– Ну, меня от этого тошнит, так что это все еще не обсуждается. Я снова вонзила иглу сильнее, и он засмеялся, отпил еще немного и поставил бутылку обратно на гранитную поверхность. Она соскользнула и почти выпала из его руки. Он поймал ее в последнюю минуту. – Хочешь кое-что узнать? – он взглянул на дно бутылки с виски. Нет. – Ты красивая. Я замерла, игла зависла в воздухе над его кожей. Лучше бы он этого не говорил. Потому что, если бы он этого не сделал, мне не пришлось бы жить со стыдом от того, что мое сердце почти разрывается от сладкой, дымчатой боли. У меня перехватило дыхание, и мне пришлось сглотнуть и снова сфокусировать взгляд на его ране. Он пьян, и ему ужасно больно. Он не это имел в виду. – Это красота с медленным возгоранием. Чем больше я смотрю на тебя, тем ближе это подкрадывается ко мне. Ты напоминаешь мне Робин Райт в «Невесте-принцессе» – чистую невинность с широко раскрытыми глазами, которую не может запятнать никакое количество черной хрени и пирсинга. Но это не то, почему я не ненавижу тебя. – Он покачал головой, его глаза уставились на мою щеку, когда я зашивала его. – Все в этом городе такие жалкие – рабы всей этой меркантильной чуши, которые ставят галочки в предсказуемых графах: школа, колледж, футбол, чирлидинг, бег трусцой, переспать с кем-то, влюбиться, найти работу и бла-бла-бла. Деньги – это дешево, грязно и скучно. Все вокруг лишь соревнуются в популярность, и ты выбываешь из крысиных бегов. Я думаю… – он со вздохом откинул голову и уставился в мой потолок. – Ты настоящая. Может, поэтому иногда, даже когда тебя нет рядом, кажется, что ты есть. Я тоже это чувствую. Вон всегда был здесь, даже когда его не было. Я чувствовала его за много миль. Я узнала его запах, его прикосновения, воздух, который он принес в комнату, когда вошел. Я могла разглядеть его темную душу в карнавале, изобилующем цветами и запахами. Хорошо это или плохо, но он был самым уникальным парнем, которого я когда-либо встречала. Пока я продолжала молча зашивать его, он своим взглядом ласкал мою щеку. – Хантер сказал, что собирается приставать к тебе. Облизнув губы, я дернула за нитку, а потом снова вонзила иглу в его кожу. – Я поставил его на место, – закончил он. Я легонько ткнула его пальцем в кожу, сжимая ее вместе. Именно здесь я должна была сказать ему, что он бредит – я не принадлежала ему, – но я решила выслушать всю историю до того, как откушу ему голову. – Мы были у него дома, и он напился. Думал, что я шучу, когда сказал ему, что он пожалеет, если попытается связаться с тобой. Я так сильно его избил, что он набросился на меня с ножом для стейка. Он должен был промахнуться. Но в этом и смысл всех идиотских целей – когда кто-то хочет промахнуться, он этого не делает. – Вон беззаботно рассмеялся. Будто это не он только что потерял галлон крови. Я остановилась, переводя взгляд с раны на его лицо. Его порезали из-за меня? – Это что, шутка? – Я нахмурилась. – Я что, похож на шутника? – Он склонил голову набок, глядя на меня как на идиотку. – Ты заварила эту кашу. И будет справедливо, если ты все уберешь. Мои глаза расширились, новая волна ярости пронеслась в моей крови. – Мы не вместе, – сказала я ошеломленно. – И никогда не будем. Ты засранец. – Если ты думаешь, что это как-то связано с тем, что я контролирую каждый твой шаг, то, очевидно, ты не обращала внимания. Я подумала о публичных минетах, о которых слышала до недавнего времени, о стажировке, которую он у меня отнял, о том, что я видела тогда в фотолаборатории. Его угрозы. Его жестокость. Его насмешки. Я вонзила в него иглу, глубоко проникнув в его здоровую кожу, делая это, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Он застонал, сдвинув брови, но не отступил. – Подтолкни меня, Вон, и я буду давить сильнее. Я не та девочка, которой ты угрожал в замке Карлайл. На этот раз я сделаю тебе больно в ответ. Он схватил меня за подбородок, рывком притянув мое лицо к своему. Игла выскользнула из моих пальцев и со звоном упала в ванну под ним. Наше дыхание смешалось, горячее, тяжелое и полное густой похоти – металлический запах его крови и сладость моего дыхания, приправленного вкусом арбузного напитка, который я выпила перед возвращением домой. – Не притворяйся, что моя кровь тебя не заводит. Ты хорошо и жестко высосала ее, и мой член станет следующим. – В твоих меч… Все произошло так быстро, наши губы столкнулись, как огонь и лед. Невероятное удовольствие взорвалось у меня между ног, жар распространился внизу живота, как лава, когда его губы раскрылись и язык скользнул в мой рот. Я застонала, когда наши языки соприкоснулись, потому что не ожидала, что он будет таким мягким, таким восхитительным. Мои колени опустились на пол. Вон взял мое лицо в свои руки