– Да здесь никто и понятия не имеет, о чем я говорю. Взять тот же клитор. Они подумают, что это марка зубной пасты. Тебе, случаем, не попадалась такая реклама на стенках омнибуса? Элла снова прыснула. – Нечего ее поддерживать! – упрекнула медсестру Индия. Харриет подмигнула Элле, достала из жакета серебряный портсигар, закурила и с наслаждением затянулась. Окружающие покосились на нее. Индия вырвала сигарету у нее изо рта, бросила на траву и растоптала каблуком. – Первая заповедь врача: «Не навреди». Забыла, доктор Хэтчер? – Гиппократ имел в виду наших пациентов, доктор Джонс. – И нас самих. Ты по-прежнему выкуриваешь по двадцать штук в день? – Бывает и больше. – Ты же знаешь, что курение вызывает рак легких. – Это не подтверждено. – Скоро подтвердят. – А мне сигареты доставляют кучу удовольствия, – заявила Харриет. Индия поморщилась. В группе, где они учились, она превосходила других по знаниям и навыкам, зато Харриет пользовалась большей популярностью. Легкий характер, бойкий язычок. Харриет умела рассмешить любого. И ее юмор творил чудеса. Пообщавшись с ней, самые беспокойные пациенты успокаивались и начинали улыбаться. Индия завидовала Харриет. Там, где доктор Джонс начинала читать лекции, доктор Хэтчер просто развлекала своих больных. Велеречивая Инди. Права была Элла. Меткое прозвище ей дали в детстве. – Ладно, девочки, я вас покидаю, – сказала Харриет. – Хочу подобраться ближе к миссис Панкхёрст. Да, чуть не забыла… Как твои успехи у Гиффорда? – Прекрасно. – Врешь! Посмотри на себя. Выглядишь, как торговка рыбой. – Вообще-то, едва справляюсь. А как дела на Харли-стрит? Харриет родилась в богатой семье. Окончив медицинскую школу, она открыла практику в одном из самых процветающих мест Лондона. Там находились кабинеты многих известных врачей. – Ад кромешный. Скука неимоверная. Является какая-нибудь разодетая особа и начинает жаловаться, как ее утомляет лето. Приходит другая. Ту раздражают слуги. У третьей обостряется невралгия, когда из Итона на каникулы приезжают ее драгоценные сыночки. Еще несколько таких визитов – и я орать начну. – Харриет протяжно вздохнула. – Инди, а помнишь, как мы говорили про твою больницу? Ночью, когда не спалось или когда обалдевали от учебы? – Естественно, помню. – Я и сейчас об этом думаю. – Я тоже. Мы с Эллой пытаемся перевести эти мысли в реальность. У нас даже появился директор по развитию – Уиш. Сейчас мы заняты сбором пожертвований. Деньги, вещи, еда. Когда наберется достаточная сумма, начнем присматривать здание в Уайтчепеле. – Инди, ты серьезно? – Я всегда относилась к этому серьезно. – И сколько вы сумели набрать? Индия с Эллой смущенно переглянулись. – Ну, сто семьдесят восемь фунтов… – сказала Индия. – …и пять коробок ломаных сухарей, – добавила Элла. – Тогда я, пожалуй, повременю закрывать свой кабинет, – засмеялась Харриет. – Обсмеивать проще всего, – взвилась Индия. – Мы обязательно откроемся. Просто нужно время, чтобы собрать деньги. – Индия, я и не сомневаюсь, что вы откроетесь. И я не смеюсь над вами. Ни капельки. Мне осточертело на Харли-стрит. Если у вас все получится, я приду к вам работать. Бесплатно. – Ты серьезно? – задала тот же вопрос Индия. – Да. Деньги мне не нужны. Мне нужна хорошая встряска. Похоже, ваша больница меня встряхнет. Индия пристально посмотрела на нее: – Хэт, ловлю тебя на слове. – Вы обязательно откроетесь. Сделай это, старушка, и я приду к вам. И Фенвика с собой приведу. Ему тоже осточертело преподавание. Признался мне, что его нынешний поток – еще более непроходимые дуры, чем мы. – В устах Фенвика это почти комплимент, – сказала Индия. – О! Смотрю, здесь одна из моих пациенток. Единственная, с кем мне приятно видеться. Миссис Бристоу! В нескольких ярдах от них стояла красивая женщина в розовом