– Что это может быть? – опередил королеву Каспар. – Отравление с последующим внутренним кровотечением. Не можем точно сказать, чем оно вызвано, но, учитывая, что принц не получал никаких повреждений, мы предполагаем, что это яд. Каспар вспомнил о смерти Урсулы Келлер. Ирен Шерро через СМИ признала это самоубийством, отравлением специально созданным ядом. Кто его создатель – она оставила в секрете. Тяжелый взгляд его упал на Делинду. Сидя на стуле у койки брата, она яростно сжимала кулаки. – Этот Саша за все поплатится. – Думаете, это сделал он? – Кто же еще? Яд для Урсулы – его творение. Наверняка сделал и для Александра. – Но зачем ему отравлять его? – Чтобы припугнуть меня. А для начала оклеветать в качестве мести за мои вполне оправданные предположения. Решил запятнать мое доброе имя. Это только доказывает его нечистую совесть. Я не оставлю это просто так. Сегодня же вечером я полечу на Мировой Совет. Одними санкциями за мое унижение он не отделается. Пылкость королевы приятно поразила Каспара. Но она же его и смутила. Ярость бушевала в ее сверкающих глазах, костяшки пальцев побелели, зубы были стиснуты, и только рыка не хватало, чтобы окончательно придать ей сходство с диким животным. Он смахнул с лица принца налипшие пряди и протер его лоб холодной тряпицей. – Мировой Совет? Думаю, сейчас Александр нуждается в вас. – Это только до утра. Что с ним случится? Теперь Каспар понял, что его смущало: в словах Делинды не нашлось сочувствия брату. Она не выбежала на площадку, а направилась в лазарет, уверенная, что Александра принесут и без нее. Ее волновало положение, а не последствия отравления. И либо черствость ее достигла нового уровня, либо достигла его давно и только сейчас проявила себя. «А что, если принца отравила она? Что, если знала о провале дуэли и решила использовать отравление как повод развязать новый скандал против германского принца?» Делинда заметила осознание в его глазах, смешанное с легким ужасом и трепетом. Она взяла телефон и вернула его в карман черного бархатного платья. – Как на службе у принцессы? – спросила она, скрещивая ноги. – Хорошо. Она очень милая и добрая. – Скучаешь по Александру? – Да, временами, – ответил Каспар сдержанно. – К слову, а где Робин? – Ты же знаешь моего брата. Отпустил ее, добрая душа. Оказывается, ее сводная сестра сидит в тюрьме для психов. Съела родного отца. Такой себе факт в копилку родословной Робин. Не повезло Александру с телохранителями. Каспар выпрямился. – И почему же? – У одной – родственница-людоед, а у другого – убийства и кражи в прошлом. – Делинда уперла локти в колени. – Или, может, не только в прошлом? Из коридора донесся звук приближающихся тяжелых шагов. Каспар медленно отошел от койки, посматривая на принца. – Я знаю, что Шарлотта ненавидит тебя, но это не гарантирует, что ты в ответ испытываешь к ней такие же чувства. Полиция не знала, в каком направлении им копать, но я помогла. Дверь в лазарет распахнулась и ударилась о стену. Женщины в полицейской форме схватили Каспара за обе руки и нацепили наручники на запястья. Он не сопротивлялся. Лишь злился на себя за то, что теперь остаток дней проведет в четырех стенах, пока дочери будут расти без него, а принц – страдать от тирании королевы. – За что вы так с ним? – вздохнул Каспар, качая головой. – Каспар Шульц, – начала Делинда, – вы обвиняетесь в жестоком, просто бесчеловечном убийстве Адама Синглера. Любое слово, сказанное вами, будет и должно быть использовано против вас. * * * Все шло так, как она и задумывала. В план вторглось откровение Саши, но и о нем скоро забудут. Заголовки всех статей пестрели вызывающими названиями. Одно привлекательнее другого. А содержание заметок изголодавшихся журналистов заслуживало похвалы. Люди ловили каждое слово. Ловили и тут же проглатывали, как бессмысленно снующие рыбки. Делинда прочувствовала, как легко управлять мнительной серой массой людей. Сладкий вкус победы был для нее не нов, и все же, наряжаясь к встрече с Мировым Советом в длинное красное платье без рукавов и любуясь собой в зеркале, она не сдержала безумного смеха. Ей нравилось быть победительницей. Нравилось уничтожать проигравших, но не до конца, не лишая их жизни. Это было не снисхождение