Новая волна одобрительных возгласов заставила Фиону покрепче схватиться за кромку погрузочной двери. – И часто ваш муж произносил такие речи? – поинтересовался Мел. – Ни разу в жизни. – Ну и ну! А скажите, миссис Би, он, часом, не берет уроки красноречия? Фиона засмеялась: – Уроков не берет, но в красноречии упражняется давно. Целых тридцать лет. Окажись на месте Джо кто-то другой, то вряд ли сумел бы произнести импровизированную речь перед столь многолюдной взбудораженной толпой, наверняка растерялся бы и сник. Но только не Джо! Пусть он сейчас владел обширной торговой империей и успел привыкнуть к роскошным залам заседаний… прошлое не забылось. Он родился и вырос в семье рыночных торговцев и сам торговал с тележки. А уличные торговцы за словом в карман не лезут. На улицах Уайтчепела Джо проводил больше времени, чем дома. Его первыми словами были: «Покупайте мою плекласную петлуууску!» Джо выкрикивал их из колыбели – старой овощной корзины, стоявшей позади родительской тележки. Он знал Восточный Лондон, людей, живших здесь, и умел говорить с ними. Его речь не была монологом. Джо умел превратить ее в диалог. Он то шутил со своими слушателями, то бросал им встречные вопросы. В юности Джо вовсю пользовался трюками уличных торговцев, привлекая внимание покупателей. Тогда он стремился, чтобы люди в первую очередь увидели его товар. Сейчас его слова были адресованы сердцам и умам слушателей. Фиона видела, что муж успел сбросить пиджак, закатал рукава рубашки и снял галстук. Она знала: Джо это сделал, поскольку терпеть не мог костюмов и говорил, что пиджак и галстук мешают ему думать. Но сейчас такой жест объединял его со слушателями. В рубашке с закатанными рукавами и расстегнутым воротником он уже не был хозяином. Он был одним из них. Коренастый мужчина, сложив руки рупором, прокричал: – Склад «Крепость» обокрали, похитили винтовки. Владелец перенес свое дело в Саутуарк. Недавно сгорел склад «Марокко», и еще пятнадцать ребят остались без работы. Нам нужно больше полицейских. Вы собираетесь их нанять? – Нет, – покачал головой Джо. – Не собираюсь. – Послышались удивленные возгласы, грубый смех и шиканье; Джо подождал, когда слушатели угомонятся, затем сказал: – С какой стати я должен понапрасну тратить деньги налогоплательщиков? Полицейских здесь и так хватает, как и отделений полиции. В толпе больше не смеялись и не шикали. – Литтон обещает вам увеличить число полицейских, потому что такие обещания красиво смотрятся на газетных заголовках, – продолжал Джо. – Иногда он даже чуть-чуть увеличивает штат местной полиции, однако результатов это не приносит. Он бы мог прислать сюда тысячу полицейских, но ваша жизнь все равно не изменилась бы. Хотите избавиться от преступности? Тогда избавьтесь от ее причин: бедности, невежества, голода, болезней. Нет, я не стану увеличивать численность полиции и строить новые тюрьмы. Я дам вам больше школ и больниц. Я дам вам достойное жалованье за ваш нелегкий труд и компенсации за несчастные случаи. Хотите больше полицейских – голосуйте за Фредди Литтона. Хотите достойную оплату, лучшую жизнь, будущее… голосуйте за меня. Послышались одобрительные крики. Слушатели свистели и аплодировали. Изумленная Фиона наблюдала за мужем. – Такое ощущение, будто он с детских лет занимается политикой, – сказала она Мелу. – Так оно и есть, миссис Би. Вы же говорили, что он родился и вырос в семье лоточников. Искусство торговли у него в крови. А что такое политика, если не разновидность торговли? Вся разница в том, что сейчас ваш муж продает не яблоки. Себя. – И, как видим, отбоя от покупателей нет. Утром, узнав о намерении Джо баллотироваться в парламент от Тауэр-Хамлетс, она поначалу была шокирована, но быстро оправилась и сказала, что ей очень нравится эта идея и она готова его поддерживать на каждом шагу. А Джо понадобится не только ее поддержка, но и поддержка многочисленных сторонников, поскольку впереди его ждала жестокая битва. Во время последних всеобщих выборов в девяносто пятом году Независимая рабочая партия не сумела провести в парламент ни одного кандидата. Новая партия, именующая себя лейбористской, была создана всего несколько месяцев назад, когда Независимая рабочая партия объединилась с социал-демократической