– Ты опять спал в больнице ночью, да? – Сомин повертела в руках измятый пиджак Джихуна. – Тебе некомфортно дома? Можешь у нас остаться. Мама возражать не будет, да и Дубу по тебе скучает. – Нет, мне и дома нормально, – отказался Джихун, все так же не сводя глаз с экрана. – А дом-то все еще ваш? – спросила Сомин. – Твоя мать оплачивает больничные счета. Уверена, она бы и с арендной платой тебе помогла, если бы знала, что ваш домовладелец сменил плату на месячную. Ты же сам в курсе, он пытается вытурить вас, пока хальмони в больнице. – Мне не нужны деньги этой женщины. – Джихун закрыл глаза, отгоняя нарастающую головную боль. Ему и так пришлось смириться с фактом, что мать платила за больницу. Сомин убедила его, что это ее обязанность перед матерью и сыном. Но Джихун был не готов просить заплатить еще и за дом, тем более что мать даже не пригласила остаться с ней и ее новой идеальной семьей. Она наверняка знала, что он откажется, но даже не предложила этот вариант. Сомин развернула друга за плечи, взглянула на пожелтевшую кожу. – Джихун-а, я волнуюсь за тебя. – Не надо. У меня все под контролем. – Джихун сжал в кулаки трясущиеся руки и пихнул их в карманы, подальше от орлиного взора Сомин. – Может, стоит ей позвонить? – Я уже сказал: я не буду звонить матери. – Не матери, – покачала головой Сомин. – Ку Миён. От одного звука ее имени сердце Джихуна сжалось от боли. – И почему ты хочешь, чтобы я ей позвонил? Ты ей никогда не доверяла. – У нее много секретов. Если она знает, кто на тебя напал… – Я же уже говорил: ее там не было, когда все произошло. Она пришла позже. – Джихуну очень не хотелось врать Сомин, но так было лучше. Лучше держать ее в неведении. Сомин потрясла головой. По глазам было видно, что ее раздирают противоречия. – Да даже не в этом дело. Я считаю, что тебе не помешало бы как-то закрыть этот вопрос. Ты все время такой грустный, Джихун-а. Мне это не нравится. – Я не грустный. Просто занят, – отмахнулся от подруги Джихун. – Не дай гордости снова встать у тебя на пути. – Снова? – Джихун сощурился, пытаясь прочитать слова на экране, но буквы никак не хотели обретать смысл. – Ты боишься признавать, что скучаешь, – ведь тогда ты будешь казаться самому себе слабаком, – пояснила Сомин. – Но может, это поможет тебе ее отпустить? – Мне твоя любительская психология не нужна. – Джихун выбрал случайный вариант и выругался, когда тест выдал, что ответ неверный. – Я просто беспокоюсь за тебя, Джихун, – ответила Сомин. И в этом-то и проблема. Джихун не хотел, чтобы за него беспокоились. Так было только больнее, когда его бросали. 38 Больница представляла собой высокое серое здание с широкой дорогой, ведущей прямо ко стеклянному входу. Таблички вокруг пестрили пожеланиями «Счастливого Лунного Нового года!». Подходил конец января, начались зимние каникулы. И, соответственно, прошел месяц с того момента, как Миён разрушила жизнь Джихуна и сбежала. – Джихун-а, как экзамены? – поинтересовалась сестра Чан, когда парень подошел на медпост на седьмом этаже. – Занял третье место в рейтинге класса. – Твоя хальмони будет тобой гордиться. Джихун улыбнулся, но то была лишь слабая тень его прежней улыбки с глубокими ямочками. – Сегодня чтоб точно домой ушел, – пригрозила ему сестра Чан. – Хальмони бы не одобрила твоих регулярных ночевок в больнице. – Слушаюсь. В палате хальмони его встретил писк мониторов. Вторая койка сегодня пустовала, но скоро туда снова кого-нибудь положат. Они не могли позволить себе частную палату, однако другие пациенты никогда не задерживались