– Ну хорошо, хорошо, – говорит Рико. Она отрывается от перил, уходит с балкона, и после долгой паузы дверь внизу сердито жужжит. Я тебе это припомню, сучка! Тебя не было там, когда умер Тьерри. А она, Билли, была. Это она доставила его домой. Да, она вернулась с пустыми руками, но она знает, какую ценность представляет для миссис Амато. Это был ее план, и что с того, что возникла небольшая заминка? Она здесь, для того чтобы все исправить. Миссис Амато поймет. Билли толкает входную дверь. – Разувайся, – наставляет она Пугливую Нелли, когда они заходят внутрь. Сама она снимает свои кроссовки и ставит их рядом с долбаными туфлями на шпильках, совершенно не к месту рядом с парой коричневых кроссовок и высокими черными армейскими ботинками на шнуровке. Только сейчас Билли замечает, что один носок у нее надет наизнанку. Вот что случается, когда приходится срочно бежать среди ночи. Это Коул ее заставила. Во всем виновата эта стерва. – Я могу не проходить в дом. – Пугливая Нелли остановилась у порога, вытирает свои тяжелые рабочие башмаки о коврик. – Разувайся! – настаивает Билли. Ей приходится прислониться к стене, пока Нелли развязывает свои грубые башмаки и озирается по сторонам, ища, куда их поставить. Ее опять захлестнула тошнота. Это все потому, что они перестали двигаться. Акула контузии требует продолжать плавать. Должно быть, она высказала это вслух, потому что Нелли как-то странно смотрит на нее. Они проходят в одних носках через гостиную, с белыми кожаными диванами и огромной золотой с ляпис-лазурью бычьей головой, призванной изображать искусство, закрепленной над камином у двери во внутренний дворик, где их ждет Рико. Распахнутые настежь двери выходят во двор в мавританском стиле, вымощенный камнем, с плавательным бассейном в дальнем конце, превращенным дождем в пенящуюся узкую синюю полоску. Рико ведет гостей по мокрым плитам, что для нее нисколько не страшно, поскольку она в шлепанцах на резиновой подошве, однако носки у Билли тотчас же промокают насквозь. Хулита Амато ждет их на диване под навесом, в пышном кимоно, украшенном тигровыми лилиями, волосы гладко прилизаны. От купания в бассейне, а может быть, от пения под дождем; Билли сказать не может. Но ей не нравится, что она здесь, на холоде и сырости. Разглядеть глаза миссис Амато невозможно за солнцезащитными очками, огромными, в золотой оправе, отчего Билли не по себе. Она знает, что миссис А. изрядно поработала над глазами, кожа под подбородком подтянута, но ее выдают руки, высушенный пергамент кожи, старческие пятна. Ей под семьдесят, а может быть, уже и за, она невысокая и пышная. «Га-га-габаритная», – как описывал свою жену Тьерри. – Не то что эти тощие скелеты, кожа да кости, – говорил он, обводя рукой молодых фотомоделей и девиц из «Инстаграма», вешавшихся на других состоятельных мужчин на приемах. Миссис Амато никогда не сходила на берег, когда они плавали от одного порта Средиземного моря к другому. Однако иногда она прилетала на самолете, чтобы встретить мужа, и ждала его на причале, облаченная в черное платье, подчеркивающее ее изобилие, в черной шляпе с широкими полями, скрывающими лицо, с крепкой сигаретой без фильтра во рту. Миссис Амато конвоировала мужа к лимузину с шофером, который отвозил их к той абсурдной гостинице, в которой они остановились: «Мамара» в Бодруме, «Чеди» в Маскате. Билли всегда брала за правило выяснить это, запоминая названия подобно чудодейственной формуле из пособия по тому, как быть вызывающе богатым. Однако тогда она была лишь одной из прислуги. Пусть и великолепный повар, она спала на яхте с остальным экипажем. К счастью, так продолжалось недолго. На одном деловом обеде в Дохе Билли наткнулась на миссис Амато в тропическом саду арендованной виллы, благоухающей жасмином и зараженной искусством, вроде толстой розовой собаки из нержавеющей стали, в тени которой они устроились, обе беглянки, одна от гостей, другая с кухни, объединенные желанием покурить. – Ой, миссис Амато, извините. Никак не ожидала застать вас здесь. – Все эти люди ужасно нудные. Конечно, приходится их терпеть. Но какие