федерацией и кучкой профсоюзов, создав Комитет рабочего представительства. Джо понимал, что он не имеет никакого политического опыта, баллотируется от недавно созданной, не успевшей себя проявить партии. Казалось бы, все играло против него, но он был настроен бороться за место в парламенте. Свой статус новичка в политике он намеревался обратить себе на пользу, а не во вред. Он недвусмысленно даст понять: если его выберут, он не станет еще одним богатым человеком, прошедшим в парламент. Он станет новым голосом в парламенте, свободным от традиций и титулов. И сферой его интересов станет исключительно Восточный Лондон и люди, живущие там. – А с какой стати мы должны вам верить? – выкрикнул человек в кепке. – Вы не из рабочих. Вы собрались пройти в парламент от лейбористов. Но вы далеки от нас. Вы же капиталист! – Совершенно верно. Капиталист! – с улыбкой ответил Джо. – Я один из самых богатых людей в нашей старушке-Англии! Ответ Джо удивил слушателей своей честностью, что им понравилось. Люди засмеялись. – Я богат настолько, что надо мной нет и никогда не будет хозяев, – продолжал он. – Только не думайте, что я родился с серебряной ложкой во рту. Когда мне было пять лет, я продавал яблоки на улице. Мерз на ветру и мок под дождем. Когда я рос, у уличных торговцев не было профсоюза. Его и сейчас нет. Если я болел или получал травму и не мог работать, то оставался голодным. Это я всегда помнил и помню. Я всегда буду помнить, каково с утра до вечера бродить по улицам в поисках работы. Я знаю ваши нужды изнутри, тогда как другие кандидаты – с чужих слов. Думаете, Литтон и Ламберт в детстве хоть однажды ложились спать голодными? Дрожали по ночам от холода, потому что у семьи не было денег на уголь? Вы правы. Да, я капиталист, но капиталист, имеющий совесть. – Хорошие слова. Ему стоило бы сделать их своим девизом, – одобрительно сказал Мел. Фиона приложила палец к губам. Ей хотелось услышать очередной вопрос, обращенный к Джо. – А зачем нам голосовать за лейбористов? – спросил кто-то. – Зачем нам вообще голосовать? Что нам парламент? Шишкам в правительстве плевать на рабочего человека. Так было раньше. Так и сейчас. Все, чего мы добивались, было завоевано борьбой профсоюзов за наши права. Эти слова толпа встретила одобрительными криками. Джо обождал, пока они не стихнут, затем сказал: – Да, вы добивались определенных уступок… ценой невероятного мужества и жертв. Но скажите, долго ли вам удавалось сохранить эти уступки? – (Никто ему не ответил.) – Капиталисты хотят отобрать все уступки, на которые были вынуждены пойти. Для этого они создали Парламентский совет предпринимателей. Вы, как и я, читаете газеты и наверняка слышали о такой организации. Знаете вы и о том, какими методами они нынче действуют. Ваши хозяева больше не станут разгонять рабочие пикеты. Зачем? Они будут бороться с вами в парламенте. У них есть свои люди, которые день и ночь атакуют правительство, стремясь провалить любой закон, несущий благо рабочим. И они добиваются успеха. На ваши забастовки они отвечают локаутами и штрейкбрехерами. И капиталисты не собираются на этом останавливаться. Ходят слухи, что на рассмотрении правительства находится проект закона, позволяющего подавать в суд на профсоюзы, требуя возмещения ущерба, и даже вводить запрет на забастовки. – А чем поможете нам вы? – Я намерен сражаться с этими хищниками на их же поле, – ответил он. – Я перенесу битву с фабрик, где существует потогонная система и штрафы за малейшую провинность, со складов и причалов… прямо в Вестминстер. Вы живете в самом богатом городе самой богатой страны мира. И это богатство создано благодаря усилиям каждого из вас. Всех без исключения. Оно создано вашим упорным трудом, вашим потом и кровью. – Джо несколько раз прошелся взад-вперед по крыше фургона, затем вдруг резко повернулся к слушателям и крикнул: – Тогда почему ваши дети голодают? Почему ваши жены экономят на всем? Почему вы работаете по двенадцать, четырнадцать, шестнадцать часов в день и все равно должны выбирать, купить вам сыну башмаки или дочери пальто? Выкрики, поддерживающие Джо, были страстными и гневными. Он задел слушателей за живое. Джо поднял руки, требуя тишины. Он тяжело дышал. Чувствовалось, его