и поцеловал меня более грубо, прикусив уголок моих губ, уткнувшись своим носом в мой, пожирая меня с тем же отчаянием, которое я испытывала к нему. Я представила, что это выглядело так, как будто он пытался съесть все мое лицо, и хотя это, вероятно, выглядело неловко, это было прекрасно. Я была добровольной, глупой добычей. Я захныкала, когда он внезапно прервал поцелуй. Он отшатнулся, как будто я его укусила. Выражение его лица было бесценным – как будто он только что проснулся и обнаружил меня в постели с ним. Как будто это я поцеловала его и постоянно вторгалась в его вселенную. – Черт. – Его грудь поднималась и опускалась вместе с тяжелыми штанами, его глаза снова опустились к моему рту. Это был первый раз, когда я видела его слетевшим с катушек. – Не в этой жизни, Спенсер. – Я прочистила горло, пытаясь дрожащими пальцами поднять скользкую иглу из ванны. Оборвала нить и закончила зашивать его. – Сейчас я собираюсь промыть рану. Стой спокойно. – Заткни меня в следующий раз. – Он взял бутылку виски и одним глотком осушил ее. Его губы были опухшими и в синяках, и я поняла, что мы целовались несколько минут. Я задумалась, не выгляжу ли я так, будто меня тоже поцеловали. – Нет. Ты убедишься, что следующего раза не будет, – горячо прошептала я, облизывая губы. – Не уверена, что ты заметил, но сейчас двадцать первый век. Мужчины сами отвечают за свои поступки. Или ты один из этих шовинистов «почему-она-это-носит» и считаешь, что женщина в ответе за все? – Отвратить меня своей одеждой, похоже, твоя цель на всю жизнь, так что в этом плане никаких проблем не будет. – Он усмехнулся, прерывисто вздохнув, когда я в отместку снова вонзила иглу глубоко в его кожу. Я закончила его лечить. Вон схватил меня за запястье и слегка сжал, чтобы я посмотрела на него. Я перевела на него взгляд. – Я не хочу нравиться тебе, Ленора. Я хочу погубить тебя. – Тогда сделай это уже! – Я вырвалась из его хватки и раздраженно вскинула руки вверх. – Почему бы тебе не избавить меня от страданий и просто не покончить с этим, если ты такой сильный и могущественный? У него было достаточно возможностей, власти и средств, чтобы выгнать нас с Поппи из школы. Но он так и не сделал этого. Он никогда не проходил лишнюю милю, всегда катался на коньках на окраине, делая мою жизнь неудобной, хотя и не невыносимой. – Первое мешает второму. – Его рот скривился от отвращения, когда он повернулся, чтобы посмотреть на стену. У меня чуть челюсть не отвисла до пола. Он говорил, что я ему нравлюсь? Вон снова повернул ко мне голову, и на его губах появилась медленная улыбка. – О, черт. Посмотри на себя. Ты купилась на это. – Он покачал головой, посмеиваясь. – Закругляйся, Джи-Джи[31]. Мне нужно кое-куда зайти. Я спустилась вниз за бутылкой воды, потом вернулась и протянула ее Вону. – В следующий раз, когда кто-нибудь откроет тебе дверь, сделай себе одолжение и отправляйся прямо в больницу. А теперь выпей это, а потом убери свой беспорядок. Все это. Каждую каплю крови, – сказала я так холодно, как только могла. – Дружелюбное напоминание: возможно, однажды я стану твоим помощником, Вон, но я никогда не буду твоим чертовым слугой. Глава 7 Вон Я приходил в школу каждый день до конца этой недели. И в последний школьный день я действительно облажался с Ленорой. (Она не твоя гребаная подружка, тупица.) Воздух был наполнен озорством и температурой девяносто пять градусов. Уровень влажности: две сраные тысячи. Типичная Южная Калифорния. Ад-усаженный-пальмами. Все были одеты в бикини и плавки, в эти жалкие подобия одежды. Парни скользили по влажным полам, стреляли из водяных пистолетов и гонялись друг за другом по коридорам, так что трудно было поверить, что они были теми сперматозоидами, что добрались до конечной цели. Кто-то распылил черную краску на зеркала в ванных комнатах для девочек, в результате чего истеричные подростки не смогли подготовиться к традиционному школьному селфи. А у кого-то еще было слишком много свободного времени, потому что под потолком лениво летали гелиевые шарики, на которых маркером были написаны мерзкие слухи. Элис Хэмлин отсосала у Вона Спенсера на глазах у своего парня. Хантер Фитцпатрик заразил близняшек Лемке лобковыми вшами. Найт Коул – девственник. Ленора Асталис – гадина. Тема. Чертовы. Слухи. Несмотря на то что я не разговаривал с Ленорой с тех пор, как по-рыцарски облил кровью всю ее ванную и засунул язык ей в рот, я до сих пор не примирился с мыслью, что не я испорчу ей последний день в школе. Я все еще помнил, какая она на вкус – как черные розы во дворе Карлайла. Восхитительная, сладкая и свежая, как капли дождя на лепестках. Как капли дождя на лепестках? Убирайся на фиг из моих мыслей и забери с собой киску, которую ты вырастила.