– Ах да. Был тут парень, продавал кроликов. Вот там он стоял. – Она указала на пустующий прилавок. – Сам ловил и приносил на рынок. Но вот уж недели две, как его не видно. – Может, перебрался на другой рынок? – Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами торговка. – Есть человек на улице Дени. Спроси там. Кстати, а кто твой хозяин? – Доктор Рейнхарт его зовут. Он часовых дел мастер. – Знаю я, кто он такой. Лицо женщины исказилось злобой. – Что скажете о нем? – Ты и впрямь ничего не знаешь? – Я у него только со вчерашнего дня. – И он уже втравил тебя в свои дьявольские дела. – Женщина ткнула пальцем в Мадлен. – Говорят, он делает такие штуки, которые человеку сделать не под силу. Он маг. – Нет, он mécanicien[5], – неуверенно возразила Мадлен. – Часовщик. Женщина вновь ткнула в нее скрюченным пальцем: – Штуки, что он варганит… пусть называет их как хочет… ты присмотрись к ним. Без черной магии такого не сделаешь. Мадлен почти вплотную подошла к торговке. Ее трясло, но не только от холода. Ей стало не по себе. – Кто вам это сказал? – тихо спросила Мадлен. – Что еще говорят о нем? – Кто сказал? Многие говорят. А как еще объяснить его дела? Как еще ты заставишь двигаться железки? Мадлен полегчало. Полезных сведений из этой торговки не выудить. Что взять с глуповатой старухи из предместий? – Свои штучки он делает из винтиков, колесиков и еще чего-то в этом роде, – сухо сказала Мадлен. – В них такие же механизмы, как в больших и маленьких часах. Женщина покачала головой: – Хочешь себе добра – немедля беги из того дома. Убережешься от беды. Мадлен столько лет прожила бок о бок с бедой, и сейчас ей представлялась возможность выбраться. – Спасибо вам за совет, мадам, но я, пожалуй, рискну остаться. Покинув Ле-Аль, Мадлен отправилась на набережную Мажисери в магазин, некогда принадлежавший ее отцу. Едва войдя туда, она сразу поняла, что допустила ошибку. Пока болезнь не скрутила отца, он очень гордился своим магазином. Регулярно красил стены, поддерживал чистоту и заботился, чтобы живность всегда была в наличии. Он закупал попугаев разных пород, белок и ящериц, серых обезьян, маленьких козочек и, конечно же, кроликов. Мадлен и Сюзетте разрешалось играть с кроликами. Сейчас в магазине было пыльно. Мадлен поморщилась от вони. Хуже всего, что магазин пустовал, если не считать мышей в клетках и щенят в коробках. Те скулили, тоскуя по матерям, и мочились на свои мохнатые лапки. Владельцем магазина был какой-то пришибленный человек, в пожелтевшем коротком парике и со слезящимися глазами. Мадлен не сказала ему, что прежде магазин принадлежал ее отцу. Да и зачем? – Месье, у вас есть кролики? – спросила она. – Кролики? Да, конечно. – Он ушел в заднюю комнату и через минуту вернулся с ящиком, из которого вытащил маленького белого кролика с блестящими красными глазами. – Желаете осмотреть? Мадлен взяла кролика. Такая мягкая, шелковистая шкурка ей еще не встречалась. Под ладонью быстро билось кроличье сердце. Ей вдруг захотелось отнести зверька младшей сестре, ибо Сюзетта всегда любила кроликов. Одного она держала у себя в комнате, пока его не загрызла соседская собака… Желание быстро прошло. Сюзетта лежала в могиле, а покойникам кролики не нужны. – Спасибо, месье. Этот меня вполне устроит, – сказала Мадлен, возвращая кролика в ящик. Когда она вернулась в дом, доктор Рейнхарт по-прежнему находился в мастерской. Он сидел за бюро у окна и писал в книге. Книга была толстой, в кожаном переплете. Сбоку стояла удивительно реалистичная фигура орла, золотые когти которого ярко сверкали на солнце. Мадлен поднесла ящик с кроликом к хозяину и молча поставила на пол, опасаясь, что в любое мгновение орел оживет. Рейнхарт посмотрел на Мадлен, потом на ящик. Когда она сняла крышку, хозяин улыбнулся: – Так-так. Наш образчик. – Он вытащил кролика и стал внимательно разглядывать дергающийся нос зверька и подрагивающие усы. – Отлично! – Затем, сообразив, что служанка по-прежнему стоит рядом, добавил: – Все, Мадлен. Можешь