– Да вот ищу свою Снегурочку, – улыбнулся он во весь рот. – Ну и ищите себе. Дайте мне пройти. – Сдаётся мне, что моя Снегурочка – это ты, – продолжал он улыбаться. – Шутите? – Она сделала шаг в сторону, пытаясь обойти его. – Какие уж тут шутки, – проговорил он, став серьёзным, – ты вот, вижу, плачешь… – Вам-то какое дело? – Я же какой-никакой, а волшебник. Позволь мне совершить чудо. – Какое ещё чудо?! – А вот такое! – Он наклонился и прильнул к её губам. Она почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. – Что вы делаете? – прошептала она с трудом. – Пытаюсь отогреть тебя. Губы его и впрямь были горячими, точно огонь. «Ещё Дед Мороз называется», – невольно подумала она. – Тебе негде жить? – спросил он. – Ну что вы! Мне просто незачем жить! – вырвалось у неё. – А давай пойдём к тебе, и ты мне обо всём расскажешь. – Не хочу я ничего рассказывать! – Не хочешь – не надо, – покладисто согласился он, – просто посидим вместе. Праздник всё-таки. – Праздник, – неожиданно согласилась она. Дед Мороз. А ей всё равно. На сердце у неё холодно и пусто. – Ну, что ж, пошли ко мне, – сказала она и привела к себе ночью совсем незнакомого Деда Мороза. «А впрочем, Дед Мороз – он и есть Дед Мороз», – подумала она. – Я гляжу, у тебя и ёлки нет, – сказал он. – Хоть бы искусственную поставила. – Зачем? – Так Новый год же! Она пожала плечами и спросила: – А ты что, бездомный? – Как это бездомный? – удивился он. – Чего же ты на Новый год по улицам бродишь? – Я не брожу. Просто поздравил племянников и маму с Новым годом, а потом пошёл к друзьям. – И не дошёл? – Не дошёл, – весело согласился он, – тебя вот встретил. – Он достал из своего мешка маленький венок из искусственных еловых веток и игрушек, прикрепил его к пальме, стоявшей на тумбочке. Потом стал выуживать упаковки и свёртки с продуктами, коробку конфет, фрукты, бутылку шампанского. – Давай всё разложим по тарелкам. Где у тебя кухня? – Там, – указала она за его спину. И он потопал на кухню. Когда она спустя пару минут пришла туда же, он уже вовсю хозяйничал, доставая чашки, тарелки. – А где у тебя фужеры? – В горке, в гостиной. – Ага, я буду резать, раскладывать, а ты относить. Шампанское там разольём. Она почему-то безропотно подчинилась ему. И вскоре они сидели за накрытым столом и праздновали Новый год. Потом он включил телевизор и предложил потанцевать. Так она оказалась в его объятиях. Шампанское ли ударило в голову обоим или что-то другое, но только они начали целоваться. После долгого поцелуя он поднял её на руки и ощутил приятную тяжесть её тела. И хоть его ноша была нелёгкой, но очень приятной. Его захлестнула волна желания. Он донёс её до спальни и осторожно положил на постель. Он ещё не знал, что ему можно, а что нельзя… Границы дозволенного можно было установить только опытным путём. Осторожно покрывая поцелуями её лицо, шею, грудь, он стал раздевать её. Руки девушки обвили его шею и стали жадно терзать губы. Через минуту она уже рвала в нетерпении его одежду. – Я сам, – прошептал он. – Я так хочу тебя! – вырвалось у неё. – Так хочу! – Я сейчас, сейчас, дорогая. Он торопливо разделся, не забыв аккуратно сложить на стуле свой костюм Деда Мороза, и лёг рядом с ней. Ещё ни одного мужчину никогда в жизни она не хотела так сильно, как этого человека, которого она совсем не знала. Она жадно охватила взглядом всё его тело, не задерживаясь на лице, на котором остались борода, усы и седые брови. Прижалась обнажённой грудью к его груди и застонала. И это движение было последней каплей, переполнившей чашу терпения мужчины. Он прижал её к себе, поблагодарив мысленно создателя за этот подарок новогодней ночи. Он почувствовал, как под его ладонью напряглись её твёрдые мышцы, как её сильные ноги железной хваткой обвили его тело. Она была сильной и страстной, именно такой, какой должна быть женщина сильного мужчины. – Радость моя! – вырвалось у него. – Радость! Он чувствовал своей грудью биение её сердца. Лучшей музыки в жизни он не слышал. Его руки гладили её бёдра, упругий живот, спускаясь всё ниже и ниже. Она застонала, забилась. – Я больше не могу, пожалуйста! А он медлил, продолжая ласкать её… пока она не впилась в его спину ногтями, как разъярённая тигрица. Он вскрикнул от боли и вошёл в неё. Она тотчас ослабила хватку. – Прости, – прошептали её губы. Он чувствовал, что растворяется в ней, что больше нет его самого как целостной личности, а есть только горстка жемчуга, упавшего в глубину неоглядного океана, имя которому… Тут он вспомнил, что имя своё она ему так и не назвала. «А может быть, это и неважно?» – промелькнуло в его мозгу. Он вздрогнул, когда она громко закричала, извилась и рассыпала стоны, уронив голову на подушку. Внутри него что-то взорвалось, и ослепительный блеск ослепил его, заставив утратить чувство реальности. – Как хорошо, – донеслось до него откуда-то издалека. Ему хотелось уснуть прямо на ней сейчас, немедленно. Но он скатился и лёг рядом. Его губы уткнулись в копну её волос, разбросанных на подушке. Он приподнялся на локте, открыл глаза. – Спи, – сказала она, нежно целуя и обнимая его. Проснулся он раньше неё и надел свой костюм Деда Мороза. Ведь другой одежды у него просто не было. Он сварил кофе, сделал бутерброды и принёс в спальню. Будить он её не стал. Сидел и ждал, когда она проснётся. А когда она открыла глаза, радостно улыбнулся ей. – Доброе утро, моя Снегурочка! – Ты разве ещё не ушёл? – холодно спросила она. Он чуть не выронил из рук поднос, который приготовился опустить на край постели. Уронить он его не уронил, но одна из чашек всё-таки опрокинулась. Он отдёрнул было руку и только тут сообразил, что кофе успел остыть. – Я сейчас сварю новый, – сказал он. – Не надо! – Что не надо? – Ничего не надо! – Послушай, что случилось-то? – А то ты не знаешь, – усмехнулась она. – Я думал… – Уходи! Дверь захлопни. – Хорошо, я уйду! Ты и впрямь холодная, как Снегурочка! Он встал со стула и направился к двери. Вскоре она услышала хлопок. Вздохнула. Взяла чашку, оставшуюся целой, и выпила холодный кофе. Потом опустила ноги с постели и подумала: «Вот и наступило 1 января». Через полчаса она с лыжами и рюкзаком покинула дом. Ветер ударил ей в лицо. Она остановилась и подумала, что, может быть, стоит вернуться? Минуту она постояла на месте, а потом, вся осыпанная снегом, продолжила свой путь.