Он смотрел на Гарри подозрительно, с неодобрением и, без сомнения, задавался вопросом, почему этот вполне здоровый с виду мужчина, которому явно немногим больше тридцати, не в форме. — Простите! — воскликнул Гарри. — Я только что приехал из провинции. Не думал, что все так ужасно. Большинство кокни, услышав выговор Гарри, который произносил слова на манер выпускников частной школы, начинали лебезить перед ним, но не этот человек. — Нигде не скроешься, — прохрипел он. — Не в этот раз. Ни здесь, ни в деревне, и это надолго. Я так думаю. — Старшина окинул Гарри ледяным взглядом. — Вы в отпуске? — Освобожден по инвалидности, — резко ответил Гарри. — Слушайте, мне нужно попасть к воротам Королевы Анны. По официальному делу. Манера старшины мигом изменилась. Он взял Гарри под локоть и развернул его: — Идите по Петти-Франс. Там только одна бомба. — Благодарю вас. — Не за что, сэр. — Старшина склонился к нему. — Вы были в Дюнкерке? — Да. — На Собачьем острове все в крови и руинах. В прошлый раз я сидел в окопах и знал, что это повторится и заденет всех, не только солдат. У вас тоже еще будет шанс повоевать, вот увидите. Штык фрицу в пузо, повернуть, вытащить — и опять. — Мужчина как-то странно улыбнулся, отступил от Гарри и козырнул, его светлые глаза блестели. — Спасибо вам. Гарри отдал ему честь, повернулся и пересек Гиллингем-стрит. Он хмурился: слова старшины были ему противны. На Виктория-стрит царила обычная для понедельника деловая суета. Похоже, репортажи о том, что в Лондоне все по-прежнему, были правдой. Гарри шагал по георгианским улицам, тихим, залитым осенним солнцем. На мысли о войне наталкивали лишь белые косые кресты из бумажной ленты, приклеенные на окна для защиты от взрывной волны. Мимо прошел делового вида мужчина в котелке, несколько раз Гарри встречались няни с колясками. Выражения на лицах были обычные, даже бодрые. Многие оставили противогазы дома, хотя свой Гарри нес в квадратной коробке, висевшей на перекинутой через плечо лямке. Он понимал, что за напускным задором у большинства людей таится страх перед вторжением, но сам предпочитал делать вид, будто все в порядке, и не обращать внимания на вездесущие напоминания о жизни в мире, где остатки разгромленной британской армии мечутся в панике по французскому побережью, а полупомешанные ветераны Первой мировой стоят на улицах и радостно предсказывают конец света. Гарри вспомнился Руквуд, как часто случалось с ним в эти дни. Старое квадратное здание, летний день, учителя в мантиях и академических шапочках прохаживаются под могучими вязами, мальчики в темно-синих пиджаках или в белой форме для крикета… Погружение в прошлое было бегством в зазеркалье, подальше от общего безумия. Но рано или поздно тяжелая и болезненная мысль всегда вторгалась в его сознание: как, черт возьми, все это могло измениться и превратиться в то, что есть теперь?! Отель «Сент-Эрмин» когда-то был роскошным, но теперь его великолепие померкло. Люстра в холле при входе запылилась, пахло капустой и мастикой для пола. Отделанные дубовыми панелями стены были украшены акварелями с изображениями оленей и горных долин. Где-то усыпляюще тикали старинные напольные часы. За стойкой администратора никого не было. Гарри позвонил в звонок, появился толстый лысый мужчина в униформе швейцара. — Добрый день, сэр, — произнес он раскованным елейным тоном человека, всю жизнь проработавшего в обслуге. — Надеюсь, я не заставил вас ждать. — В половине третьего у меня назначена встреча с мисс Макси. Лейтенант Бретт. Гарри произнес фамилию женщины «Макси», как научил его сотрудник Министерства иностранных дел. — Пройдемте со мной, сэр, — кивнул администратор. Его шаги заглушал толстый пыльный ковер, он провел Гарри в гостиную, полную легких стульев и кофейных столиков. Там никого не было, кроме сидевших у эркерного окна мужчины и женщины. — Лейтенант Бретт, мадам. — Администратор поклонился и ушел. Они оба встали. Женщина протянула