– Я, сэр! – Комендор-сержант Дюбува принимает командование первым отделением, – приказал второй лейтенант, – и одновременно назначается заместителем командира взвода. Как понял, Дюбува? – Понял, сэр! – Француз повторил только что полученный приказ командира взвода. – Рекрут Ливадов! Андрей встрепенулся. Он полагал, что следующим будет названа фамилия сержанта Кларкса, однако Шелли продолжал разбираться с первым отделением. – Я, сэр! – откликнулся Андрей. – Рекрут Ливадов назначается заместителем командира первого отделения. Как понял, Ливадов? – Понял, сэр! – Андрей пересказал распоряжение командира взвода. Огорчаться или радоваться понижению в должности? Формально его понизили, только вряд ли что-то поменяется. Конечно, ответственность за парней из первого отделения перекладывается на комендор-сержанта, но надо же понимать, что вся нудная рутинная работа по командованию первым отделением по-прежнему будет лежать на нем. – Сержант Кларкс! Второй лейтенант произвел аналогичную рокировку во втором и третьем отделениях, командование которыми приняли второй и третий дрилл-инструкторы. Завершив с назначениями, Ричард Шелли приступил к инструктажу: – Операция по подавлению мятежа рассчитана на три дня. Наш взвод обеспечивает охрану временного лагеря с северной стороны. Непосредственно в охранении постоянно находится одно отделение. Смены по двенадцать часов! Два других отделения в это время на отдыхе, то есть в резерве, либо на постах внутри временного лагеря. Во время отдыха не расслабляться! Отдых может прерваться в любое время, и вообще – никто не освобождает отдыхающих от хозяйственных работ и иных обязанностей. Андрей хмыкнул: уж лучше находиться в охранении, чем отдыхать. Если командир говорит, что во время отдыха могут напрячь работами, то напрягут обязательно, а копать и таскать ему никогда не улыбалось. – Опустить визор! Рекруты нажали на шлемах кнопку, после чего лицо закрылось пулестойким стеклом. На него при необходимости выводится тактическая информация. Коммуникационная система отобразила дату, время, а также информацию о погоде за бортом – температура двадцать восемь градусов, без осадков. Андрей раздраженно подумал, что неплохо бы еще показывать, когда их будут кормить или хотя бы воду дадут. После завтрака про рекрутов словно забыли, но зато у них теперь есть второй лейтенант Ричард Шелли. – Все видят? – через коммуникационную систему спросил он. Ливадов обнаружил на полу перед собой синюю, чуть светящуюся проекцию – круг диаметром в полметра, внутри которого вписан крест; и, кажется, эту проекцию напротив видит только он один. Визоры остальных рекрутов вывели каждому свое виртуальное отображение указателя. – Если кто не понял, то должен узреть пред собой истину! – глумился второй лейтенант. – Синий круг с крестом внутри! Личный указатель! Обозначает место, куда надо бежать после высадки! Да молите бога, чтобы вас при этом не подстрелили! В динамике раздался каркающий смех Ричарда Шелли. – Обделались? Вижу, что в штаны наложили! Насчет огня по вашим задницам – это преувеличение. Противника в нашей зоне ответственности не наблюдается. Разве что местные копы, но по полиции огонь не открывать! Командир взвода снова рассмеялся. Андрей покосился на сидевших рядом парней. Визоры прозрачны, физиономии под ними рассмотреть легко. Все с каменными лицами. То ли юмор второго лейтенанта не для всех, то ли рекруты в самом деле тупые тупаки, однако шутки второго лейтенанта Ливадов тоже не оценил. – Высаживаемся по отделениям! – продолжал Шелли. – По моей команде! На позицию выходит первое отделение! Кто ж еще… Ливадов мысленно ругнулся. Первое отделение на то и первое, что всегда и везде идет первым. – Внимание! – потребовал второй лейтенант Шелли. – Довожу номер протокола боевой готовности и внешней