надолго. Джихун помрачнел: ему вдруг вспомнилось, как был плох харабоджи[93], последним занимавший соседнюю койку. – А вот и я, хальмони. Джихун опустил увлажнитель кислорода. Достав из кармана гигиеническую губную помаду, он поднял кислородную маску и помазал женщине губы. – Это чтобы у тебя губы не сохли. Ты же терпеть не можешь, когда они трескаются. Парень вынул из сумки бумажку. – Я занял третье место по результатам экзаменов, хальмони. Ты бы ни за что мне на слово не поверила, так что вот, смотри. Где-то в глубине души он лелеял надежду, что сейчас, впервые за месяц, хальмони откроет глаза. Но она оставалась неподвижна. – Знаю, ты задаешься вопросом, почему не первое, – непринужденно продолжил Джихун. – Может, у меня и получилось бы, если бы ты меня больше шпыняла. И снова тишина. Парень обреченно вздохнул. – Джихун-а? Он развернулся и увидел детектива Хэ. – Аджосси. – Как она сегодня? – По-моему, цвет лица получше стал, – ответил юноша, хотя не мог утверждать ничего наверняка. – Выглядит она хорошо. Детектив Хэ сжал плечо Джихуна. Мужчина хотел его этим утешить, но Джихун, наоборот, весь напрягся. Он не привык к подобным отеческим проявлениям чувств. Рядом с детективом Хэ парень начинал задумываться, как бы все обстояло, присутствуй в его жизни отец. Но, думай об этом, не думай, ничего не изменится. Отец Джихуна был преступником и эгоистом. И даже если бы он остался, до непоколебимого и доброго детектива Хэ ему было далеко. Джихун прочистил горло и кивнул на противоположную сторону комнаты: – Похоже, скоро у нас будет новый сосед. – Да, господин Ким скончался прошлой ночью. Я только что видел его дочерей на сестринском посту. Бедные девочки. У Джихуна пересохло во рту. В последнее время такое часто случалось, когда он слышал о чьей-либо смерти. Джихун очень боялся стать одним из таких бедных мальчиков, которых шепотом жалели в коридорах, когда они теряли любимых. – Он же вроде не так серьезно болел. – Он теперь в лучшем месте, и да упокоится его душа с миром. – Вы правда в это верите? – спросил Джихун. Детектив Хэ был ревностным христианином. Впрочем, за последний месяц, пока Джихун пытался свыкнуться с состоянием хальмони, он нашел в этом некоторое утешение. – Иногда мы не находим искупления при жизни, но можем получить его после смерти. – Ну, люди не должны умирать слишком рано. Это несправедливо. Детектив Хэ кивнул. Джихун не понял, соглашается он или нет. – Что вы здесь делаете? – Я все еще числюсь твоим контактным лицом. Мне позвонили, так как ты не пришел на последнюю встречу с врачом. Джихун с тоской вздохнул – но не от слов детектива, хотя, кроме него, этот вздох никто больше бы не услышал. Когда Джихун оказался в больнице, расследование перехватил детектив Хэ. Так как медперсонал не знал, с кем еще связываться по поводу состояния новых пациентов, они взяли телефон детектива. Джихун так и не сменил контактное лицо. – Я же уже говорил: если мне позвонят, я приеду тебя проведать, – напомнил детектив Хэ. – Помню, – кивнул Джихун. – Извините. Детектив Хэ с головой ушел в это расследование – и не только как полицейский. Он принял близко к сердцу нападение в ресторане хальмони. Соседи сообщали Джихуну, что видели, как старательно детектив Хэ изучает окрестности. Джихун знал, что преступник в жизни не предстанет перед судом, но было приятно осознавать, что кто-то старался ради них. – Джихун-а, когда мужчина дает слово – он его держит. Еще месяц назад Джихун бы полностью проигнорировал эти нотации, но сейчас он только покорно кивнул. – Понимаю.