Я уставился на каменную массивную глыбу. Это первая преграда на моем пути к душе. Сжав кулаки, я улыбнулся. – Скоро вернусь, – выдавил я и бросился на мост. Добравшись до подножия горы, я начал подъем. Подтянув себя на узкий выступ, я уселся, спиной прижался к стене и решил перевести дыхание. Я не знал, сколько уже карабкался, но складывалось впечатление, что прошло много дней. А до вершины оставалось приличное расстояние. Далеко внизу замок выглядел до смешного крошечным, походившим на игрушечный домик, даже несмотря на его реальные размеры. Взбираться на гору оказалось гораздо труднее и опаснее, чем я предполагал. Заостренные обсидиановые камни местами были острее лезвия ножа, а лед отказывался чтить мое Неблагое наследие. Я за всю свою жизнь ни разу не поскользнулся и не споткнулся на льду, но здесь мой прежний опыт не имел никакого значения. Когда я хватался за камни, чтобы удержать равновесие, руки покрывались порезами, в итоге за мной тянулся след из окровавленных булыжников. Я содрогнулся и растер предплечья. Чем выше я карабкался, тем холоднее становилось, что повергло меня в настоящий шок, ведь прежде холод был мне попросту неведом! Подобные ощущения оказались для меня настолько непривычны, что я не сразу понял, что со мной происходит. Зубы застучали, и, скрестив руки, мне впервые в жизни пришлось пытаться сохранить тепло. Так вот каково смертным и Летним фейри в Неблагом Королевстве. Всегда поражался, и чего они вечно мнутся и чем-то недовольны в Зимнем Дворце. Ах, вот почему. Облизав высохшие, потрескавшиеся губы, я заставил себя подняться на ноги и продолжить восхождение наверх. Путь все еще предстоял неблизкий. И я полез. Зазубренная скала все не кончалась. Я давно потерял счет времени. Жестокий холод вгрызался в мои руки, превращая их в тяжелые и неуклюжие орудия, из-за чего я лишился еще больше крови. В итоге я перестал думать, тело двигалось само по себе, переставляя одну конечность за другой. Истощенный, истекающий кровью и сотрясающийся от холода на морозном ветру, я взобрался на очередной выступ и понял, что дальше скала не тянулась. Передо мной простиралась плоская поверхность, покрытая толстым слоем льда. Наконец я добрался до вершины. Хранитель неподвижно дожидался меня в центре плато. Тяжело дыша и силясь не обращать внимания на холод, я заставил себя волочить ноги, противясь попыткам тела содрогнуться. Когда я очутился перед Хранителем, медленно заливая землю вокруг себя каплями сочащейся из руки крови, он не пошевелился и не сказал ни слова. – Я здесь, – хриплым голосом нарушил я тишину. – Я прошел твое первое испытание. Мне послышался глубокий смешок. – Нет, – возразил Хранитель, отчего сердце ушло в пятки. Он поднял свой посох на несколько сантиметров вверх, и из его кончика хлынула сила, растекавшаяся по всему окружающему нас пространству. – Ты лишь нашел место проведения первого испытания. Мы еще не закончили, рыцарь. Настоящее испытание начнется… сейчас. Он опустил посох и ударил им по камням. От кончика палицы потянулись трещины, они мгновенно разбегались в стороны, пока по земле раскатывался грохот. Кусок почвы под моими ногами внезапно начал обваливаться, в горе вдруг стали образовываться громадные дыры, мне только чудом удалось отскочить. Тут из кратеров полилось адское красное сияние, а воздух наполнился неистовым ревом, сопровождающимся хлопками крыльев. – Выживи, – велел Хранитель и растворился. Создания хлынули из отворившегося зазора, явив безумный поток крыльев: чешуйчатых, пушистых, в перьях и гладких. Твари напоминали то ли драконов, то ли виверн, то ли вовсе чудовищных птиц – надо мной стремительно растекалось облако из крыльев, когтей и зубов, и все они были абсолютно разными. За исключением одной детали. Их объединяли распахнутые грудные клетки, и на месте, где обычно располагается сердце, зияла пустота – черную дыру заполняли лишь звезды и их собственная темная суть. Создания вырывались из разлома и выли настолько громко, что мне казалось, будто их голоса разносятся эхом по всему пустынному безвременью. А