— Благодарю вас. — А теперь итальянцев разбили в Греции. Ситуация изменится в корне. Хуан Марч знает. — Маэстре вскинул брови и посмотрел на Хиллгарта, потом встал и снова обратился к Гарри: — Мистер Бретт, через десять дней я устраиваю прием для моей дочери, которой исполняется восемнадцать. Она мой единственный ребенок. В Мадриде сейчас совсем мало подходящих молодых людей, может быть, вы захотите прийти? Милагрос будет полезно свести знакомство с молодым человеком из Англии. Называя имя дочери, он улыбнулся с неожиданной нежностью. — Спасибо, сэр. Если… э-э-э… меня не удержат мои обязанности в посольстве… — Отлично! Я уверен, сэр Сэм освободит вас на один вечер. Велю отправить вам приглашение. И, капитан, рыцарей Святого Георгия мы обсудим позже. Хиллгарт бросил быстрый взгляд на Гарри, после чего едва заметно покачал головой, смотря в глаза Маэстре. — Да. Позже, — подтвердил он. Генерал заколебался, потом резко кивнул и пожал руку Гарри: — Боюсь, теперь я должен вас оставить. Было очень приятно познакомиться. Во дворце состоится важная церемония: итальянский посол приколет очередную медаль на грудь генералиссимуса. — Он засмеялся. — Столько почестей! Дуче уже отягощен ими. Дождь прекратился. Пока они шли к машине через парковку, Хиллгарт пребывал в задумчивости. — Это имя, которое упомянул Маэстре… Хуан Марч. Знаете его? — Он испанский бизнесмен вроде бы. Помогал с деньгами Франко во время Гражданской войны. Мошенник, как я слышал. — Так вот забудьте, что слышали это имя. И про рыцарей Святого Георгия тоже забудьте. Это частное дело, в которое вовлечено посольство. Маэстре решил, раз вы со мной, вам известно больше, чем есть на самом деле. Договорились? — Я ничего не скажу, сэр. — Вы добрый малый, — просветлел Хиллгарт. — Сходите на прием, расслабьтесь немного. У вас будет шанс познакомиться с сеньоритами. Бог знает, общественная жизнь в Мадриде почти замерла. Маэстре — уважаемое семейство. Они в родстве с Асторами. — Спасибо, сэр, я, может быть, схожу. Гарри задумался: что его ждет на этом приеме? Шофер читал в машине «Дейли мейл» недельной давности. Усаживаясь, Гарри посмотрел на первую полосу: немецкая авиация теперь бомбила не только Лондон — сильно пострадал Бирмингем. Родной город Барбары. Гарри вспомнил женщину, которую видел пару дней назад. Вряд ли это была она. Барбара теперь должна быть дома; он надеялся, что она в безопасности. — Дочь Маэстре довольно привлекательная особа, — заметил Хиллгарт на пути к посольству. — Настоящий испанский гранатик… Иисусе Христе! Машина резко затормозила, и их обоих отбросило назад на сиденьях. Они поворачивали на улицу Фернандо-дель-Санто. Обычно тихая, сейчас она была заполнена ревущей толпой. Водитель испугался: — Что за черт?! Это были фалангисты, в основном молодые люди в ярко-синих рубашках и красных беретах. Человек сто. Повернувшись к посольству, они орали, вытягивали руки в фашистском приветствии и размахивали плакатами с надписью «¡Gibraltar español!». Гвардейцев, обычно стоявших у входа в посольство, не было. – ¡Abajo Inglaterra! — вопила толпа. — ¡Viva Hitler, viva Mussolini, viva Franco![25] — О боже! — устало произнес Хиллгарт. — Неужели опять демонстрация? Человек в толпе указал на машину — фалангисты развернулись и стали с искаженными лицами выкрикивать свои лозунги в их сторону, механически вскидывая руки, которые мелькали, точно стрелки метрономов. — Поехали, Поттер, — спокойно сказал Хиллгарт. — Вы уверены, сэр? Выглядят они мерзко. — Все это показуха. Двигай, приятель. Машина поползла вперед с улиточьей скоростью, пробивая себе дорогу к зданию посольства сквозь толпу демонстрантов. Половину их составляли подростки в форме — копии формы гитлерюгенда, только рубашки синие, а не коричневые; девочки в широких юбках, мальчики в шортах. У одного парнишки был барабан, и он начал очень резко в него бить. Казалось, толпа вспыхнула, несколько мальчишек принялись раскачивать машину. Другие последовали их примеру. Гарри и Хиллгарт мотались внутри, пока «паккард» медленно, дюйм за дюймом, продвигался вперед. Гарри