силы на исходе. – Бесполезно надеяться на победу, играя по правилам капиталистов. Настало время установить наши собственные правила. Марши и забастовки были первым шагом. Следующий шаг – новое законодательство. Давайте вместе отправимся в Вестминстер. Давайте изменим старые законы и напишем новые. Законы, которые будут защищать ваше жалованье, ваши рабочие места, ваши семьи. Что вы на это скажете? Хотите ли вы сделать этот шаг вместе со мной? И снова послышался гул. Он нарастал, как приливная волна, перехлестывая через кирпичный каньон Хай-стрит и захватывая все на своем пути. В воздух полетели кепки и шляпы. Потянулись руки, стремясь прикоснуться к Джо. Джон Бернс поднялся на колесо фургона. – Что вы на это скажете, парни? – крикнул он. – Рискнем мы поддержать нашего Джо? Гул стал еще громче. Руки подхватили Джо и спустили вниз. Толпа сомкнулась вокруг него, словно водоворот. У Фионы перехватило дыхание. Она поднесла руку ко рту. Но уже в следующее мгновение Джо, словно пробка, взлетел вверх и оказался на плечах двух рослых рабочих. Толпа расступилась. Рабочие понесли его по Хай-стрит, мимо складов и причалов, где из каждой погрузочной двери и с мостков слышались приветствия. Он успел махнуть Фионе и скрылся за поворотом. – Проход к Старой лестнице свободен. Но есть вам, миссис Бристоу, придется одной, – сказал Мел. – Вы правы. Интересно, вернут ли мне его к ужину. – Она посмотрела на угол, за которым скрылись ее муж и процессия. – Хотела бы я знать, куда они его понесли. – Куда? – со смехом переспросил Мел. – Могли бы и догадаться. Прямиком в Вестминстер! Глава 21 – У Мэри Эллертон, малышки с туберкулезом, была тяжелая ночь. Полагаю, осмотр вы начнете с нее, – сказала сестра-распорядительница. – Час назад привезли некоего мистера Рэндалла. Строитель. Сломал руку. Доктор Гиффорд зафиксировал место перелома, но хотел, чтобы вы посмотрели. – И доктор Гиффорд здесь? – удивилась Индия. – Да. Утром у него была неотложная операция. Камни в желчном пузыре. Сестра Московиц ассистировала. Возьмите список больных. Индия поблагодарила сестру-распорядительницу и взяла планшет, быстро пробежав имена и фамилии. Двадцать человек, если не больше. Часы показывали восемь утра. В десять ее ожидал прием пациентов на Варден-стрит. Она еще раз перечитала список, допила чай и приготовилась начать новый рабочий день. Индия едва успела достать из саквояжа стетоскоп, когда в дверь постучали. Не дожидаясь, когда она произнесет «Войдите», дверь открылась. Вошла сияющая Элла, а за ней – две громадные фруктовые корзины с ногами. Выглядели корзины завораживающе красиво. Вдоль стенок лежал мох, а сверху – свежие цветы. Корзины были наполнены фруктами, орехами, печеньем и разными сластями. Лиц тех, кто их нес, Индия не видела. – Смотри, какие восхитительные! – воскликнула Элла. – Элла, хватит болтать! Они же тяжелые. Говори, куда их поставить. – Сейчас скажу, потерпите чуток. – Поторопись, а то у меня спина переломится! – Элла, как это понимать? – спросила Индия. – Ставьте на пол, вон туда, – скомандовала Элла. Мужчины послушно опустили корзины в указанном месте. Индия увидела, кто их принес. Люди Сида Мэлоуна. – Здравствуйте, мистер Беттс и мистер Смит. Зачем вы принесли все это? – спросила она. – Чтоб вас отблагодарить, миссус. От нашего хозяина. И от нас. За то, что починили его. – Мистер Беттс, я не могу… – …поверить в щедрость такого подарка, – подхватила Элла. – Просто невероятная доброта. Правда, доктор Джонс? Она повернулась так, чтобы ее лицо видела только Индия, и предостерегающе посмотрела на строптивую докторшу. – В общем… да. Действительно так. – Спасибочки, Эл, – сказал Фрэнки, поцеловав медсестру в щеку. – Благодарить надо не меня, а доктора Джонс. Перспектива поцелуя одинаково встревожила Фрэнки и Индию. Фрэнки ограничился тем, что снял шляпу. – Да, это… спасибо, миссус, – сказал он. – Ваша благодарность ни к чему, мистер Беттс. Я просто делала свою работу. Фрэнки посмотрел на Индию так, словно она ударила его наотмашь. Элла покачала головой. Индия почувствовала, что допустила жуткий ляп. Ее обдало волной раздражения. Ну почему ей всегда так тяжело говорить с этими людьми? – Ну, мы тогда потопали. Та-ра, Эл. До встречи в вашем ресторане.