опасности. Номер три! Расшифровки уровней вдалбливались дриллами в головы рекрутов с первых дней в учебном взводе. Третий означает повышенную боевую готовность с высокой вероятностью боестолкновений. По этой причине рекрутам выдали боевые патроны. Андрей снова задался вопросом: неужели их кинут в самое пекло еще до окончания учебного курса? А что: они ведь рабы-рекруты, которых вправе пристрелить взводный офицер… Они «мясо», их не жалко. Для того и существуют в корпусе морской пехоты штурмовые батальоны, в которых тянут солдатскую и сержантскую лямку неграждане. Чтобы прыгнуть в самое пекло и, если потребуется, перегрызть противнику горло. Комендор-сержант часто повторял, что сделает из толпы идиотов взвод настоящих убийц. Затем добавлял, что это будет потом, но обязательно случится; и счастливчики после долгих лет непорочной выслуги получат гражданство, а перед этим – статус полугражданина. – Ваша задача – не допускать проникновения посторонних лиц с северной стороны. Посторонним является лицо, которое не идентифицировано тактической системой и не получило допуск на территорию временной базы. Разрешено стрелять на поражение без предупреждения! Ричард Шелли оскалился в кровожадной ухмылке. – За каждый добытый скальп награда лично от меня и от командования полка! Но только не пристрелите случайно копа. Тогда вам не позавидую! Внизу живота появилось щекочущее ощущение: В-170 пошел на посадку. Жаль, что у этой машины в грузовом отсеке нет ни иллюминаторов, ни экранов, и не понять, какая местность за бортом. Хоть бы второй лейтенант вывел видеоряд на визор… Конвертоплан слегка тряхнуло, и в следующее мгновение он замер на твердой поверхности, а чувство полета ушло. В хвосте машины начал сдвигаться десантный люк. Когда он открылся, рекруты невольно повернули головы, чтобы узнать, что за бортом. Зеленая трава и легкий ветерок, будто приземлились на лужайку для пикников, но нет… там другое. Послышались голоса – кто-то отдавал невидимым бойцам распоряжения, урчали моторы. Снаружи разворачивалось крупное подразделение морской пехоты. Андрей выругался про себя и крепче стиснул рукоять лежащей на коленях штурмовой винтовки. Сердце колотится, он словно первый раз в жизни на боевом задании. Чтоб тебя… В этой новой жизни боевой выход в самом деле в первый раз. – Первое отделение! – скомандовал командир взвода. – Вперед! Восемь рекрутов и комендор-сержант Дюбува высыпали из В-170. – Бегом! – заорал Француз. – Шевелитесь! Бежать было легко и в общем-то недалеко. Тактическая система нарисовала перед глазами схему расположения отделения. Будущие морпехи рассредоточились, чтобы держать под контролем линию в два с небольшим километра. Северную часть огромного сквера, на территорию которого садились полковые конвертопланы. Хотя это как сказать, сквера… ну, бывшего сквера. Позиция Ливадова располагалась на самом фланге, поэтому было время, чтобы вспомнить вводный инструктаж командира взвода Шелли о зоне проведения операции. Конвертопланы приземлялись в уничтоженном парке – инженерные соединения полиции очистили его от всех деревьев и кустарников буквально за одну ночь. Сама же территория, отведенная под временный лагерь 73-го полка морской пехоты, с трех сторон была окружена торговыми кварталами, в которых до беспорядков и мятежа местные закупались товарами и услугами. Население фавел, бедных районов для неграждан, наполовину состояло из полуграждан, наполовину из рабов. Корпорации давно смекнули, как скинуть с себя расходы по содержанию рабов, переведя живую собственность на фактическое положение наемных рабочих. Только без права уволиться или переехать. Зато можно завести семью и дом. Ну как дом… чем ниже по склону, на котором раскинулись сразу несколько бедных районов Нового Вашингтона, тем больше улицы походили на трущобы, и это не