралась, – возразила Миён, но к ручке так и не потянулась. – Да возьми ты этот проклятый зонт, – с раздражением велел Джихун. По телу Миён прокатилась вспышка пламени, и руки поднялись против воли. На мгновение ей показалось, что она видит светящуюся нить, связывающую ее тело и сердце Джихуна, но она моргнула – и нить исчезла. Миён схватила зонт, задев руку юноши. – Я не хочу, чтобы все было так, – произнес Джихун, все еще держась за зонт. – Не хочу тебя ненавидеть. – А чего ты хочешь? – Я не знаю. – Он наконец отпустил рукоятку. – Я очень зол, что ты вернулась, но наверняка возненавижу тебя еще больше, если ты снова исчезнешь. По его щекам скатились капли воды, и Миён не знала, слезы это или дождь. – Я привык, что люди уходят, – продолжал Джихун. – Но не знаю, что делать, когда они возвращаются. Его слова пронзили ее израненное сердце насквозь, оставив в нем еще одну дыру. – Забери, – Миён попыталась вернуть ему зонт. – Возьми уже и убирайся. Джихун произнес эти слова с нажимом, и по телу кумихо снова пробежал жар. Руки сжались вокруг рукоятки зонта. Она не могла не послушаться. – Я верну. – Завтра, – сказал Джихун. – В больнице. Встретимся после уроков. Миён кивнула и быстрым шагом двинулась прочь. Она не хотела оборачиваться, но не удержалась. Джихун так и стоял, насквозь промокший, и смотрел ей вслед. * * * Когда Миён дошла до узенькой улочки, ведущей к квартире Чуну, ливень уже сменился моросящим дождиком. Каждый шаг давался с трудом, как будто ноги отяжелели не только под весом насквозь промокших носков. Миён спотыкалась, перед глазами все расплывалось и появились пятна – на какое-то мгновение ей даже показалось, что это призраки. Девушка вспомнила, как в прошлый раз она так же брела по этой улице в поисках помощи. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь, а на деле и четырех месяцев не минуло. Миён упала на колени, выставив вперед руки. В ладонь впился кусок разбитого стекла, и она выругалась. Но даже ругательство вышло слабым. Она бы там так и осталась лежать под ледяным дождем, охлаждающим ее разгоряченные щеки, но сверху нависла тень. – Ну что за зрелище, – цокнул языком Чуну. – В других обстоятельствах я бы возликовал при виде симпатичной девчонки, распростертой на земле в ожидании меня. Но я не понаслышке знаю, что ты кусаешься. У Миён не было сил ни накричать на него, ни ударить, хотя неимоверно хотелось сделать и то и другое. Чуну поднял ослабевшую лисицу, перекинув ее руку себе через плечо. Миён была признательна, что он не закинул ее на плечо, как мешок с картошкой. За последние дни она научилась ценить подобные мелочи. Ее бесцеремонно закинули в ванну, чтобы не заливала чистый пол. Потом Чуну вернулся с кружкой горькой дымящейся жидкости. Наверняка разогрел ее специально для промерзшей до костей девушки – и почему-то от этой мысли бурда в кружке показалась ей еще отвратнее. – Что-то не припомню, чтобы ты брала с собой зонт, когда мы уходили. – Чуну приподнял в руке зонтик. – Не брала, – пробормотала Миён, сбрасывая ботинки и выливая из них грязную дождевую воду. – И где ты его взяла? Миён не хотела сознаваться, но она знала, что Чуну и так догадается. – Джихун дал. – Настоящий рыцарь.