затем они всей гурьбой кинулись на меня. Я достал меч и поежился, ощутив его невозможно холодную рукоять, после чего зарезал первое создание, рубанув его по тонкой шее. Оно вскрикнуло и словно сжалось, втянутое в собственную пустоту в груди. Я отскочил назад, потому что остальная стая, по всей видимости, вознамерилась спикировать на меня разом. Я оступился, от холода руки наливались тяжестью. Одна из тварей выпустила мохнатый коготь и во время атаки задела мое плечо и оставила глубокий порез. Меня пронзила боль такой силы, какой я не чувствовал еще никогда. Я стиснул зубы, только бы не закричать. Тело не двигалось, как ему следовало, оно казалось слишком неуклюжим и неловким, словно принадлежало кому-то другому. Следующее создание напало на меня, когда я отступал, оно ударило меня когтями по лицу, и на щеке появились очередные глубокие раны. Практически ослепленный болью, я подался назад и приподнял руку, чтобы запустить в злобную стаю град ледяных кинжалов. По крайней мере, с их помощью у меня должно получиться сдержать их натиск. Но когда я попытался сделать это, чтобы произвести те же действия, что и тысячи раз до этого, ничего не произошло. Вместо смертельного вихря ледяных игл вылетело лишь несколько мелких ледышек. Ошеломленный, я открылся своим чарам и стал притягивать их привычным, за годы натренированным жестом. Ничего. Ни чар, ни магии, ни бурлящих эмоций или цветов. Медленно пятясь и пытаясь отыскать хоть какой-то выход из ситуации, я ощутил невыразимый ужас, меня постигло ужасное чувство лишения. Неужели меня околдовали, заблокировав мои способности? Или это место окружала печать, запрещающая использовать магию? Вместе с пронизывающим страхом ко мне пришло осознание, что оба эти варианта неверны. Даже будь я околдован, а место опечатано, у меня бы получилось хотя бы почувствовать свои чары. Но я ощущал лишь пустоту. Как будто магии у меня никогда и не было. Я всего на краткий миг потерял бдительность, и именно тогда на меня с воплями налетело одно из созданий, из-за которого мы оба очутились на земле. Она успела вгрызться своими клыками в мое плечо за секунду до того, как я мечом рассек ей глотку, и ее засосало в собственное забытье. Но вокруг роились другие создания, они грызлись, царапались, били меня и протыкали когтями. Я старался отражать их атаки и с рвением дикаря размахивал своим оружием, даже умудрившись отправить несколько гадов в их пустынные дыры. Но они превосходили меня числом и подбирались все ближе, они с отчаянным неистовством кромсали кожу и повсюду разливали мою кровь, едва не оглушая своим постоянным визгом. Чьи-то челюсти раздробили мое предплечье, загнутый коготь проткнул живот, образовав глубокую открытую рану. Я чувствовал, как раздирают мою плоть, воздух заполнял запах моей крови, а земля подо мной окрашивалась в алый. Я пытался подняться, встать в последний раз, пожить еще, но от всепоглощающей боли перед глазами возникла красно-черная пелена, и больше я ничего не осознавал. И тогда все кончилось. Я лежал на холодном каменном полу замка, целый и невредимый, а Хранитель сверлил меня взглядом. Краем глаза я заметил тревожно следивших за мной Пака и Ариэллу, но растекавшаяся по каждой клеточке тела боль не позволяла на чем-либо сосредоточиться. – Я провалил задание. – Слова окропили мой рот горечью, а тяжелый груз на груди грозился меня раздавать. Однако Хранитель лишь покачал облаченной в капюшон головой. – Нет. Тебе не предназначалось там выжить, рыцарь. Даже убей ты первую волну, вскоре подошла бы вторая. Что бы ты ни делал, сколько бы ни продержался в бою против них, тебя в конце все равно разорвали бы на части. Мне захотелось спросить почему. По какой причине меня пожалели. Отчего я еще не умер. Но кроме боли, смятения и шока от того, что я все еще жив, в списке сомнительных приобретений оказался неспокойный разум, силившийся переварить все то, что пришлось вынести. Незнакомые ощущения в теле, внезапная слабость и неуклюжесть, отказ тела повиноваться привычным командам. Ослепляющая боль и агония, которые