и не милосердие, а всплеск интереса. Неутоленная жажда потешить самолюбие, неземное удовольствие наблюдать за тем, как рушатся жизни неугодных. На одну проблему в лице догадливого Каспара стало меньше. Александр, если оправится, вернется в прежнее состояние не раньше, чем к дню своего совершеннолетия. Осталась главная проблема. Делинда зашла в зал Совета с выражением скорби, на радостях не осознавая, что переигрывает. Ее приветствовали все, выражая сочувствие, расспрашивая о бедном принце. – Я бы ни за что не покинула его в таком состоянии. Но была вынуждена. – Она смахнула скупую слезу. – Саша Клюдер сначала очернил мое имя и оскорбил мои чувства, заявив, что все мои старания были только ради Сердца «Зазеркалья Нашей Реальности». Пропади оно пропадом! Ему не понять, каково это, когда теряешь сначала отца, затем мать. Никто, провожая своих родителей на Съезд, не думал, что видит их в последний раз. Мои подозрения были обоснованы, ведь как раз его родителей там не было! А где же они? Мы до сих пор не знаем. Пока добивались обыска, он успел замести следы, а теперь… – Делинда всхлипнула и склонилась над столом. Девушки и женщины столпились вокруг нее. – Решил отомстить мне, отравив моего брата, а перед этим опозорив. Он ненормальный. Не зря сегодня не пришел – чувствует свою вину! – И что же теперь делать? Все только об этом и говорят. – Некоторые верят Саше. – Люди требуют вмешательства Ссовета. Делинда подняла голову, прерывисто дыша. Сглотнула, повернулась и произнесла севшим голосом: – Мы введем санкции против Германской империи. Он слишком много себе позволяет и не спешит извиняться. А что будет дальше? Я не собираюсь ждать нового удара. В следующий раз он меня отравит? Или, может, застрелит? С радостью расчистил себе путь, позволив Урсуле умереть, а кто следующий? А ведь я предупреждала, что с ним что-то не так! – Я тоже считаю, что нужно ввести санкции, – поддержала ее миссис Уилсон. – Он сразу мне не понравился. – А кому он понравился-то? – спросил кто-то. – Пришел и стал вести себя как хозяин. – Вероятно, считает, что останется безнаказанным. – Предлагаю собрать пакет санкций и ввести их на следующей неделе. И гул принятия решения большинством членов Совета пронесся по залу. Делинда вновь спрятала лицо за руками, чтобы скрыть удовлетворенную улыбку. Она сказала хрипло: – Если даже это не остановит его, то я не вижу иного решения, как начать войну. Знаю, что это слишком, но… Если что-то случится с Александром, если он не выкарабкается… «У меня будет полное право объявить Саше войну». 20 Замысел Шла третья неделя с момента введения санкций. Ежедневно людей оповещали о трех вещах: десятки тысяч человек покидают Германскую империю в поисках лучшей жизни; принц Саша не появлялся на людях с момента неудавшейся дуэли; принц Александр все еще не очнулся. Робин сидела у его постели, уходя, лишь чтобы принять душ, поесть и поспать. Иногда в палату заходила Янмей, чтобы сказать только одну фразу: – Если спросят, то королева сегодня заходила. Робин кивала и выполняла приказ. Чувство одиночества поглотило ее. Внезапно она поняла, что родным для нее этот буржуазный мир делали добрые люди, которых сейчас нет рядом. В дверь палаты постучались. Ирен Шерро заглянула внутрь и зашла с бумажным пакетом. – Слышала, вы практически не отходите от него. Принесла вам поесть. – Следователь выложила на небольшой столик у окна контейнеры с домашними булочками, салатом и супом, термос с чаем и фрукты. Робин сглотнула подступившую слюну. Голод мучил ее с утра. Как бы она ни старалась скрыть это, аппетит ее бросался в глаза, но вызывал у стороннего наблюдателя лишь прилив тепла и нежности. Она схватилась за булочку, держа в другой руке кружку чая, как вдруг, вспомнив о приличиях, залилась румянцем и отложила еду. – Спасибо вам. – Не за что, милая. – Ирен спрятала в пакет пустой контейнер. – Вы не знаете, как там Каспар? Ирен опустила пакет на пол, сложила руки на столе и чуть сгорбилась. – Я пытаюсь забрать его дело себе, но это непросто. Камера у него отвратительная, как и обращение с ним. – А кто сейчас расследует убийство Адама? – Моя коллега. Она объективный человек, но заранее была настроена плохо. Такое чувство… – Ирен запнулась.