— Совсем недавно, — продолжал мистер Пател, — мои старшие дочери-двойняшки вышли замуж за хороших парней и живут со мной, под этой крышей. Все прекрасно. Но у меня осталась моя младшая, Нандира. Ей шестнадцать, она учится в Мару-а-Пула. Отметки у нее хорошие, но… — Он замолчал и, прищурившись, посмотрел на мма Рамотсве. — Вы же знаете современных подростков. Знаете, как обстоят дела. Мма Рамотсве пожала плечами. — Они нередко доставляют хлопоты. Я видела родителей, выплакавших глаза из-за своих детей. Неожиданно мистер Пател поднял трость и стукнул себя по протезу. Звук оказался на удивление гулким и металлическим. — Это меня и беспокоит, — с жаром воскликнул он. — Я этого не потерплю. В моей семье. — Чего? — спросила мма Рамотсве. — Подростков? — Мальчиков! — злобно выкрикнул мистер Пател. — Моя Нандира тайком встречается с каким-то мальчиком. Она отрицает это, но я знаю, что у нее есть мальчик. И это недопустимо, что бы там ни говорили так называемые современные люди. В моей семье, в моем доме это запрещено. Пока мистер Пател говорил, дверь кабинета открылась и вошла женщина. Она была из домашней прислуги и, прежде чем протянуть мма Рамотсве поднос, на котором стояло несколько стаканов с фруктовым соком, вежливо приветствовала ее на сетсвана. Мма Рамотсве выбрала сок гуавы и поблагодарила служанку. Мистер Пател налил себе апельсинового сока, а затем нетерпеливым движением трости указал на дверь и, только когда женщина ушла, продолжил разговор. — Я говорил с ней об этом, — сказал он, — и ясно все объяснил. Я сказал, что мне нет дела до того, как ведут себя другие дети, — это дело их родителей. Но я недвусмысленно дал ей понять, что не следует разгуливать по городу с мальчиками и видеться с ними после уроков. И точка. Он легонько стукнул по протезу тростью и вперил в мма Рамотсве ожидающий взгляд. Мма Рамотсве прокашлялась. — Вы хотите, чтобы я занялась этим делом? — спокойно спросила она. — Для этого вы меня позвали? Мистер Пател кивнул. — Вот именно. Я хочу, чтобы вы нашли этого мальчика, а потом я с ним поговорю. Мма Рамотсве удивленно посмотрела на мистера Патела. Есть ли у него хотя бы отдаленное представление о том, как ведут себя современные подростки, особенно в такой престижной школе, как Мару-а-Пула, куда ходят дети иностранцев, сотрудников американского посольства и других подобных учреждений? Она слышала об отцах-индусах, пытавшихся насильно выдать дочерей замуж, но ей никогда не приходилось сталкиваться с подобным поведением. И мистер Пател, сидящий перед ней, предполагает, что она с ним заодно, что она разделяет его взгляды? — Может, вам лучше с ней поговорить? — осторожно спросила она. — Если бы вы спросили у нее, кто этот молодой человек, возможно, она бы вам сказала? Мистер Пател схватил свою трость и снова стукнул ею по металлической ноге. — Вовсе нет! — пронзительно крикнул он. — Я говорил с ней целых три недели, а может, и все четыре. Но она молчит. Нагло молчит. Мма Рамотсве уставилась в пол, чувствуя на себе испытующий взгляд мистера Патела. Она с самого начала возвела в принцип своей профессиональной деятельности следующее правило: никому не отказывать в помощи, если это не противозаконно, конечно. И до сих пор это правило себя оправдывало. Она обнаружила, что ее представления о том, кому следует, а кому не следует помогать, менялись по мере того, как она глубже знакомилась с деталями дела. Может, подобное случится и с мистером Пателом, но пока у нее нет веской причины для отказа. Кто она такая, чтобы осуждать встревоженного индийского отца, ничего не зная о том, как живут эти люди? Она, разумеется, испытывала искреннюю симпатию к девушке — какое несчастье иметь отца, который желает держать дочь в золотой клетке! Ее собственный отец, напротив, ни в чем ей не препятствовал, а она, в свою очередь, ничего от него не скрывала — конечно, не считая правды о Ноте. Она подняла глаза. Мистер Пател смотрел на нее своими темными глазами, кончик трости едва заметно постукивал по полу. — Я выполню вашу просьбу, — сказала она. — Хотя, признаюсь, это мне не очень по душе. Мне не нравится следить за детьми. — Но за детьми необходимо следить! — возмущенно воскликнул мистер Пател. — Если родители не будут следить за своими детьми, чем это кончится? Ответьте мне! — Приходит время, когда они должны начать самостоятельную жизнь, — сказала мма Рамотсве. — И мы должны их отпустить. — Чушь! — воскликнул мистер Пател. — Современная чушь! Отец колотил меня, когда мне было двадцать два! Да, колотил за ошибки в лавке. И правильно делал. А то, что предлагаете вы, современная чушь! Мма Рамотсве встала. — Я современная женщина, — сказала она. — Возможно, у