не удавалось отключить, как прежде. И страшнее всего – чувство абсолютной пустоты, когда я попытался призвать свои чары. – Ты почувствовал, каково находиться в теле смертного, – продолжил Хранитель, словно прочитав мои мысли. – Оно физически неспособно на то, что обычно делаешь ты. Их тела неумелые и легко изнашиваются. Они восприимчивы к холоду, слабости и боли. И не могут притягивать окружающую их магию. По сути, они ничем не примечательные создания. Если ты хочешь заполучить душу смертного, в первую очередь придется отказаться от силы. Хранитель замолчал, давая время на то, чтобы его слова просочились в мою голову. Я мог лишь лежать и тяжело дышать, пока разум восстанавливался от шока после того, как его оболочку растерзали. – Первое испытание окончено, – нараспев сообщил Хранитель. – Готовься, рыцарь. Второе испытание начнется на рассвете. Как только он исчез, Ариэлла бросилась ко мне и встала рядом на колени. – Ты можешь подняться? Вздрогнув, я с трудом занял сидячее положение. Раны исчезли, я был жив, однако тело все еще горело от боли. Взяв ее за руку, я позволил поднять себя на ноги и стиснул зубы, чтобы не испустить сдавленный выдох. – Я и не понимал… насколько люди на самом деле хрупкие. – А ты как думал. – Пак прошествовал ко мне, неспособный скрыть взволнованное выражение лица. – Я бы и так тебе это сказал. Хотя одни люди сильнее, чем другие. Ну, или упрямее. – Он скрестил руки на груди и окинул меня оценивающим взглядом. – Ты в порядке, ледышка? Я не ответил. Отстранившись от Ариэллы, я проигнорировал предложенную ею руку и поплелся прочь прямо по длинному коридору обратно в свою комнату. Они следовали за мной молча, сохраняя дистанцию, но я ни разу не обернулся. Я несколько раз едва не упал, но заставил себя двигаться дальше, не прибегая ни к чьей помощи. В покоях я рухнул на кровать, проклиная свое странное, незнакомое тело и слабость, идущую с ним в связке. Как я в таком состоянии смогу ее защитить? Да как я в таком состоянии смогу защитить хоть кого-нибудь? Пак и Ариэлла метались у дверного проема. Отчасти мне захотелось велеть им уйти: претила сама мысль о том, чтобы они видели меня слабым и беспомощным. Но я отталкивал окружающих всю свою жизнь, я постоянно закрывался от мира. И ничего, кроме боли, мне это не принесло, несмотря на все попытки заморозить неудобные эмоции. Собственно, именно поэтому я сейчас здесь и находился: я пытался стать кем-то другим. Перевернувшись на спину, я предплечьем прикрыл лицо и закрыл глаза. – Я не запущу в вас ледяными осколками, если вы ступите через порог, – выдохнул я. – Так что прекращайте там маячить и входите уже. Я почувствовал, что они на мгновение застыли и наверняка обменялись взглядами, но затем в комнате раздались уверенные шаги. Ариэлла пристроилась на краю матраса и положила свою мягкую руку на мою. – Тебе очень больно? – спросила она. – Немного, – признался я, расслабляясь от ее прикосновения. – Но мне становится лучше. – Так на самом деле и было, огонь под кожей осторожно отступал, будто тело наконец начало осознавать, что оно в целости и сохранности, а не валяется разорванное на безлюдной вершине горы. – Что там случилось, ледяной царевич? – А что, по-твоему, там случилось? – Я убрал руку от лица и сел, пустившись растирать пальцами глаза. – Я проиграл. Не мог использовать чары, не мог двигаться, как всегда. Голова подавала сигналы рваться в определенную сторону, шевелиться быстрее, но у меня не получалось. Я замерз, Пак! Знаешь, как я себя почувствовал, когда наконец осознал, что происходит?! – Подавшись вперед, я руками провел по волосам, зачесав их назад. – Я бы умер. – Мой голос звучал тихо и сдавленно, мне не хотелось признавать очевидное. – Если бы Хранитель оставил меня там, я бы умер. Эти твари разорвали бы меня на куски. – Но ты не мертв, – заметил Пак. – И Хранитель не сказал, что ты провалил испытание. По крайней мере, нас не выгнали взашей. Так в чем проблема, ледышка? Я промолчал, но Ариэлла, глядевшая мне в лицо, медленно вдохнула. – Меган, – догадалась она, вызвав