единственная локация фавел в столичной агломерации, где две недели назад вспыхнули беспорядки, переросшие в вооруженный мятеж. Однако именно в этом секторе полиция не смогла восстановить законность. Основную часть проведения боевой операции передали корпусу морской пехоты; полиция остается, но сосредоточивается на своих задачах. Сил и средств 73-го полка должно хватить для полного подавления вооруженного мятежа в течение нескольких дней. Не в первый раз морпехи получают такую задачу, и полковой механизм работает без сбоев. Транспортники перебрасывают основные силы, включая бронетехнику, а прямо сейчас в зоне высадки разворачивается штурмовой батальон, в том числе рекрутский учебный взвод. Первую и вторую роты штурмовиков сразу после высадки направили в торговые кварталы. Полицейскому спецназу удалось их удержать, тем самым создав плацдарм для разворачивания морпехов. Контроль над торговыми улицами переходит к армейцам, и дальше уже морская пехота должна подавить мятеж. Большую часть временного лагеря займут стоянка техники и взлетно-посадочные площадки. Жилые палатки, временный госпиталь и полевой штаб размещаются в северной части лагеря. Обеспечить комендантские функции в этой зоне должен рекрутский взвод под командованием второго лейтенанта Ричарда Шелли. Первое отделение заняло позиции на внешнем периметре для «недопущения посторонних лиц на территорию временного расположения полка». Ливадов добежал до своей точки – синий круг с крестом внутри перестал отдаляться от него. – Русский! – комендор-сержант потребовал доклад через коммуникационную систему. – Рекрут Ливадов на позиции! – Конец связи, рекрут… Ливадов, – временный командир первого отделения Зак Дюбува почему-то с неохотой произнес фамилию Андрея. Над ухом пискнуло, что означало прекращение соединения. Ливадов оглянулся. Он стоял у выжженного пня и пробудет здесь следующие двенадцать часов. В сотне метров от него торговые павильоны с выбитыми стеклами, у которых несколько морпехов в тяжелой броне разговаривали с полицейскими. Стражи порядка тоже в экзокостюмах, только в легких. Экзосистемы копов смахивали на комплект снаряжения, в котором сейчас рекруты из учебного взвода. Тактическая система подсветила фигуры копов и обвела их контуры мерцающей полосой с указанием на идентифицированное лицо с допуском на территорию базы. В трехстах метрах за спиной – палатка госпиталя с красным крестом на брезенте. Там должна быть Рона Райдел. Андрей больше не встречал капрала медицинской службы. После трибунала курс языковой подготовки не возобновился – Ливадов очнулся в карцере уже без гарнитуры для связи с капралом, а после признания невиновным ее не вернули. Сержант Мэд по доброте душевной разъяснил рекруту, что языковой курс закончен. Будто бы Ливадов знает английский лучше Уолтера Мэда… Лучше не лучше, а причин для общения с капралом Райдел у Андрея больше не было, о чем можно только сожалеть. Ливадов и сожалел… Женского общества, хотя бы простого общения с противоположным полом, рекрутам явно не хватает. Впереди, в сотне шагов через вытоптанную траву, располагались гигантская парковка и за ней – комплекс торговых центров. Сейчас парковка забита полицейской техникой, в основном для перевозки арестантов, и самими копами. Сперва Андрей не понял, для чего столько подобных машин, но скоро дошло зачем. Для передислокации выдавленных из мятежной зоны лиц в фильтрационный лагерь. Именно так было сказано в инструктаже командира взвода. Для недопущения проникновения на временную базу неидентифицированных лиц со стороны полицейских машин выставлена цепь из рекрутов и комендор-сержанта вместе с ними. Вдруг кто-нибудь умудрится сбежать от копов, когда мятежников погрузят в автозаки… – Вряд ли полезут оттуда, – пробормотал Ливадов. Но приказ есть приказ. Рекруты 73-го