Наконец я подошла к просторному зданию с невысокой двускатной крышей и крепкими каменными дымовыми трубами с каждой стороны. Его первый этаж был высоко приподнят над землей, и весь фронтон занимали большие красивые окна, так что сидящие за обеденными столами люди могли любоваться живописным видом на озеро. Но я помнила, что на картине Гленды окно, в котором на фоне красного пламени стояла женщина в белом, было очень узким. Значит, это было окно какой-то небольшой комнаты. Я внимательно осмотрела фасад здания и, наконец, нашла то, что искала. Небольшое окно пряталось за лохматыми ветвями ели. Его узкий проем сейчас был пустым и безмятежно сиял чисто вымытыми стеклами в ярких лучах осеннего солнца. Казалось, убедившись, что все в порядке, я должна была успокоиться, но меня не оставляло странное ощущение, напоминающее предчувствие чего-то дурного. Мне хотелось узнать, на что похожа эта комната изнутри, и выглянуть из ее окна. Неужели одержимость Чандлеров заразила и меня? — мрачно спросила себя я и двинулась к входу в гостиницу, так и не сумев преодолеть странную потребность удовлетворить свое непонятное любопытство. В летнее время покатый берег, спускающийся от гостиницы к воде, вероятно, представлял собой красивую лужайку, но сейчас его покрывала жесткая пожелтевшая трава, хрустящая под моими ногами. Я обошла дальний конец здания, чтобы найти входную дверь и место для парковки машин, где мы останавливались прошлым вечером. Широкая каменная лестница вела на большую веранду. Входная дверь была открыта, и я в нерешительности остановилась перед ней. Вокруг никого не было. Внутри тоже не слышно было никакого движения, и никто не смотрел на меня из окон гостиницы. Я шагнула вперед и снова нерешительно замерла на пороге. — Есть тут кто-нибудь? — крикнула я. — Можно войти? Ответа не последовало, и я осторожно ступила в просторный, обшитый сосновыми панелями вестибюль, где с одной стороны стояла конторка, а с другой располагалась небольшая гардеробная. Прямо напротив входной двери висела картина, написанная акварелью, — милая, но без каких-либо признаков мастерства. Берега изображенного на ней озера покрывала зеленая трава, какими я их уже не застала, но остроконечные верхушки серых камней были точно такими же, как и сегодня утром. Ни теплые лучи солнца, ни голубизна воды, ни яркая зелень травы не могли оживить их скучного холодного вида. Этот явный контраст придавал озеру некую таинственность. На картине также были изображены маленькая лодка с женщиной за веслами и мужчиной, безмятежно ловящим рыбу. Я сразу догадалась, что не нужно искать инициалов Чандлеров в углах этого холста. Слева располагался бар, еще одна дверь вела в столовую, обшитую деревянными панелями, золотистый цвет которых делал ее светлой и теплой. Там тоже были картины. Миссис Макинтайр явно поддерживала местных художников, выставляя у себя их работы. Некоторые из них были неплохими, но ни одна не привлекла моего внимания настолько, чтобы мне захотелось остановиться. Я прошла мимо столиков и нашла вращающуюся дверь, ведущую в кухонные помещения. Еще чуть дальше находилось то, что я искала. В конце узкого коридора, ведущего из столовой, была дверь в маленький офис — ту самую комнату с картины Гленды. Никто не окликнул меня и не остановил, и я, поколебавшись, вошла и осмотрелась. Здесь стоял дубовый стол с бумагами. Ящики его были закрыты, а на поверхности царил полный порядок. В углу, на вешалке для одежды, я заметила нейлоновый женский халатик, похожий на униформу официантки. Мурашки пробежали у меня по спине при виде этого белого одеяния. Преодолевая неприятное ощущение, я подошла к окну и обнаружила, что солнце уже скрылось, облака затянули небо, а ветер усилился. Мне еще предстояло узнать, как быстро меняется здесь погода и как туман, снег или дождь могут мгновенно окутать озеро плотной завесой, закрывая от глаз окружающий пейзаж. Окно было закрыто на крепкий, новый и блестящий замок, и, даже не прикасаясь к нему, я поняла, что его нелегко было бы открыть. Я прижала лицо к стеклу, словно пытаясь встать на место женщины с картины Гленды