– Хорошо, что не лошадь, – согласилась командир отделения. – Я уж думала, кони прискакали. Конями на армейском жаргоне двадцать третьего века почему-то называли генералов-проверяющих, которых, понятное дело, никто не жаловал. Перед любой и особенно внезапной проверкой приходилось так надраивать и начищать расположение полка, что к концу дня валились с ног даже самые бравые десантники – что уж говорить о новобранцах… И вторая рота учебного батальона тоже хлебнула свое на прошлой недели. Как раз перед очередным и, по мнению старшины Дуракова, «очень необъявленным визитом». – Нет, такие кони нам не нужны, – сказала старший сержант. В ее голосе не уловить и толики веселья, отчего Ливадову еще сильнее тянуло на смех, но ефрейтор совладала с эмоциями. Солдат должен быть суров, выдержан и беспощаден к врагам Корпорации – опять же, согласно военной мудрости, которой часто делился старшина роты старший сержант Дураков. Дважды старший Дураков! И это тоже были его слова, а в роте шептались про Дурака в квадрате. Но новый старшина оказался не так уж плох – требовательный ко всем без исключения и к себе тоже, зря не придирается. Еще и шутку юмора может сказануть, за ним не заржавеет. Первоначальная лютость, с которой он пришел в роту, постепенно растворилась. Женька улыбалась. Сама себя развеселила, зато отвлеклась от мыслей о летном режиме этой «капсулы смерти», в которую только что залезла по собственной воле. – Ладно! Хватит разговоров, – проворчала старший сержант Пименова. – Приготовься! Визор убрал все дополнительную информацию, сейчас он показывал только несколько подсвеченных зеленым точек – все системы работают штатно. Через две секунды после предупреждения старшего сержанта Ливадова оказалась в полной темноте: либо это была новая проекция системы, либо визор включил режим полной светонепроницаемости. – Включаю имитацию! Женька заморгала. Она очутилась на широком зеленом поле с сочными травинками по щиколотку и под ярко-синим небом с редкими полупрозрачными облаками. – Иди, – приказала командир «летунов». – Потом, по моему сигналу, беги. Ливадова пошла. Старший сержант сообщила в устном инструктаже, что поверхность пола внутри тренажера динамическая. Работает по принципу беговой дорожки, только возможности несопоставимы, и соединена с тактической системой экзоброни. Если прыгнуть и приземлиться, например, на бок, пол мгновенно сместится, чтобы участник тренировки через одну секунду снова находился в центре площадки внутри куба-тренажера. – Бегом! Ефрейтор побежала. Бежала она долго, и постоянно менялась имитация – Ливадова побывала в лесу, в оживленном городском потоке из безликих людей, на дымящихся развалинах. Она перепрыгивала через провалы в земле, перескакивала с крыши одной высотки на другую. – Вспышка слева! Ливадова упала, потом побежала, теперь по горящей задымленной полосе препятствий, и затем новая обстановка, и снова бег. Бег и бег. Вперед! В сторону! Прыжок! Сколько уже бежит? Трудно сказать, но появились первые признаки усталости. Экзоконструкция не делает силы бесконечными. – Стой! Поднять визор! Женька с радостью подчинилась. Если навести взор на пиктограмму со стрелочкой вверх внутри квадрата, то визор поднимается. Ливадова глотнула воздуха не из замкнутой системы экзоброни, он какой-то другой. С виска по щеке сбежала струйка пота. Евгения взмокла и только сейчас это заметила. – Выходи из тренажера, – раздался в динамике голос старшего сержанта. – Экзоброню не снимай. Выходить, значит. Но лучшее, конечно, впереди. Они еще не приступили к полетам… Ливадова выбралась из куба. – Набегалась? Я постаралась тебя погонять. Зато экзоброня должна на тебе сидеть как вторая кожа. – Так и есть, господин старший сержант. – Женька перестала думать, что она внутри экзоброни. Быстро привыкла к ней, и всего-то нужно было попрыгать-поскакать, пока спина и волосы не намокли. – Ты вспотела? – удивилась Пименова. – Есть немного, господин старший сержант. – Чему вас только учат? – Командир отделения воздушной разведки смотрела на ефрейтора с явным неудовольствием. – Такое счастье мне не нужно. Женька покраснела, она приняла упрек Пименовой на свой счет. – Выпей, – старший сержант протянула пластиковую фляжку с водой, – потом опускай визор. Вода была весьма кстати. Женька напилась вволю и оттого взмокла еще сильней. – Ну и рожа у тебя, ефрейтор. Красная как у рака. Не копытнешься? – Никак нет. – Тогда опускай визор! – потребовала старший сержант. – Живо! Ливадова нажала специальную кнопку. Визор опустился. – Учимся правильно настраивать микроклимат, – сказала Пименова. – Потом отдых десять минут, и полетаем! Новая подгонка экосистемы под конкретного бойца не показалась трудной. Женька легко запомнила несложную последовательность действий на выведенной визором панели настроек, что управлялась только взглядом. Почти сразу Ливадова перестала чувствовать себя некомфортно внутри бронированного скафандра, ей больше не жарко, и пота тоже нет. После короткого отдыха приступили ко второй