полка простоят здесь хоть миллион лет. В двухстах метрах от Андрея позиция Красавчика Рэгдорна, затем Чак по прозвищу Кореец и дальше все остальные, в том числе комендор-сержант. Это оцепление, просто цепь очень редкая. – Ничего, – усмехнулся Ливадов. – Постоим. Лишь бы про кормежку не забыли. Бег в экзокостюме – сказка, бежишь и не устаешь. Скорее всего, не составит никакого труда и проторчать на ногах следующие двенадцать часов, но есть и особенно пить уже хочется. – Комендор-сержант на связи, – раздался в динамике голос Француза. – В нашу дорогую редакцию поступило письмо от коротышки Пупса: куда ходить по нужде? Отвечаем. Ходить можно в штаны или прямо на траву, если не боишься, что снайпер противника отстрелит твои бесполезные причиндалы. Правда, со снайпером еще должно повезти, а за обмоченные штаны командир нашего взвода расстреливает на месте. Зак Дюбува хохотнул. – Это не шутка. Надеюсь, все услышали? Я повторять не буду. Конец сеанса! Андрей услышал, и он давно понял, что с их взводным лучше не связываться и не шутить. Он тупо опасный псих! – Первое отделение! Это второй лейтенант Шелли! – Вот и он! Командир взвода заговорил через коммуникационную систему. – Проголодались, парни? Ждите сухпайки! А потом смотрим на кавалерию! Кавалерией Шелли назвал беспилотники корпуса морской пехоты. Первую фазу боевой операции начнут высотные ударные аппараты. Сначала они вынесут все, что вооружено и может быть замечено с воздуха либо выявлено по иным разведданным. Прежде всего выбьют средства противовоздушной обороны, потому что вторая фаза – за низколетящими дронами с газовыми бомбами. Бомбы не опасны для людей, разрываются над крышами и распыляют тяжелый, быстро проникающий во все щели слезоточивый газ. Без средств защиты жители фавел выбегут на улицы. Газ светится: в темноте, днем и при всех видах искусственного освещения. Люди будут знать, где есть удушающая дрянь, а где нет. Туда и побегут. Операторы и алгоритмы дронов продолжат бомбежку газовыми бомбами, чтобы вывести мирняк в заботливые руки копов. Затем в полицейские автозаки и фильтрационные лагеря. Третьей фазой идет зачистка. Морская пехота при поддержке бронетехники и ротного звена разведывательно-ударных дронов входит в трущобы и вычищает последних обитателей этого сектора Нового Вашингтона. Начнется самое веселье, потому что к этому моменту останутся только вооруженные мятежники. У них стрелковка, переносные ракетные комплексы и, конечно, главное средство против армейцев – мины и фугасы. Морпехи не берут террористов в плен и всегда успешно решают свои задачи. Газ будет завтра, в следующие несколько дней – зачистка, а сегодня – первая фаза и ракетно-бомбовые удары. Шелли обещал, что кое-что рекруты увидят собственными глазами – это «кое-что» выведут на визоры. Для поднятия боевого духа! Андрей поморщился. Смотреть-то можно, но главное – не пропустить посторонних на его участке ответственности да не сдохнуть от голода. – Первое отделение, – включился комендор-сержант Дюбува. – Объект номер три девять дробь двенадцать. Санитарный броневик с нашими сухпайками и водой. Старший наряда – капрал Райдел. Рона Райдел? Андрей замер. Он не ослышался? Капрал Райдел была единственным человеком в прекрасном новом мире, кого Ливадов рад видеть. Еще Женька, но она не считается, она из другого мира. – Не подстрелите санитаров, – усмехнулся Дюбува. – Они вас кормить будут. Андрей был ближе остальных к палатке временного госпиталя и думал, что раньше других увидит бронемобиль санитарной службы. Но продовольственный склад, откуда брали сухпайки, находился на противоположной стороне временного лагеря, и к Ливадову наряд добрался в последнюю очередь. Тактическая система определила приближающийся автомобиль идентифицированным объектом номер три девять дробь двенадцать.