нас разные взгляды на воспитание. Но это не имеет значения. Я согласна сделать то, о чем вы просите. Вам только нужно показать мне фотографию вашей дочери, чтобы я знала, за кем следить. Мистер Пател с трудом поднялся с кресла, придерживая металлическую ногу руками. — Вам не нужна фотография. Я могу предъявить оригинал. Можете на нее взглянуть. Мма Рамотсве протестующе подняла руки. — Но тогда она меня узнает, — возразила она. — Ведь я должна оставаться незамеченной. — Ах да! — воскликнул мистер Пател. — Верная мысль. Вы, детективы, очень умные люди. — И современные, — добавила мма Рамотсве. Мистер Пател покосился на нее, но ничего не сказал. Он не одобрял современных взглядов. Покидая его дом, мма Рамотсве думала: «У него четверо детей, а у меня ни одного. Этот человек плохой отец, потому что слишком любит своих детей и хочет ими владеть. Нужно отпустить их на свободу. Отпустить». И она вспомнила тот миг, когда, совершенно одна — Ноте под каким-то предлогом не явился, — она положила в землю крохотное тельце их недоношенного ребенка, такое хрупкое, такое легкое, подняла глаза к небу и захотела сказать что-нибудь Богу, но не смогла, потому что ее душили слезы и слов не было. Сначала мма Рамотсве показалось, что дело будет довольно легким. Однако следить за кем-то всегда тяжело: нужно каждую минуту знать, где находится твой подопечный. А это связано с долгими периодами ожидания у чужих домов. Вроде бы ничего не делаешь, но постоянно ждешь. Конечно, Нандира большую часть дня проводила в школе, а это означало, что до трех часов, то есть до конца занятий, мма Рамотсве могла заниматься другими делами. С этого момента ей полагалось следовать за девочкой и запоминать, куда она идет. Вскоре мма Рамотсве обнаружила, что следить за детьми очень трудно. Одно дело — следить за взрослым человеком, едущим на машине, — ты просто следуешь за ним в белом фургончике. Но если девочка едет на велосипеде — многие дети возвращаются из школы на велосипедах, — тащиться за ней по дороге в белом фургончике довольно странно. Если она идет пешком, другое дело, тогда мма Рамотсве может сама идти пешком, держась на расстоянии. Она даже может взять у соседа одну из его противных желтых собак и делать вид, что ее выгуливает. На следующий день после встречи с мистером Пателом мма Рамотсве припарковала белый фургончик на школьной стоянке за минуту до того, как прозвучал звонок с уроков. На школьное крыльцо стали один за другим выбегать дети, однако Нандира появилась только в двадцать минут четвертого. В одной руке она несла портфель, а в другой — книгу. Она была одна, и мма Рамотсве удалось хорошенько рассмотреть ее из машины. Нандира была красивой девушкой, точнее сказать, молодой женщиной — одной из тех шестнадцатилетних барышень, которым можно дать все девятнадцать или двадцать. Она ненадолго задержалась во дворе, беседуя с девочкой, которая ждала родителей под деревом. Поболтав несколько минут, Нандира направилась к воротам. Выждав несколько секунд, мма Рамотсве вышла из машины и последовала за ней. Она медленно шагала по дороге, не привлекая к себе внимания — вокруг были люди. В зимний день приятно прогуляться по улице, но еще месяц назад, в нестерпимую жару, ее появление здесь выглядело бы странным. Девушка завернула за угол, и мма Рамотсве стало ясно, что та идет не домой — дом мистера Патела находился в противоположном направлении. Но и не в город. Следовательно, Нандира направлялась на встречу с кем-то. Мма Рамотсве ощутила легкое торжество. Ей остается посмотреть, куда зайдет Нандира, а выяснить имя владельца дома и мальчика проще простого. Возможно, она сегодня же вечером отправится к мистеру Пателу и назовет имя ухажера. Тот будет потрясен, а она без большого труда получит гонорар. Нандира еще раз завернула за угол. Прежде чем последовать за ней, мма Рамотсве немного выждала. Держа под наблюдением невинного ребенка, легко впасть в самонадеянность, и мма Рамотсве пришлось напомнить себе правила слежки. Учебник, которому она доверяла, «Основы частного расследования» Клоувиса Андерсена, настоятельно советовал не слишком приближаться к преследуемому. «Держитесь на приличном расстоянии, — писал мистер Андерсен, — даже если время от времени объект исчезает из поля зрения. Позже вы всегда сумеете выйти на след. Лучше на несколько минут потерять объект из виду, чем выдать себя». Мма Рамотсве решила, что пора выходить из-за угла. Она рассчитывала увидеть Нандиру в сотне метров перед собой, но дорога была пуста — по выражению Клоувиса Андерсена, объект исчез из поля зрения. Она повернулась и посмотрела в другую сторону: какая-то машина выезжала из ворот; больше ничего