Чандлер, которая все еще не шла у меня из головы. Я уловила какое-то движение на берегу у самой кромки воды и увидела мужчину, поднявшего лицо к моему узкому окну. Это был Трент Макинтайр. Мое вероломное сердце бешено заколотилось, и я с ужасом почувствовала, что картина приобрела завершенность. Теперь все встало на свои места, и не хватало только языков пламени за моей спиной. Теперь я знала, почему она поразила меня с первого взгляда. Женщиной в белом была я, несмотря на то, что сегодня утром на мне был светло-зеленый свитер и слаксы. Это я, Бернардина Блейк, вернее, Дина Чандлер, стояла в огне и молила о спасении, в то время как мужчина на берегу смотрел на меня в безмолвном отчаянии. Картина была нереальной, но пророческой. Я обернулась, готовая увидеть сзади красные языки пламени, но вместо этого оказалась лицом к лицу с незнакомой женщиной средних лет. У нее были короткие пушистые волосы темно-медового оттенка, а в глазах, приветливо смотрящих на меня, отражалась та самая яркая голубизна, которую унаследовали ее сын и внук. — Добрый день, — сказала она голосом, в котором чувствовался легкий ирландский акцент. — Должно быть, вы молодая жена Гленна Чандлера, которую он привез к нам на озеро. Трент говорил мне, что вы встречались в Калифорнии, когда он работал над книгой о вашем отце. Я — Дора Макинтайр, хотя вы можете называть меня Пандорой, как это делают все. Добро пожаловать в «Серые камни». Она протянула мне руку, и я с облегчением пожала ее, благодарная за пробуждение от кошмарного сна. — Я вторглась в ваши владения, — смущенно сказала я. — Подойдя к дому, я окликнула хозяев, но никто мне не ответил. — Из подвала ничего не слышно. Но вы можете приходить и смотреть здесь все, что хотите. Она выскользнула из короткого серого пальто и повесила его рядом с белой униформой. Серая юбка в складку и буклированный джемпер с широким кожаным поясом, стягивающим тонкую, как у девушки, талию, подчеркивали ее стройную моложавую фигуру. На ногах у нее были крепкие коричневые башмаки, предназначенные для прогулок по каменистым тропинкам. Пандора Макинтайр оказалась очень приятной женщиной, подумала я. Со стороны холмов снова послышался треск выстрела, и она сразу же повернулась к окну. — Кейт снова охотится! — удрученно воскликнула она. — Как я ненавижу охоту! — По-видимому, он сейчас находится на земле Чандлеров, хотя, проходя через лес, я заметила табличку, запрещающую посторонним вход в их владения, — заметила я. — Кейта это не касается. — Пандора Макинтайр пожала плечами. — Колтон разрешил ему охотиться, где угодно. Чья-то фигура промелькнула на веранде гостиницы, затем послышались шаги, и через мгновение в дверях появился Трент. Он окинул меня пристальным внимательным взглядом. — Добрый день, Дина. Что-то случилось? — Случилось? — Я покачала головой. — Почему ты думаешь… — А что еще я мог подумать, увидев твое испуганное лицо в окне? — спросил он. Я почувствовала, что краснею, и попыталась объясниться: — Видимо, в этот момент я просто оказалась во власти своих фантазий. Сегодня утром я увидела картину, которую нарисовала Гленда Чандлер… Пандора бросила на сына быстрый взгляд, потом повернулась ко мне и кивнула. — Та, на которой изображена горящая гостиница, не так ли? — Значит, вы тоже видели ее? Она настолько поразила меня, что, когда сегодня я стояла у этого окна, мне стало страшно… — Я замолчала, понимая, что могу показаться смешной. Но Трент без улыбки смотрел на меня. — Картины Гленды действуют, как колдовство. Я никогда не забуду ни одну из них. А об этой, изображающей пожар в гостинице, мне рассказывал Кейт. Она показала ему картину сразу же, как закончила. Это было прошлой зимой, но, как видишь, гостиница по-прежнему стоит на месте. Мать положила руку ему на плечо, словно желая успокоить. — Примитивные картины, которые она рисует, нельзя воспринимать всерьез, — мягко заметила она. — Да, я не спорю, большинство произведений художников-примитивистов кажутся наивными, — сказал Трент. — Но это не касается того, что делает Гленда. Его резкость удивила меня. Что скрывается за его волнением? Какие события