у меня дрожь. – Ты беспокоишься из-за Меган, боишься, как она отреагирует на нового тебя. – В таком состоянии я не смогу ее защитить, – горько процедил я, сжав кулак, и еле воспротивился порыву поколотить матрас. – Я бесполезный… помеха. Мне не хочется, чтобы она думала, будто должна меня оберегать, что я сам за себя постоять больше не смогу. – Я раздраженно вздохнул и откинулся назад, ударившись головой о стену. Боль оказалась приятной и как никогда кстати. – Похоже, я не подозревал, что значит быть человеком. «Ты ничего не знаешь о смертности, принц-который-не-принц, – раздался в голове издевательский и самодовольный голос Костяной ведьмы. – Зачем тебе становиться такими же, как они?» Пак фыркнул. – И что? Ты решил, что, став человеком, никого не сможешь защитить? – спросил он, скрестив руки и воззрившись на меня. – Что за чушь. А как ты собирался ее защищать, пока она находится в Железном Королевстве, а, принц? Я-то думал, мы пришли сюда в поисках твоей души, чтобы ты мог к ней подойти и при этом не расплавиться. Или ты говоришь, что раз ты ближе к человечности, то теперь не хочешь быть с ней? Я бросил на него злобный взгляд. – Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду не это. – Неважно. – Пак нависал надо мной, словно призывал ввязаться в спор. – С моей точки зрения есть только два варианта, ледышка. Ты можешь стать человеком и быть с Меган или можешь остаться фейри и никогда ее не видеть. И лучше тебе быстрее в себе разобраться, а иначе мы зря тратим время. Ариэлла встала с кровати. – Идем, – обратилась она к Паку, следуя старой традиции. Сколько мы трое знакомы, она всегда старалась сохранить между нами мир. – Дадим ему отдохнуть. Эш, если мы понадобимся, мы рядом. Пак выглядел крайне недовольным, но Ариэлла положила руку ему на предплечье и, хоть и мягко, но настойчиво повела его из комнаты. Как только дверь захлопнулась, я сжал кулаки и уставился в стену. Вскинул руку и попытался запустить в дверь град ледяных осколков, но ничего не произошло. Не возникло даже дуновения прохладного ветра. У меня больше не было чар. Моя магия исчезла. Я веками ощущал пульс земли и мог наблюдать завихрения эмоций, мечтаний и страстей всех живых созданий – и всего этого не стало по щелчку пальца. Удастся ли мне привыкнуть? Хоть к чему-нибудь? Я лишился способности двигаться, как раньше, впрочем, как и прежних сил, а тело обрело восприимчивость к боли, слабости и холоду. Я стал слабее. Я стал… смертным. Я раздраженно вымещал гнев на матрасе, ощущая, как от ударов гремит каркас. Костяная ведьма была права. Я ничего не знал о смертности. Боль практически улетучилась, осталась лишь ноющая, приглушенная пульсация, окружившая мое сознание. Вымотанный сражением, холодом и шоком от того, что меня разрывали на части, я уронил голову на грудь и позволил себе уснуть… – Вот ты где, – произнесла Ариэлла, улыбаясь мне в моем сне. – Так и знала, что рано или поздно ты уснешь. Ты так устал. Ошеломленный, я ступил под ветви огромного, усыпанного снегом кипариса. Все его листья до единого были огранены морозным рисунком. – Мне следует ждать чего-то подобного каждый раз, когда я буду ложиться спать? – поинтересовался я у фигуры, сидевшей у широкого ствола. Ариэлла поднялась на ноги и подошла ко мне, раздвигая в стороны занавески из сверкавшей растительности. – Нет, – просто ответила она, взяла меня за руку и потащила вперед. – Мои дни как Провидицы подходят к концу. Скоро я не смогу ходить по снам, так что потерпи меня совсем немного. Хочу тебе кое-что показать. Пока она говорила, обстановка вокруг нас менялась. Она разлеталась, как пыль во время шторма, и в итоге мы очутились у длинной гравийной подъездной дороги, глядя на старый зеленый дом. – Узнаешь это место? Я кивнул. – Это прежний дом Меган, – выдавил я, уставившись на видавшее виды потускневшее строение. – Где живет ее семья. Меня застал врасплох лай. Передняя дверь отворилась, и наружу выбежала Меган, за ней несся маленький ребенок лет четырех или пяти от роду, а за ними мчалась огромная немецкая овчарка.