— Даже так? — хмыкнул Белов, делая вид, что не заметил заминки. — Но не мудрено: Долгорукие слишком высоко поднялись при малолетнем Петре Втором. По всей видимости, они не забыли своего величия… — Поэтому и надо торопиться: рассказать все Шувалову! — наставала Настя. — Думаю, что Александр Иванович уже сам все прознал. Когда мы расстались, он ждал преображенцев, чтобы идти по следу. — Тогда чего же мы спешим? — усмехнулся Левшин. Он вновь занялся конем. Белов прошелся по поляне, собирая хворост, затем вернулся и начал разжигать костер. Огонь вспыхнул почти сразу, весело заплясав по сложенным веткам. Поколебавшись, Настя присела рядом с женихом, потом нерешительно склонила голову ему на плечо. — Устал? — просто спросила она, как если бы гвардеец просто вернулся домой с дежурства. Белов улыбнулся и обнял девушку, почти невесомо коснулся губами голубой жилке на виске. — Я так боялся, что опоздаю, — прошептал он, пользуясь тем, что Левшин вновь отошел к коню. — В жизни так никогда не бегал. Настя внимательно посмотрела на преображенца. В отблесках огня его волосы отсвечивали красным. Синие глаза пытливо всматривались в лицо девушки. Хотелось вновь обхватить его лицо ладонями, прижаться к губам и забыться в объятиях. Воображение нарисовало картину: два сплетенных тела под соснами… Настя решительно поднялась и отошла к краю поляны, делая вид, что всматривается между соснами в белые сумерки северной ночи. Белов подошел и стал рядом, набросил на плечи свой потрепанный мундир. — Замерзнешь еще, — тихо сказал он. Девушка обернулась и посмотрела на жениха. — Гриша, я… — Ты… — улыбнулся он. — Настенька… ты — душа моя… Только ты… Глава 12 След от оранжереи привел к борделю. Слегка скривившись, Шувалов стоял в тени деревьев и задумчиво наблюдал, как преображенцы окружают особняк. — След ведет только туда, обратного нет, — доложил один из офицеров, подходя к начальнику Тайной канцелярии. Именно он, преобразившись в волка и вел остальных. — Его и не будет, — задумчиво отозвался граф. — Тот, кого мы ищем, далеко не дурак, и я подозреваю, что в доме нас ждет ловушка. Возможно, магическая. Поэтому действовать строго по моей команде! Офицер слегка скривился, но ничего не сказал. Шувалов лишь хмыкнул. Сейчас, как никогда ему не хватало Белова. Признаться, за эти несколько дней граф действительно привязался к молодому офицеру, предпочитая его зубоскальство и ершистость молчаливому повиновению остальных. В том, что с Григорием Петровичем ничего не случилось начальник Тайной канцелярии знал наверняка. Кольцо, отданное им молодому гвардейцу, было в том числе и достаточно сильным оберегом и дало бы знать создателю, если бы с Беловым приключилась беда. Стало быть, волк спешил к свое ведьме и становиться у него на пути не стоило никому. Начальник Тайной канцелярии еще раз осмотрелся, убеждаясь, что гвардейцы окружили дом, затем скомандовал: — Идемте! И первым начал подниматься на крыльцо. Постучал и замер, вслушиваясь в неестественно гулкую тишину. Лакей подходил к двери непозволительно долго. Заспанный, без напудренного парика, с торчащими во все стороны русыми патлами, слуга молча рассматривал посетителей. На его лице отражался сложный мыслительный процесс. — Вы это, вечером приходите! — наконец изрек он. — Девки сейчас отдыхают. — Мы к мадам Амели, — хищно оскалил зубы Шувалов, точно и сам был преображенцем. — Мадам тоже нет, — слуга попытался закрыть дверь, но граф подставил ногу. — На каторге сгною! — душевно пообещал он, после чего лакей предпочел выпустить дверь из рук и попятиться вглубь дома. Шувалов зашел в общий зал, где все еще витали запахи табака, тяжелых духов и немытых людских тел. Брезгливо поморщившись, граф безошибочно направился в нише, из которой был вход в кабинет хозяйки дома. Она была там. Мадам Амели сидела за