и никого не было видно. Это озадачило мма Рамотсве. На каждой стороне дороги стояло не больше трех домов — по крайней мере, в направлении, избранном Нандирой. Но все они — в глубине дворов, за воротами, от которых тянулись подъездные аллеи, и за одну минуту, пока мма Рамотсве стояла за углом, Нандира не могла исчезнуть. Мма Рамотсве обязательно увидела бы ее на аллее или на крыльце. Нет, в первые два дома Нандира все-таки могла зайти, подумала мма Рамотсве, до остальных она просто не успела бы добраться. Тогда дела обстоят не так уж плохо. Нужно проверить первый дом по правую сторону дороги и первый дом по левую. Чтобы принять решение, ей потребовалось несколько секунд. Она быстро вернулась к белому фургончику, села за руль и подъехала к первому дому справа. Потом, оставив машину перед воротами, зашла в калитку. Когда она постучала в дверь, внутри громко залаяла собака. Мма Рамотсве постучала еще раз, и за дверью раздался голос: «Тихо, Бизон! Я слышу». Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Мма Рамотсве сразу поняла, что она не тсвана. Судя по виду и одежде, женщина была родом из Западной Африки, возможно, из Ганы. Мма Рамотсве любила уроженцев Ганы — у них превосходное чувство юмора и всегда хорошее настроение. — Здравствуйте, мма, — сказала мма Рамотсве. — Простите за беспокойство, но мне нужен Сифо. Женщина нахмурилась. — Сифо? Здесь нет никакого Сифо. Мма Рамотсве покачала головой. — Я была уверена, что это его дом. Видите ли, я учительница средней школы, мне нужно кое-что передать одному из старшеклассников. Я думала, он живет здесь. Женщина улыбнулась. — У меня две дочери, — сказала она, — но ни одного сына. Вы не могли бы подыскать мне сына? Как, по-вашему? — Простите, — пробормотала мма Рамотсве, изображая смущение. — Значит, мне нужен дом через дорогу? Женщина покачала головой. — Там живет семья из Уганды, — сказала она. — У них есть мальчик, но ему не больше лет шести-семи. Мма Рамотсве извинилась и пошла к машине. Нандира ускользнула от нее в первый же день. Интересно, намеренно или нет? Быть может, девушка знает о слежке? Это представлялось маловероятным, скорее всего, мма Рамотсве просто не повезло. Завтра она будет осмотрительнее. Вопреки советам Клоувиса Андерсена, она подойдет к объекту слежки немного ближе. В восемь вечера раздался телефонный звонок мистера Патела. — Что вы можете мне сообщить? — спросил он. — Какие новости? Мма Рамотсве призналась, что ей, к сожалению, не удалось узнать, куда Нандира ходит после школы, но она надеется, что завтра ей повезет больше. — Не слишком хорошо, — проворчал мистер Пател. — Не слишком хорошо. Ну что ж, тогда хотя бы я вам что-то сообщу. Нандира пришла домой через три часа после конца занятий — через три часа! — и сказала, что была у подруги. Я спросил: у какой подруги? А она ответила, что я ее не знаю. Ее. А потом моя жена нашла на столе записку — должно быть, Нандира ее выронила. Там было написано: «Увидимся завтра, Джек». Кто такой Джек? Кто этот человек? Разве это женское имя, я вас спрашиваю? — Нет, — ответила мма Рамотсве. — Скорее, мужское. — Вот-вот! — воскликнул мистер Пател, как будто наконец нашел разгадку тайны. — По-моему, это мальчик. Мы должны его разыскать. Кто он такой, этот Джек? Где живет? Вы должны мне обо всем доложить. Мма Рамотсве заварила себе редбуш и решила пораньше лечь спать. День выдался неудачным во многих отношениях, и звонок мистера Патела это только подтвердил. Она улеглась в постель, поставив чашку с чаем на тумбочку, и читала газету, пока ее веки не сомкнулись и она не погрузилась в сон. На следующий день мма Рамотсве приехала на школьную парковку с опозданием. Она опасалась, что снова упустит Нандиру, но увидела, как та выходит из школы в сопровождении другой девочки. Они задержались у калитки, увлеченно беседуя друг с другом. Так подростки беседуют только с друзьями, и мма Рамотсве подумала, что если бы она могла услышать их разговор, то получила бы ответы на многие вопросы. Девочки шептались с видом заговорщиков, и мма Рамотсве не сомневалась, что разговор шел о мальчиках. Внезапно к подружкам подъехала голубая машина. Мма Рамотсве, застыв на месте, наблюдала, как водитель, перегнувшись через соседнее сиденье, открывал дверцу машины. Нандира села впереди рядом с ним, а ее подружка — сзади. Мма Рамотсве завела мотор белого фургончика и покинула школьную стоянку как раз в тот момент, когда голубая машина отъехала от школы. Мма Рамотсве следовала за ней на безопасном расстоянии, но была готова сократить дистанцию при малейшей опасности ее потерять. Она не собиралась повторять вчерашнюю ошибку, когда Нандира словно растворилась в воздухе.