части тренировки. Каким образом куб-тренажер имитирует полет? Старший сержант объяснила это неизвестными для Женьки полями. Пименова привела сложные термины; наверное, они должны были что-то объяснить, но Ливадова лишь смотрела широко раскрытыми глазами на командира «летунов» через стеклянную перегородку – и висела в воздухе. По словам старшего сержанта, двигатель под крыльями скафандра вырабатывает реактивную тягу, которая толкает ефрейтора вперед, а поля удерживают в метре над полом. Эти же поля позволят провести имитацию различных движений и маневров в состоянии полета, отработать действия в свободном падении при отказе двигателя, а еще прочувствовать на себе перегрузки. Перегрузки были, и все остальное тоже было, в том числе страх. Он почти исчез, когда Евгения в десятый или двадцатый раз повторила, что в действительности она не летит, а зависла внутри тренажера в метре над полом. Всего-то нужно было сказать себе, что это имитация… но какая же она правдоподобная! Справиться с экзосистемой в полете было непросто. Но в те минуты, когда Пименова полностью переключала управление на ефрейтора, та не оплошала. – Полный курс воздушного пилотирования экзосистемой составляет пять месяцев. Первое занятие всегда начинается с практики, – сообщила старший сержант, когда Евгения покинула тренажер. Учебный комплекс экзоброни остался внутри куба. – Теория – с завтрашнего дня. Пименова отпустила ефрейтора за десять минут до ужина. Когда Ливадова добралась до палаточного лагеря учебного батальона и столовой, первый и второй взвод уже доедали. Докладывать о причинах опоздания пришлось необыкновенно мрачному майору Морову. Сегодня он был дежурным по роте. Ливадова не на шутку испугалась за опоздание на ужин, в котором не было ее вины. Слишком уж не в духе был майор. Чернее тучи и гораздо мрачнее самого себя в обычное время. Но он только сказал, чтобы поторопилась с ужином. Мысли Морова занимала вовсе не прибывшая из разведроты ефрейтор. Причина мрачного настроения Мора была в ином. На вечернем построении командир второй роты донес до личного состава главную новость. – Нападение террористов было цветочками. А вот вам ягодки! Наш полк в полном составе передислоцируется на Марс. Глава 19 Оцепление Старик и старуха шли прямо на Ливадова. Через несколько секунд он будет обязан открыть огонь на поражение. Тактическая система обвела фигуру мужчины подсвеченным контуром, он на прицеле универсальной штурмовой винтовки «125CN». Крупный калибр нанесет не защищенному броней телу такие раны, что их с лихвой хватит и в случае, если пули вдруг не прикончат старика в одно мгновение. – Куда ж вы претесь… – пробормотал Андрей. Он еще раз замахал рукой, указывая на перекресток с полицейскими, даже крикнул: – Туда! Но разве его услышат, когда опущенный визор полностью закрывает лицо? Нет, если только не в двух шагах; и старик тоже не услышал. Он сделал еще один шаг в морпеху, и все так же упорно тянул за собой пожилую женщину. Дурак седобородый! Ливадов переключил переводчик огня на автоматический режим. Как только старик шагнул на проезжую часть, Андрей выпустил короткую очередь. Пули выбили сноп искр в асфальте в двух шагах от пожилой пары. Старик дернулся, вскинул руки и упал на пятую точку. Ливадов выругался. Нет, старика он не задел. Если того и ранило, то отрикошетившей от дорожного покрытия пулей. Старик поднялся. Андрей сфокусировал на нем взгляд. Тактическая система мгновенно отреагировала на движение глаз, выведя перед Ливадовым увеличенное изображение насмерть перепуганного деда. Жив и вроде бы не ранен. Женщина пыталась помочь, но сил не хватало, чтобы поднять рассевшегося на тротуаре мужа. – Рекрут Ливадов! – Динамик ожил разгневанным голосом комендор-сержанта Дюбува. – Рекрут Ливадов, сэр! – Что происходит? Доложить! Доложить? Временный командир первого отделения учебного взвода ничего не видел? Разве индивидуальные тактические системы их отделения не сведены в общее звено управления? Конечно, сведены, и Француз, разумеется, наблюдал за случившимся в режиме реального времени. Но без устного доклада никак нельзя, даже в двадцать третьем веке. – Рекрут Ливадов! Ты оглох? – зарычал Дюбува. – Никак нет! Сэр! Рекрут Ливадов не оглох! – Докладывай! – Докладываю! На мою позицию вышли два гражданских. Шли прямо на меня. Я подал сигнал рукой, чтобы направлялись к полиции, но он был проигнорирован. – Андрей говорил сухим протокольным языком. Плохо ему будет. Пожалел двух дураков, и теперь влетит от начальства. – Я открыл огонь. – Андрей взглянул на индикатор боекомплекта в магазине винтовки. Минус семь патронов. – Сделал предупредительный выстрел короткой очередью под ноги указанным гражданским лицам. Потратил семь патронов. Старик наконец поднялся. Приобнял пожилую женщину, и они поковыляли к копам. Все время опасливо оглядываясь. Камера поймала их лица. Благодарности во взгляде старика и старухи не было, только страх. – Плохо дело, – мрачным тоном произнес Дюбува. – Русский! Какой у тебя приказ?