руку. Ей было за пятьдесят, маленькая, хрупкая, аккуратно одета — синий костюм, пиджак и юбка. Тугие кудри седых волос и умное лицо с тонкими чертами. Ее проницательные глаза встретили взгляд Гарри. — Здравствуйте, как приятно с вами познакомиться. — (Ее уверенное контральто вызвало у Гарри ассоциацию с директрисой школы для девочек.) — Марджери Макси. Много слышала о вас. — Надеюсь, ничего особенно плохого. — О, совсем наоборот. Позвольте представить вам Роджера Джебба. Мужчина крепко пожал Гарри руку. Он был примерно одного возраста с мисс Макси, имел вытянутое загорелое лицо и редеющие черные волосы. — Хотите чая? — спросила мисс Макси. — Благодарю вас. На столе уже стояли серебряный чайник и фарфоровые чашки. А еще — тарелка со сконами, банка с джемом и нечто похожее на настоящие сливки. Мисс Макси принялась разливать чай. — Как добрались? Без проблем? Тут, кажется, прошлой ночью упала пара бомб. — Виктория-стрит перекрыта. — Какая неприятность. И это не скоро закончится. — Мисс Макси говорила так, будто речь шла о дождливой погоде. Она улыбнулась. — Мы предпочитаем встречаться с новыми людьми здесь, для первого знакомства. Управляющий — наш старый приятель, так что нас не потревожат. Сахар? — продолжила она в том же тоне непринужденной беседы. — Возьмите скон, они очень хороши. — Спасибо, — отозвался Гарри. Он зачерпнул ложкой джема и сливок, поднял глаза и заметил, что мисс Макси внимательно смотрит на него. Она улыбнулась ему сочувственно, без тени стеснения. — Как вы теперь справляетесь? Вас ведь уволили со службы по инвалидности? После Дюнкерка? — Да. Бомба упала в двадцати футах. Вверх подбросило много песка. Мне повезло, он защитил меня от худших последствий взрывной волны. Гарри заметил, что Джебб тоже изучает его своими кремнисто-серыми глазами. — Вас контузило, полагаю, — отрывисто произнес он. — Совсем немного, — подтвердил Гарри. — Теперь я в порядке. — У вас лицо на секунду побледнело, — заметил Джебб. — Раньше это длилось значительно дольше, — тихо ответил Гарри. — И руки все время дрожали. Вы, скорее всего, знаете. — И слух, вероятно, пострадал? — едва слышно проговорила мисс Макси, но Гарри не упустил ее слов. — Слух тоже почти вернулся в норму. Легкая тугоухость только слева. — Вам повезло, — сказал Джебб. — Часто после контузии слух теряют навсегда. Он достал из кармана канцелярскую скрепку и начал машинально сгибать и разгибать ее, не спуская глаз с Гарри. — Врач сказал, я легко отделался. — Нарушение слуха, безусловно, кладет конец службе, — заметила мисс Макси. — Даже незначительное. Должно быть, это стало для вас серьезным ударом. Вы ведь начали служить в прошлом сентябре? Она подалась вперед, держа в руках чашку с чаем. — Да. Это верно. Простите меня, мисс Макси, но я немного не понимаю… — Это вполне естественно, — улыбнулась она. — Что вам сказали, когда позвонили из МИДа? — Сказали, кое-кто из них думает, что может предложить мне посильную работу. — Ну, мы с ними никак не связаны. — Мисс Макси широко улыбнулась. — Мы разведка. Она звонко рассмеялась, будто странность происходящего веселила ее до невозможности. — О! — произнес Гарри. Голос мисс Макси стал серьезным: — Наша работа сейчас крайне важна, крайне. Франция отпала, и теперь весь континент либо в союзе с нацистами, либо зависит от них. Нормальных дипломатических отношений больше не существует. — Мы теперь на передовой, — добавил Джебб. — Закурите? — Нет, спасибо. Я не курю. — Ваш дядя — полковник Джеймс Бретт? — Да, сэр. Все верно. — Мы служили с ним в Индии. В тысяча девятьсот девятом, хотите верьте, хотите нет! — Джебб хрипло хохотнул. — Как он? — На пенсии. «А судя по вашему загару, вы еще в строю, — подумал Гарри. — Не иначе как индийская полиция». Мисс Макси поставила чашку и сцепила руки в замок. — Как вы отнесетесь к предложению поработать на нас? — спросила она. Гарри вновь ощутил знакомую усталость, охватившую все тело, но и кое-что еще — искру интереса.