же они скучные! – Вы не угостите меня сигаретой? Я свои не захватила. – Вы повар? – Вытряхнув из пачки сигарету, миссис А. протянула ее ей. – Шеф-повар. Билли Брейди. – А. Расскажите мне, какие продукты вы заказываете. Что-нибудь очень экзотическое? – Мы стараемся по возможности закупаться у местных поставщиков, так что все продукты очень свежие. – Вам следует подумать о чем-нибудь более изысканном. Мистер Амато любит вкусно поесть. Вы же знаете мужчин. У меня есть поставщики, с которыми я могу вас связать. – Это будет просто великолепно, миссис Амато, спасибо огромное. – Билли почтительно склонила голову. Она ожидала кокаин, или устрицы, или рог носорога, или, черт возьми, автоматические винтовки. Это могло быть все, что угодно – Билли так и не узнала, и никогда не спрашивала. Потому что она не открыла запечатанный коричневый пластиковый пакет, который обнаружила в грудной полости одного из замороженных фазанов. Она лично отнесла пакет прямо миссис Амато, взяв пропуск на берег, чтобы доехать на такси до гостиницы «Чеди». – Если вы собираетесь переправлять контрабанду через мою кухню, вам будет нужен тот, кому вы доверяете. – Вы не знаете, что внутри? – Я считаю ненужное любопытство серьезным недостатком. – И я могу доверять, что вы доставите товар по назначению? – Разумеется. – Здравствуйте, миссис Амато! – сейчас здоровается Билли с ней. Миссис А. не приглашает гостей присоединиться к ней на диване или хотя бы сесть на один из деревянных стульев. Пугливая Нелли все больше нервничает, теребит волосы, а миссис А. выдерживает затянувшуюся паузу. Смазливая девочка Рико застыла, вся внимание, скрестив руки на груди и прислонившись к лакированному столбу. Дождь не стихает, окружил их со всех сторон. Билли холодно, неуютно, и ей не нравится то, что́ это говорит о происходящем. Совсем не нравится. Конечно, в кои-то веки она не доставила товар. Не привезла своего племянника, перевязанного бантиком, но неприятности случаются. Она исправится. Начнем с того, что вся эта великолепная задумка исходила от Билли. Живой мальчик, ее близкий родственник, которого она может привести, спокойно, без обмана. И на черном рынке за его сперму можно будет выручить неслыханные богатства, помочь куче отчаявшихся женщин забеременеть, потому что тотальный запрет – это чушь собачья. Разбогатеть, спасая мир. Да это практически альтруизм. – Я рада тебя видеть, Билли, – произносит миссис А. с теплым урчанием развивающегося рака гортани. – Я не знакома с твоей подругой? – Меня зовут Сэнди. Сэнди Невис, – говорит Нелли, протягивая руку. Миссис Амато не двигается, чтобы ей ответить. Рико едва заметно качает головой. «Не суйся, куда тебя не просят, крошка». Нелли отдергивает руку, словно ее ударили. – Я нашла ее, у шоссе. Она разбила машину. Я предлагала отвезти ее в больницу, но она… – Я сказала ей, что за свою услугу она будет вознаграждена, – перебивает ее Билли, отвлеченная яркой молнией, сверкнувшей за пеленой дождя. Молния пульсирует подобно стробу. – Вот как? Мы обязательно что-нибудь придумаем. Но что стряслось с тобой, милочка? – говорит миссис Амато, помешивая в стакане металлической соломинкой. Соломинка звякает о стенки. Содовая с лаймом. Даже со своего места Билли ощущает острый аромат цитрусовых. Она никогда не видела, чтобы миссис А. пила спиртное. – Авария? Это же очень травматично, – выдыхает миссис Амато, и ее рука на груди подобна пауку. – Не хочешь выпить чего-нибудь крепкого? – Все в порядке. – Хотя на самом деле выпить было бы очень кстати. Чего-нибудь покрепче, пожалуйста, и побольше, огромное спасибо. И еще каких-нибудь хороших обезболивающих, нескольких профессионально наложенных швов и кровать с чистым бельем. Но в лживой заботе есть какая-то звенящая нотка, подобная постукиванию металлической соломинки о стенку стакана. – А я бы не отказалась, – говорит Сэнди (урожденная Нелли). – У вас есть чай со льдом? – Никто не обращает на нее внимания. – Мы озабочены тем, что ты прибыла сюда без своего драгоценного груза, не так ли, Рико? – Очень озабочены, – эхом повторяет Рико. «Хорошая сучка, – думает