костюме и шляпе, украшенной искусственными розами. Стояла на цыпочках, вытягивая шею. Она улыбнулась Харриет и подошла к ним. Индия сразу поняла, что миссис Бристоу беременна и даже определила срок: где-то месяцев пять. Умело сшитый костюм скрывал беременность от многих глаз, но только не от глаз Индии. – Как вы себя чувствуете? – задала профессиональный вопрос Харриет. – Благодарю вас, прекрасно, – ответила Фиона. Харриет познакомила их, затем спросила Фиону, не миссис ли Панкхёрст она пришла послушать. – Вообще-то, я должна была представить собравшимся своего мужа. Я безбожно опоздала на целый час. Хотела пробраться к подиуму, но не представляю, как буду протискиваться через толпу. – Я хочу обойти лужайку по краю, – сказала Харриет. – Идемте вместе. – Я уже пробовала. Там полным-полно полиции. Никого не пропускают. Уж лучше попробую прямиком. Рада познакомиться, доктор Джонс и сестра Московиц. – Только будьте осторожны, миссис Бристоу, – предупредила Фиону Харриет. – Врачебное предписание? – улыбнулась Фиона. – Совершенно верно. – Вот к кому вам надо обращаться, – сказала Харриет, когда Фиона Бристоу отошла. – Она богаче Мидаса и постоянно занимается благотворительностью. Индия записала себе в память: спросить Уиша об этой женщине. Харриет простилась и тоже отошла. – Элла, похоже, у нас есть не только сто семьдесят восемь фунтов и пять коробок сухарей. У нас появилась заведующая детским отделением. – Она умеет обращаться с детьми? – Харриет замечательно с ними ладит. Особенно с малышами. – Уже четверть пятого, – сказала Элла, поглядев на часы. – Начало митинга запоздало на пятнадцать минут. Ну как, останемся послушать миссис Панкхёрст? – Да. Думаю, они вот-вот начнут. Наверное, ждали Фиону Бристоу. Позади подиума на стульях сидели несколько человек. Один стул пустовал. – Сумеет ли она туда добраться? Элла, ты ее видишь? Вопрос Индии потонул в возбужденных возгласах и свисте. А на подиум поднималась миссис Панкхёрст. – Протолкнемся ближе, – сказала Элла. Сказать было легче, чем сделать. Люди стояли плотной стеной. Миссис Панкхёрст уже поднялась на подиум. Приветствия зазвучали громче. Индия знала: эта женщина умеет зажигать слушателей. Хрупкая внешность и мягкие черты лица были обманчивы. Едва начав говорить, миссис Панкхёрст преображалась, и хрупкости в ней оставалось не больше, чем у мускулистого каменщика. – Добро пожаловать! Я говорю это вам, женщины. И вам, мужчины. Эти же слова я обращаю к полицейским, которых, как вижу, сегодня собралось втрое больше обычного! Вас интересует, зачем мы здесь собрались? Не потому, что мы нарушители закона. Мы пришли сюда, движимые нашим стремлением стать законотворцами. Вновь зазвучали приветствия, но их начали заглушать недовольные крики. Индия повернулась в ту сторону. К лужайке примыкал паб, у дверей которого, потрясая пивными кружками, стояли рассерженные мужчины. – Валяй домой белье стирать, пронырливая сука! – крикнул один из них. Миссис Панкхёрст продолжала говорить, игнорируя крикунов. Ее поддержали сторонники. И вдруг возле паба началась потасовка. Туда поспешили полицейские и быстро разняли подравшихся. Порядок был восстановлен, а через несколько минут… – Избирательное право для женщин, когда ад замерзнет! – истошно завопил мужской голос. Послышалось улюлюканье. На этот раз голоса были женскими. Индия настороженно обернулась. Неподалеку от места, где стояли они с Эллой, собралась шумная женская компания, по облику и нарядам которых можно было сразу догадаться, чем они зарабатывают на жизнь. Женщины кричали, мяукали и топали ногами, хохоча во все горло. Одна выкрикнула непристойность в адрес миссис Панкхёрст. Индия присмотрелась к ним взглядом врача, выискивая признаки венерических болезней. И не нашла ни одного. – Элла… – Чего?