произошли здесь? Сейчас передо мной был совсем не тот спокойный уравновешенный мужчина, которого я знала по Калифорнии. Миссис Макинтайр ловко сменила тему разговора. — Ты видел Кейта после завтрака, Трент? Тот отрицательно покачал головой. — Думаю, он отправился на охоту. Днем я слышал выстрелы. Перед моими глазами вспыхнула другая картина Гленды Чандлер, висящая в художественной галерее ее брата в Нью-Йорке, с мальчиком, стоящим на льду замерзшего озера и целящимся в маленького убегающего зверька. Я вспомнила вереницу маленьких трупиков у его ног. Трент был прав. В картинах Гленды не было ничего наивного… И невинного, добавила я про себя. Пандора подошла к конторке, открыла ящик и вынула оттуда какие-то бумаги. — Извините, мне пора заняться работой, — сказала она. — На следующей неделе мне заказали несколько частных обедов, и я должна все подготовить. Если ты собираешься помочь мне, Трент… Мне бы хотелось предложить и свою помощь, но я не могла игнорировать слова Гленна о том, что Макинтайры принадлежат к враждебному лагерю. Было ясно, что он не одобрит любые дружеские отношения, которые я могу завязать с этими людьми. К тому же, мне лучше пореже встречаться с Трентом. За прошедшие восемь лет он очень изменился, и мне не нравились эти перемены. Но к Пандоре я почувствовала симпатию и подумала о том, что было бы приятно иметь подругу вне дома Чандлеров. Трент посторонился, чтобы дать мне пройти, но, прежде чем я покинула офис, послышался топот бегущих ног. Через большую столовую стремительно промчался Кейт, сбивая на ходу стулья, и ворвался к нам. Он все еще держал в руках ружье, но, поймав пристальный взгляд бабушки, осторожно поставил его в угол. Лицо мальчика было возбужденным, тонкие каштановые волосы спадали на лоб беспорядочной копной, а в глазах такого же, как у отца, ярко-голубого цвета явственно читался вызов. — Они приехали! — объявил он. — Колтон и Гленда! Я был на холме и видел, как ее машина повернула к «Высоким башням». Трент и его мать обменялись выразительным взглядом. Потом мужчина положил руку на плечо сына. — Но ведь мир не перевернется с ног на голову, если Гленда возвратится домой. Разве не так? Кейт выдернул плечо из-под руки отца. — Для меня с ее появлением начинается новая жизнь! Здесь без нее безнадежная тоска! Он повернулся к выходу, но Трент остановил его, и я увидела беспокойство на лице старшего Макинтайра. — Тебе лучше подождать с визитом, Кейт. Гленда не обрадуется, если ты сразу начнешь вертеться у нее под ногами. Лицо мальчика залилось краской, в глазах блеснули слезы обиды, и он с негодованием взглянул на отца. — Ты просто хочешь держать меня подальше от нее. Ты всегда хотел этого. Но я больше не должен тебе подчиняться. Я достаточно взрослый, чтобы самому решать, что мне делать. Она написала в последнем письме, что соскучилась по мне и что я один из первых, кого она хочет увидеть после возвращения домой. И я пойду на Рождество в «Высокие башни». Только попробуй удержать меня! Он схватил ружье. Что-то тревожащее было в том, как он держал его — почти как оружие, направленное против своего отца. Трент даже не шевельнулся. Он стоял, спокойно глядя сыну в глаза. И тем не менее я чувствовала, что если мальчик сделает малейшее угрожающее движение, мужчина будет действовать еще быстрее. Пандора подошла и встала между ними. — Позволь ему уйти, Трент. Это правда, ты действительно не можешь ему помешать. Кейт сразу же исчез за дверью. Я повернулась к окну и увидела, как он вприпрыжку побежал через лужайку. Известие, которое он принес, означало, что мне пора возвращаться домой. Вероятно, Гленда и Колтон не успели получить телеграммы, которые послал им Гленн, и еще не знают о нашей свадьбе. Смогу ли я разыскать мужа и предупредить его о приезде отца и сестры? И тут меня осенило. Я легко подняла скользящую раму. Окно оказалось не заперто, но теперь меня не интересовали пророческие картины. Я высунулась наружу и окликнула мальчика. — Кейт, подожди меня! Я должна срочно найти Гленна. Ты поможешь мне? Он обернулся и нетерпеливо посмотрел на меня, даже не пытаясь казаться вежливым.