ступать. – Вы… собираетесь делать над ним опыты? – отважилась спросить Мадлен, переминаясь с ноги на ногу. Не выпуская кролика из рук, Рейнхарт повернулся к ней: – Видишь ли, Мадлен, чтобы понять жизнь, иногда нужно обращаться к смерти. Они неразрывно связаны друг с другом. Со временем ты поймешь. Мадлен отправилась заниматься домашними делами и все это время пыталась хотя бы одним глазком взглянуть на то, чем занимается Рейнхарт. Но дверь мастерской оставалась плотно закрытой. Только в три часа пополудни ей представился случай войти к хозяину, принеся ему кофе и миндальный кекс, еще утром испеченный Эдме. Мадлен опасливо вошла с подносом в мастерскую, ожидая увидеть белого кролика располосованным, как и его собрата, с содранной пушистой шкуркой. «Только бы бедняжка умер сразу и не мучился», – думала она, моля Бога, чтобы так и было. Доктор сидел на корточках, с записной книжкой в руке. Он едва заметил вошедшую Мадлен, так как его внимание было устремлено на что-то, чего Мадлен не видела. Она подошла ближе, опустив поднос на стол. Оказалось, что кролик по-прежнему жив и здоров и грызет кромку узорчатого ковра. – Надо его покормить, – отрывисто произнес Рейнхарт. – Овощами. Может, кашей. Сумеешь это сделать? – Да, месье. – И ему нужно соорудить жилище. Клетку или что-то в этом роде. Поищи что-нибудь подходящее. – Так вы оставите это животное? – У этого животного есть пол. Это самец. Я решил назвать его Францем. Жилищем для кролика занялся не кто иной, как лакей Жозеф. Из ящика и проволочной сетки он соорудил клетку. Мадлен смотрела из окна, как он трудится во дворе: быстро, сноровисто. Чувствовалось, ему уже приходилось заниматься подобными делами. Со времени появления в доме часовщика Мадлен едва перекинулась с Жозефом парой фраз. Дружбы со слугами лучше не водить. И потом, в Жозефе было что-то настораживающее. Но в то же время ей требовалось поскорее узнать об особенностях Рейнхарта. Жозефу наверняка было многое известно о хозяине. Надо выспросить. Взяв белье для полоскания, Мадлен спустилась во двор. – Хозяин прежде уже держал кроликов? – спросила она, наполнив корыто водой. – Кроликов не держал, – ответил Жозеф, мельком взглянув на нее. – Гуси были. Лакей продолжал стучать молотком. – Чтобы яйца несли? – Золотые яйца. В прошлом году хозяин сделал гусыню, которая несла золотые яйца. Мадлен улыбнулась. Она не собиралась улыбаться, это вышло само собой. Жозеф последовал ее примеру, и на его щеках появились ямочки. – Жаль, я не видела той гусыни. – Да, знатная была вещица. Пришлось купить троих, чтобы выбрать подходящую. Летучую мышь в шкафу видела? Для нее тоже поймали нескольких. Так будет и с кроликом. Рассказывая, Жозеф успевал стучать молотком. – Хозяин делал над ними опыты? – Да. Сначала наблюдал, как они двигаются, затем потрошил. Это чтобы понять внутреннее устройство. Нужные части тел он потом помещает в банку и заливает особым раствором. Мадлен вспомнила хрупкий скелет летучей мыши и глаза, которые она видела в одной из банок. – Точно, – сказала она. – Хозяину важно знать, как двигаются настоящие звери и птицы. Это ему нужно, чтобы делать механические. – Автоматы? – спросила Мадлен, привыкая к незнакомому слову. – Да, автоматы. Так хозяин называет машины, которые двигаются сами собой. – А как они двигаются? Мадлен вспомнилась женщина в лоскутном плаще, говорившая про черную магию. – С помощью винтиков, цепочек и шестеренок. Доктор Рейнхарт – очень умный человек. – Жозеф выпрямился, оглядывая готовую работу. – Ну вот. Думаю, кролику понравится. – Отличная клетка. Смотрю, ты умеешь мастерить. – Раб, который умеет делать клетки. Ее улыбка погасла. Вот чем закончилась попытка завязать разговор. – Я не думала, что ты… Жозеф пожал плечами: – Я здесь свободен, как и любой слуга. Но по закону я остаюсь рабом, которого можно купить или продать. Собрав инструменты, он ушел, оставив Мадлен смотреть на клетку и думать о том, осталось ли в Париже хоть что-то, чего нельзя купить за соответствующие деньги.