своим столом, низко склонив голову. Со стороны могло показаться, что женщина заснула над своими бумагами, если бы не темное пятно, расплывавшееся на столе. В воздухе ощутимо пахло кровью. Солоноватый запах парил в воздухе, вызывая тошноту. Краем глаза Шувалов заметил, что сопровождавшие его преображенцы напряглись, а один из них хищно облизнулся. Сквозь человеческие лица начали проступать звериные морды. — Стоять! — рявкнул Шувалов, но не успел. Пронзительный визг заполнил комнату, попав в тщательно замаскированную ловушку, молодой волк забился в предсмертной агонии. — Не трогать! — властный окрик остановил остальных, кинувшихся на помощь сослуживцу. Граф подошел к раненному, положил руку на голову и зашептал что-то. Мальчишка несколько раз вздрогнул и обмяк. Шувалов обернулся к преображенцам, с осуждением смотревших на своего невольного командира. — Несите его в казармы и Анну Михайловну позовите, коли все быстро будет, то успеть можно! Офицеры кинулись к товарищу. Сам Шувалов осторожно приблизился к столу, нащупал нити магической ловушки и поморщился, насколько неумело все было сделано. Прорехи магического плетения были слишком очевидны, и не поведись мальчишка на запах свежей крови, ничего бы не случилось. Покончив с ловушкой, граф подошел к телу мадам Амели, убедился, что оно окончательно не остыло. Вздохнул и прочитал заклинание, призывающее душу на короткий срок вернуться в тело. Женщина вздрогнула и открыла глаза, вскинула голову, обнажая совершенно ровную рану на шее, из которой все еще сочилась кровь. Кто-то из солдат кинулся прочь, явно намереваясь распрощаться с содержимым своего желудка. — Дмитрий, нет! — тем временем пронзительно воскликнула Амели. — Дмитрий? — переспросил Шувалов. — Он убил тебя? — Убил? Все-таки убил? — Амели беспомощно взглянула по сторонам. — но ведь я… — Жива. Я призвал тебя, но времени мало. Дмитрий Долгорукий убил тебя? Амели прикусила губу и покачала головой: — Нет. — Ты не хочешь отомстить? — Отомстить? — женщина усмехнулась. — Он приносил мне подарки, говорил, что любит… — Он убил тебя! — возразил Шувалов. — Возможно это и к лучшему… я ничего не скажу… — голова вновь повисла над столом. Шувалов шумно выдохнул сквозь зубы. Огляделся и быстр подошел к камину, носком сапога разворошил пепел от недавно сожжённых бумаг и вдруг, точно сокол кинулся к углям. С торжествующим блеском в глазах достал кусок обугленной бумаги, бывшей когда-то частью письма и усмехнулся: — Кто ж пишет любовные письма на именной бумаге? — хмыкнул граф, моментально узнавая и герб, и вензель. — Да, Дмитрий Иванович, тут вы дали маху. — Александр Иванович, что происходит? — Бутурлин вошел в комнату, явно намереваясь потребовать отчет, — Мои люди служат в лейб-гвардии, а не в Тайной канцелярии! И уж тем более не должны получать увечья на обысках! — Бросьте, Александр Борисович! — беззлобно отозвался Шувалов. — Ваши люди присягу давали государыне служить до последнего вздоха, вот пусть и служат. — Они ранения должны на поле боя получать, а не в борделях! — зло отчеканил полковник. — К сожалению, мальчишка кинулся в ловушку прежде, чем я успел его остановить, — граф с досадой поморщился. — Глупо вышло. Александр Борисович ощутимо скрипнул зубами. Шувалов усмехнулся. — Понимаю ваши желания, но предлагаю свернуть шею не мне, а зачинщику всего этого безобразия. — Вы знаете, кто он? — Да, — граф продемонстрировал клочок бумаги. — Узнаете герб? — Долгорукие, — Бутурлин почти шипел от злости. — Отца за заговор четвертовали, он тогда меня чуть на эшафот не провел, благо, вступились за меня, сослали от греха подальше, а этим все мало! — Именно. Теперь понятно желание отравить вас: давнюю вражду вспомнили. Да и на Елисавету Петровну зуб имеют… кстати, Белов не появлялся? — Нет. А где он? — встревожился подполковник.