Билли. – Собачка получит угощение». – Я обещала пять тысяч долларов. В качестве вознаграждения. Наверное, нужно решить этот вопрос и отпустить Нел… Сэнди. Вы можете вычесть эту сумму из моих комиссионных. – Мм, – говорит миссис Амато. – Большая сумма за такой пустяк. – Знаете, не надо мне никаких денег, – запинаясь, говорит Сэнди. – Будем считать, я просто сделала доброе дело. Была рада помочь! – Не спеши, дорогая. Дай взрослым закончить разговор. – Нет-нет, честное слово, мне нужно… – Останься, – говорит Рико, обнажая зубы в фальшивой улыбке. Напряжение у Билли внутри нарастает, и она не может с ним справиться. Серые тучи, проливающиеся дождем. Солнце проглядывает сквозь них. Грибной дождь. Этот знак ведь говорит об удаче, да? – Миссис Амато, при всем своем уважении, ситуация и без того уже сложная… – пытается Билли, выуживая слова сквозь ил и песок. – Все говорит о том. Где груз, Билли? – Моя сестра. Она струхнула. И забрала его. – Она сама слышит, как неубедительно это звучит. – Ваша сестра? – вздрагивает Сэнди. – Вы мне не говорили… – Но дело можно спасти, – перебивает ее Билли. Еще можно. Защищаясь от яркого света, она прикрывает глаза ладонью, растопырив пальцы. – Коул запаниковала и удрала. Но она знала план. Она будет его придерживаться. И во внедорожнике «маячок», правильно? Значит, мы можем ее выследить, и я ее верну. Никаких проблем. – Было здорово познакомиться с вами со всеми, но мне правда нужно… септики… – недоговаривает ежик. – Она мне очень помогла. Нельзя ли разобраться с ней? И сосредоточиться на насущном. – Билли, а тебе нужна помощь? – говорит миссис Амато, ставя стакан. Крохотные пузырьки поднимаются к поверхности, увлекаемые своими собственными течениями. Сосредоточься, черт возьми! – Нет. Если мы сможем проследить за машиной, я ее найду. И верну. Верьте мне. – Может быть, тебе нужен пистолет? Это тебе поможет? – Деготь в голосе миссис А. становится все более елейным. Так будет проще тебя утопить, дорогая. – На самом деле в этом нет необходимости. – Но твоя сестра напала на тебя. Тебе нужна защита. Этой женщине нужен пистолет, ты не согласна, Рико? – Да, миссис Амато. Я считаю, все должны быть вооружены, для собственного спокойствия. – Право, я… – Дай ей пистолет, Рико. Телохранитель лезет за пазуху рукой с разноцветными пальцами, расстегивает кобуру и протягивает пистолет рукояткой вперед, вкладывая его Билли в руки. – Ой! – восклицает Сэнди, выпучив глаза, словно никогда прежде не видела огнестрельное оружие. – О нет! – Она непроизвольно делает шаг назад и поскальзывается на мокрых плитках. Билли смущена тяжестью пистолета, внезапно оказавшегося у нее в руках. Она едва не роняет его от неожиданности. – Что? Нет, пистолет мне не нужен. – Она отпихивает пистолет. – Он мне не нужен. – Пистолет ей не нужен, – пожимает плечами Рико. Она делает движение, чтобы убрать его обратно в кобуру. Сэнди пятится назад к двери, подняв руки. Все должны сохранять спокойствие. И тут, словно спохватившись, словно поддавшись внезапному порыву, Рико поднимает пистолет, черная сталь неподвижна в ее радужных пальцах, в обеих руках, и нажимает на спусковой крючок. Оглушительный грохот выстрела, словно Билли хорошенько огрели по голове. Снова огрели по голове. – Твою мать! Это что такое, твою мать! – Она приседает, инстинктивно вскидывая руки, чтобы защитить голову. Ее пальцы натыкаются на оторванный кусок кожи. И в это мгновение она объединяет одно с другим. Ее застрелили. Ее застрелили. Ее застрелили. Но стреляли не в нее. Стреляли в Сэнди, ассенизатора. Ее отбросило назад к шезлонгу у бассейна, штанина комбинезона задралась, обнажив голую кожу, одна ступня в мокром носке вытянута словно у балерины. Вместо лица красное месиво. Билли ничего не понимает. Игра перспективы. Картофельное пюре с томатным соусом, как в детстве. «Как вы можете это есть?» – спрашивал папа. – Опля, – говорит Рико, заворачивая пистолет в полотенце. – Мой пистолет весь в твоих «пальчиках». – Какая неприятность, Билли! – говорит миссис Амато, помешивая коктейль, позвякивая металлом о стекло. – Что ты натворила!