Когда он снова открыл их, выражение его лица стало мертвым и пустым. Его действительно было трудно понять – и этим он переворачивал мой мир с ног на голову. – Сделай это быстро, – сказал он, смирившись. – Держи глаза открытыми, в стиле «Заводного апельсина»[52]. – Пошла ты. – Это приглашение? – усмехнулась я. – После сегодняшнего вечера? Тебе повезет, если я просто плюну в твою сторону, Асталис. И после этого губы Раффа исчезли у меня между ног. Я откинула голову назад, потрясенная горячим, влажным ощущением его языка, уверенно скользнувшим внутрь меня. Он простонал, схватив меня за обе ягодицы. Прислонившись к столу, я стала наблюдать, как он наслаждается мной. Стон вырвался у меня изо рта, когда Поуп провел языком по кругу, коснувшись моего клитора. Он повторял это движение снова и снова. Я дрожала, мои соски затвердели, а груди набухли и стали чувствительными. Я ощущала в них легкую боль от желания. Схватив одну из них, я сжала ее, представляя, что это Вон, и задаваясь вопросом, совершит ли он когда-нибудь нечто подобное – сделает мне приятно, ничего не попросив взамен. – О мой бог, – пробормотала я. – Жестокий бог, – издалека прошипел Вон металлическим голосом. – Просто помни, что я делаю это с тобой, а не он. Мы оба это знаем. Вот кого ты представляешь, Лен. Меня. Прошлое. Настоящее. Будущее. Это всегда буду я. Я обхватила бедром плечо Поупа, запустив пальцы в его шелковистые волосы. Удовольствие нарастало во мне, подобно урагану, сметающему все на своем пути. Каждый дюйм моего тела горел от возбуждения. – Точно так же, как ты отсасывала у меня тысячи раз. – Он продолжал говорить, отвлекая меня от Поупа. – С первого и до последнего минета я видел только тебя. Рафф продолжал ласкать меня. – С того дня за фонтаном мы хотели, чтобы у нас все получилось. Мы просто не могли объяснить это. Но теперь можем. Я испытала невероятный оргазм, мне казалось, я вижу звезды. Мое тело сотрясала дрожь, и хотя это Поуп доставил мне удовольствие, мне захотелось выкрикнуть имя Вона. Наслаждение волнами прокатывалось по мне. Я посмотрела вниз и увидела, как мой лучший друг дьявольски улыбается мне своими распухшими и блестящими губами. – Восхитительно. – В последний раз он провел большим пальцем между моих бедер, не сводя с меня глаз. Поуп был похож на прекрасно сложенную поэму. Вы могли бы читать ее каждый день и все равно находить что-то новое, вызывающее восхищение. Однажды какая-нибудь счастливая девушка приберет к рукам этого талантливого, великолепного парня, и ей безумно повезет. И это уж точно буду не я, потому что, несомненно, я одержима одним Воном, самым сложным и неоднозначным парнем в истории. Я посмотрела на Спенсера. Он молчал, не сводя с меня пристального взгляда. Конечно, я не ожидала никакого особенного проявления эмоций, но полное отсутствие реакции вообще не укладывалось в моей голове. – Поуп, убирайся к чертовой матери, – отрезал он. Мой друг вопросительно посмотрел на меня, когда встал, и я кивнула, приподнявшись на цыпочки и нежно поцеловав его в губы. Он заправил прядь моих волос за ухо, повернулся и подошел к двери. Там он остановился, постучав по дверному косяку, стоя спиной к нам. – Я не боюсь тебя, Спенсер, и твои милые речи в стиле «я тебя уничтожу» меня не колышат. Как и раньше, я буду спать, как младенец. Но раскрою тебе правду, у меня нет романтических чувств к твоей девушке. Она моя подруга. А это значит, что она всегда будет рядом со мной. Также это означает, что, если ты сделаешь ее счастливой, у нас с тобой не будет проблем. Но если ты причинишь ей боль… – он замолчал, с усмешкой покачав головой. – Твой длинный язык и богатый папочка не смогут спасти тебя от моей мести. Спокойной ночи, детишки. – Он закрыл за собой дверь. Вон уставился на меня с такой яростью, что его всегда безупречно гладкая кожа покрылась морщинками вокруг сведенных бровей и поджатых губ. – Сними наручники, – приказал он. Я схватила ключи с тумбочки и вставила их в замок, отчего пришлось наклониться к Вону. До сих пор между ног ощущался тупой, пульсирующий жар от оргазма, подаренного Рафферти, и это заставило меня еще раз содрогнуться над Воном, который сжал свою напряженную челюсть так, что чуть не треснула кость, и даже не осмелился взглянуть на меня. Как только я освободила его, он встал, затягивая шнурки на ботинках. Он собирался уходить. Я притворилась, будто мне плевать, бросилась на матрас и взяла книгу фэнтези с прикроватной тумбочки, вынимая закладку с того места, где остановилась. Если он хочет вести себя как лицемерный ублюдок, то пожалуйста, но только не со мной. Мне казалось, он выйдет за дверь и вернется после того, как остынет, а это случится примерно через десять лет, судя по его настроению. Вместо этого он бросился в угол моей комнаты, схватил чертежный стол и ударил его о стену, сломав пополам. Затем схватил рубашку Поупа, все еще валявшуюся на полу, открыл окно и выбросил ее. После этого Вон повернулся к