стало мерзко: они были почти дети. — Посигналь! — велел Хиллгарт. Шофер повиновался. Старший из фалангистов, работая локтями, протолкался сквозь толпу и отогнал младших от машины. — Видите, — сказал Хиллгарт, — они просто заигрались. Высокий, крепко сбитый парень лет семнадцати, разъяренный до последней стадии, пошел рядом с посольским «паккардом», выкрикивая в окно оскорбления на английском: — Смерть королю Георгу! Смерть жирному еврею Черчиллю! Хиллгарт засмеялся, а Гарри, скривившись, отшатнулся. Нелепость этих воплей только усугубляла их отвратность. — Где охрана? — спросил он. — Полагаю, им намекнули, что лучше пойти прогуляться. Это люди Серрано Суньера. Ладно, Поттер, подъезжайте к двери. Когда выйдем, держите выше голову, Бретт. Не обращайте на них внимания. Гарри вслед за Хиллгартом выбрался на тротуар. Теперь крики было хорошо слышно, он почувствовал себя беззащитным и вдруг испугался. Сердце застучало. Фалангисты орали на них из-за машины, разъяренные юнцы завывали на английском: — Потопим корабли англичан! Смерть евреям-большевикам! Камень перелетел через дорогу — в двери посольства треснуло стекло. Гарри весь сжался и едва подавил побуждение присесть на корточки. — Черт, заперто! — выругался Хиллгарт, взявшись за ручку двери. Он постучал. В темном нутре здания шевельнулась чья-то фигура, и появился Толхерст — это он, пригнувшись, подбежал к двери и завозился с защелкой. — Живей, Толли! — крикнул Хиллгарт. — Выпрямись, ради бога, это всего лишь шайка хулиганов! — Берегись! — раздался крик шофера. Краем глаза Гарри заметил что-то в воздухе, ощутил удар в шею и пошатнулся. Они с Хиллгартом вскинули вверх руки, что-то белое завихрилось над головой, и они едва не задохнулись. Толпа радостно загорланила. Перед глазами Гарри мелькнул разлетающийся в стороны красный песок. Дверь открылась, и Хиллгарт нырнул внутрь. Толхерст схватил Гарри и с удивительной силой затащил в здание. Он вновь запер дверь и повернулся к ним с разинутым ртом. Гарри провел рукой по шее и плечам, но никаких ран не нащупал. Ничего красного, только какая-то белая пудра. Он оперся на стол и стал тяжело дышать. Хиллгарт понюхал свой рукав и засмеялся: — Мука! Будь я проклят, это мука! — Вот ублюдки! — выругался Толхерст. — Сэм знает об этом? — Лицо Хиллгарта оживилось. — Он уже звонит в Министерство внутренних дел, сэр. Вы оба целы? — Да. Пошли, Бретт. Нужно привести себя в порядок. Снова усмехнувшись, Хиллгарт направился по коридору. Толпа снаружи гоготала, радуясь своей выходке. Только тот слабоумный юнец продолжал яриться. — Вы как? Нормально? — спросил Толхерст, посмотрев на Гарри. Тот все еще дрожал. — Да… да, простите. — Пойдем. — Толхерст взял Гарри за руку. — Я отведу вас в свою комнату. У меня есть щетка для одежды. Гарри покорно пошел следом. Кабинет у Толхерста был еще меньше, чем у Гарри. Толхерст вынул из ящика стола щетку: — У меня тут есть запасной костюм. Он будет вам великоват, но ничего. — Спасибо. Гарри счистил муку с тех мест, где она легла гуще всего, и ему стало намного лучше, он успокоился, хотя с улицы по-прежнему доносились крики. Толхерст выглянул в окно: — Через минуту явится полиция и разгонит их. Серрано Суньер показал, что хотел. Сэр Сэм ему чуть ухо не отгрыз по телефону. — Демонстрация его не напугала? — Нет, он сегодня в форме, никак не Розовая Крыса, — покачал головой Толхерст. — Никогда не знаешь, как он отреагирует. — Мне самому померещилась розовая крыса, когда на меня плюхнулась эта мука, — застенчиво признался Гарри. — Я не знал, что это, и на мгновение вернулся в Дюнкерк. Простите, наверное, я выглядел трусом. Толхерст явно испытывал неловкость. — Нет. Вовсе нет. Я знаю, что такое военный невроз, мой отец им страдал. — Он помолчал. — Знаете, в прошлом году персоналу посольства запретили вступать в армию. Боюсь, я тогда испытал облегчение. — Толхерст закурил. — Я не причисляю себя к героям, — признался он. — Мне, по правде говоря, лучше за столом. Не знаю, как я справился бы с тем, что пришлось пережить вам. — Чтобы узнать, нужно через это пройти. Иначе никак.