— Я собираюсь стать адвокатом. — Это тоже здорово, но что заставило тебя передумать? — Инженеры считаются занудами, особенно в колледже. Кроме того, адвокаты ведут более активную сексуальную жизнь. — Пожалуйста, скажи, что ты не меняешь профессию из-за сексуальной жизни. — Это играет определенную роль. Ладно, огромную роль. Но нет, я чувствую, что больше подхожу для победы в словесных спорах. Я беру его за руку. — Я так горжусь тобой. Что бы ты ни выбрал, Дэн. — Я тоже. — он убирает руку. — Но не прикасайся ко мне. Капитан сходит с ума от этого. Мы оба смеемся, зная, насколько это правда. Мой телефон вибрирует от сообщения. Папа: Встретимся на школьной парковке. Мое сердце начинает громко биться. Зачем папе встречаться со мной в школе? — Хочешь, я пойду с тобой? — спрашивает Дэн, очевидно, прочитав текст. — Нет. Я в порядке. Все будет круто. Я вру. Я схожу с ума изнутри. Папа сказал мне два дня назад, что хочет поговорить с семьей о чем-то важном, но я не думала, что это произойдет так скоро. Может, с него хватит, и он наконец удочерит Николь, а меня бросит. Когда я выхожу из школы, моя грудь сжимается до боли. Все это время я убеждала себя, что мне все равно, удочерит ли папа Николь. В любом случае, я не хочу быть принцессой Клиффорд. Но теперь, когда это становится реальностью, мне хочется заплакать. Он мой отец, а не ее. Мой. Глубоко внутри есть часть, которая все еще тоскует по отцу, который носил меня на своих плечах, когда я была маленькой девочкой. Шум дождя заполняет парковку. Поскольку время близится к полудню, почти все машины студентов и преподавателей уехали. Я открываю зонтик и ступаю на мокрый тротуар. Темно, влажно и чертовски сыро. Если бы я не была безумно взволнована, я бы убрала зонтик и встала под дождь. Я иду на стоянку в поисках папиного Мерседеса. Становится так темно, и свет не включается, так что я не могу видеть на большом расстоянии. Мой телефон вибрирует. Леви: Тренировка была отменена. Пойдем в раздевалку. Просто его сообщение поднимает что-то тяжелое и давящее на мою грудь. Мысль о нем всегда приводит меня в особое настроение. Как будто я становлюсь непобедимой, зная, что он всегда будет рядом со мной. После смерти мамы я была живым трупом, пока Леви не вдохнул в меня жизнь. Я открываю сообщение, печатая ответ, когда сильный свет ослепляет меня. Я замираю, и дрожь пробегает по моим конечностям. Я продолжаю смотреть вперед, но из-за света ничего не вижу. Совсем как в тот день на вечеринке. Мое сердцебиение ускоряется, а руки дрожат так сильно, что телефон падает на землю. Двигайся. Двигайся. Чертово возьми двигайся. Все вокруг меня исчезает, кроме звука ливня, запаха земли после дождя и ослепительного белого света. — Дорогая, дай мне телефон. — Это снова папа? Я не могу сдержать пренебрежения в своем тоне. Мама улыбается. — У нас для тебя большие новости, дорогая. — Это из-за смерти дедушки? Она хмурит брови. — Ну да, но для нас это значит нечто большее. Для нашей семьи. — Семьи? Какой семьи, мам? Он женат и счастлив со своей блондинистой аристократкой и дочерью. Он не член нашей семьи. — Звёздочка… — ее голос смягчается. — Все не так, как кажется. — Да, конечно, мам. Папа не бросил нас ради другой семьи. — Разве ты не говорила, что хочешь жить с ним? Я роюсь в ее сумочке в поисках телефона. — Это было целую вечность назад. Я никогда не буду жить с ним без тебя. Она делает глубокий вдох. — Мне надоело бегать, дорогая. Теперь я готова. — К чему? — Черт. Черт! Мама копошится, разворачивая машину. Я смотрю вверх сквозь мокрое от дождя лобовое стекло, когда она нажимает на гудок в течение долгой секунды. — Уходи! Она визжит, и я в ужасе смотрю, как она пытается проскочить мимо собаки посреди улицы. Когда она поворачивает машину на грязную сторону, первое, что я вижу, это мужчина. Забавно, как такие моменты происходят в замедленной съемке, хотя это всего лишь доля секунды. Мужчина развел руки в стороны, его глаза закрыты, а голова запрокинута назад, когда дождь обрушивается на него. Он выглядит таким… умиротворенным. Мама нажимает на тормоза, но машина не останавливается. Я не успеваю закричать, как что-то ударяется о машину, и мы опрокидываемся. Я возвращаюсь в настоящее, хватая ртом воздух. Я стою на коленях на бетонном полу, сжимая голову дрожащими руками. — Астрид? Чья-то рука сжимает мою руку. Я медленно поднимаю глаза. Папа смотрит на меня сверху вниз с нахмуренным выражением лица. — Ты в порядке? Что случилось? Он поднимает меня на ноги, и я изо всех сил держусь за его руку, будто он моя линия безопасности. — П-папа, — плачу я, слезы текут по моим щекам. — Пожалуйста, скажи мне, что другой человек, погибший в аварии, не Джеймс Кинг. Пожалуйста. Его губы сжимаются в тонкую линию, и это единственное, в чем я нуждаюсь, прежде чем мир потемнеет.