стене и ударил по ней кулаком. Я услышала хруст костей и вскочила, подавив вопль. Его рука. – Что ты делаешь? – в отчаянии воскликнула я. – Ты же навредишь себе и не сможешь работать. Не обращая на меня внимания, Вон подошел к скульптуре, скрытой бежевой тканью. Окровавленной рукой он поднял тряпку и отбросил ее в сторону, обнажив мою величайшую слабость. Скульптуру. Испорченную. Разрушенную. И все же каким-то образом остававшуюся по-своему совершенной. Он стоял перед ней, задрав подбородок и тихо насвистывая. Его самообладание возвращалось в норму. – Кто-то поддался чувствам и закатил гребаную истерику, – выпалил он, в его голосе не слышалось ни капли удовольствия. Я подбежала к нему, схватила с пола ткань и набросила ее обратно на статую. – Ты не имел права. – Я толкнула его в грудь. – Правда? – Он горько рассмеялся мне в лицо, отталкивая меня назад. Это был первый раз, когда Вон был груб со мной физически. Первый раз, когда я услышала, как он повысил голос. – Там какой-то чувак разгуливает по коридору с твоим запахом и блестящими губами, потому что ты терлась о его лицо, и ты говоришь со мной о правах? Ты сумасшедшая. – Он покачал головой, будто не мог поверить, что связался с кем-то настолько ненормальным. Я пожала плечами. – Кстати, о двойных стандартах. Как поживает Арабелла? Видел ее недавно? Ну, знаешь, не сверху? Спала ли она только с моим отцом? Господи, лишь от одной мысли об этом мне становилось тошно. Вон провел рукой от скулы к подбородку, раздраженно потирая кожу. Он размазал кровь со своих раненых костяшек по всему лицу. – Откуда, черт возьми, мне знать? Я обменялся с ней шестью словами за всю свою жизнь, включая поездку в Индиану. Ты встречаешься с этим парнем каждый божий день. Хорошо попрактиковалась за все эти ночи? Я склонила голову набок и моргнула. – Как ты узнал, что он приходил сюда каждую ночь? Его щеки очаровательно покраснели, отчего он показался таким юным. Затем Вон посмотрел в сторону и нахмурился. – Это была ошибка. – Тогда исправь ее. Уходи. Он повернулся к двери, и у меня сжалось сердце. Не слушай меня. Не уходи. Вон направился к выходу, но остановился и вдруг резко обернулся ко мне. – Не могу, – прорычал он, стоя совершенно неподвижно, как те статуи, над которыми он ежедневно трудился. – Черт возьми, я не могу уйти! – Говоришь, как оскорбленный парень. – Я подавила улыбку. – Поверь, и ощущаю себя так же. – Он издал многострадальный вздох. – То, что происходит между нами… – он махнул рукой. – Это напоминает неудачную пересадку органов. Мое тело каждой клеткой отвергает то, что я чувствую. Это чуждо и странно. Но так и есть. Это похоже на рак, что распространяется по всему моему организму. Я хочу избавиться от этого. Хочу избавиться от тебя, Ленора. Ты не даешь мне покоя, и мне это чертовски мешает. – Разве я больше не Хорошая Девочка? – Истерика уже пыталась вырваться наружу, но внешне я оставалась спокойной. Пока сложно было определиться, хочу ли я сохранить такой статус или нет. Для Вона это прозвище имело какое-то особое значение, отчего я испытывала необъяснимую гордость, но в то же время меня задевало это унизительное ласкательное прозвище. – Ты всегда будешь Хорошей Девочкой. – Даже после этого шоу? – Я пошевелила бровями, пытаясь поднять настроение. Он застонал – такой обычный человеческий звук, который я никогда от него не слышала. – Ты была Хорошей Девочкой не потому, что ты примерная, добрая и порядочная. Я называл тебя так из-за того, что ты слишком хороша для меня, и нам обоим следовало помнить об этом. – Что заставляет тебя так думать? – удивленно спросила я. Казалось, он не испытывал недостатка в уверенности в себе. Я шагнула вперед, положив руку ему на плечо. – Не думаю, что многие люди согласились бы с такой оценкой. У тебя больше таланта и денег, больше перспектив, а внешность просто потрясающая. – А еще множество неприятностей, проблемы с управлением гневом и враги. То, на что я способен… – Он сделал шаг в сторону от меня, отчего моя рука повисла между нами. – Ты не должна быть с тем, кто способен на то, что я собираюсь сделать. Я вообще не представляла, о чем шла речь, и все же сразу поверила, что он не преувеличивает. У меня давно поселилось такое чувство, что однажды Вон кого-нибудь убьет. Впервые эта мысль промелькнула у меня в голове в ту ночь, когда он пришел ко мне в комнату после того, что я увидела в фотолаборатории. Уже тогда я боялась, что он перережет мне горло. – Я могу о себе позаботиться. – У нас есть прошлое и настоящее, Лен. Но нет никакого будущего. – Я никогда не просила тебя о будущем, – проговорила я, слова прозвучали уверенно, но на самом деле я не чувствовала никакой уверенности. – Чертовски обидно, – хмыкнул он. Я понятия не имела, чего он от меня хочет. Иногда казалось, что ему нужно все, а иногда – что у него вообще нет никаких желаний. На мгновение воцарилась тишина. – Тогда не делай этого, – прошептала я. – Будь достаточно хорош для меня.