— До завтра… Он подождал, пока Настя зайдет к себе в комнату, а потом отряхнулся, и вскоре огромный рыжеватый волк лег на пороге надежно охраняя сон своей ведьмы. Глава 8 День наступил неожиданно быстро. Казалось, Настя еще мгновение назад закрыла глаза, и тут же лучи солнца заплясали на подушке. Девушка еще несколько минут нежилась в кровати, затем встала и кликнула Глашу. К удивлению, девка вошла не сразу, как делала последние дни. — Ты чего припозднилась? — спросила Настя и с удивлением отметила, что Глаша вздрогнула. — да что с тобой? — Ничего, — пробормотала та и вдруг выскочила, зажав рот руками. — Глаша?! — только и успела крикнуть растерявшаяся хозяйка. Горничная вернулась чуть позже. Бледная, с дрожащими руками, она вновь была отослана в постель с наказом поправляться как можно скорее. Вместо нее пришла одна из горничных Бутурлиной. Высокая крепкая девка, помогая Насте одеться, с интересом поглядывала по сторонам так, что вызвала раздражение. По всему было видно, что новой горничной так и хочется посплетничать и она едва сдерживается. С трудом дождавшись, пока последняя шпилька была вставлена в прическу, Настя махнула рукой, приказывая горничной выйти вон. Та повиновалась, обиженно надув губы. Настя с трудом подавила в себе желание отхлестать горничную по щекам, чтоб неповадно было. Приколов бриллиантовый шифр, девушка направилась к выходу. У самых дверей её поджидал Петр. — Петр, — обрадовалась Настя верному слуге. — А ты что стоишь? — Вас, Настасья Платоновна, жду, проводить велено, — мужик решительно нахлобучил шапку и выжидающе посмотрел на хозяйку. — Пойдем, — кивнула она. Уже выйдя за калитку, Настя повернулась к Петру, идущему на два шага позади. — Так о чем ты поговорить хотел? Мужик вздохнул, задумчиво пожевал усы, старательно огладил бороду, все равно торчащую во все стороны, и потом выпалил: — Настасья Платоновна, ты это… поговори с Григорием Петровичем… пусть Ваське своему прикажет на Глаше жениться! — Что? — Настя ошеломленно моргнула. — А зачем приказывать? Коли люб он ей, да она ему… — Люб, не люб… в тягости она. Добегалась! — не сдержавшись, мужик зло сплюнул. — Выпороть бы ее, так рука не поднимается и так с постели головы поднять не может! — По… подожди, — девушка провела рукой по лбу. — Глаша? Она беременна? — Ну а с чего она каждое утро на заднем дворе то наизнанку выворачивается. Я как увидел, так за косу в дом поволок, по щекам-то отхлестал, да толку теперь… — А отец кто? Васька? Который Гришин денщик? — почему-то уточнила Настя — Мыслимо он! Более то не кому! — Петр махнул рукой. — Поймаю, убью! — Погоди убивать, — отозвалась девушка. — Сначала пусть повенчаются что ли… Мужик озадачено посмотрел на хозяйку, потом вздохнул. — Повенчаются! Ваське то оно сейчас зачем? Уже получил все! Правду говорят, каков хозяин, таков и слуга! Настя почувствовала, что лицо вновь полыхнуло алым. — Язык попридержи! — строго приказал она, отворачиваясь, чтобы скрыть пунцовые щеки. — Как прикажете, — Петр явно насупился, впрочем, девушке уже было не до верного слуги. Стыд за ночь, проведенную с Григорием, вновь захлестнул ее. Независимо от того, что думала Анна Михайловна, в глазах всех остальных Настя была блудницей. Показалось, что встречавшиеся на пути прохожие смотрят на девушку с осуждением. Стремясь убежать от собственных чувств, Настя поспешила во дворец. Петр, ворча что-то под нос, поплелся следом, но вскоре безнадежно отстал. Торопясь на службу, Настя не стала идти к главному входу, а решила воспользоваться Уже у самых дверей, услужливо распахнутых лакеями, девушка столкнулась со статс-дамой Головиной. Та снисходительно посмотрела на бывшую соперницу. Улыбка на красивых губах не предвещала ничего хорошего. — Збышева? Вы опять опаздываете? — ехидно поинтересовалась статс-дама. Настя окинула её холодным взглядом. — Вы мешаете пройти, — Сила полыхнула на пальцах, но ведьма не стала использовать её, опасаясь гнева императрицы. — Ну что вы! — елейно произнесла Головина, отступая с наигранным почтением. — Как я могу мешать той, кто в фаворе у государыни… Глядишь, и жениха вам подберет званием повыше, чем Белов! Настя понимала, что самое лучшее было промолчать на злобные выпады проигравшей соперницы. Но упоминание о Белове вкупе с последними известиями о Глаше вывело из себя. Ведьма зло сверкнула глазами: — Увы, престарелые женихи закончились в момент вашего венчания! Уйдите с дороги! Головина побледнела и судорожно открыла рот, точно рыба, выброшенная на берег. Воспользовавшись этим, Настя прошла к лестнице и уже начала подниматься, когда соперница все-таки пришла в себя. — Белов все одно тебе верность хранить не станет! — статс-дама подскочила к лестнице. — Да он уже с девкой твоей горничной в казармах развлекается! Оно и понятно: что с такой как ты делать? — Что? — Настя невольно застыла и посмотрела на статс-даму. — С Глашей? — Откуда я знаю, Глаша это или Маша. Да только твоя это девка! Она давеча из комнат его выходила! — бросив торжествующий взгляд на растерявшуюся соперницу, Головина гордо повернулась и ушла. Все еще держась за перилла, Настя медленно опустилась на ступеньку. В ушах шумело, а ноги стали точно ватные. В голове все еще звучал голос Головиной, переплетавшийся с суровым басом слуги. «В казармах кувыркается…» «В тягости она…» «Настенька… милая…» — все перекрыл шепот Григория. Умам Настя понимала, что статс-дама лишь хотела задеть ее, сделать больно. И это удалось. В душу моментально закрались сомнения. — Господи да что же это такое? — прошептала девушка. — Гриша не мог, просто не мог… — Госпожа, что с вами? — лакей, спускающийся по лестнице. Склонился над девушкой. — Вам плохо? — Что? — Настя вдруг поняла, что сидит на ступенях дворцовой лестницы. Правда, предназначенной для слуг, но все равно слухи могут пойти самые разные. — Все в порядке! Делом займись! — девушка быстро встала, бросила строгий взгляд на слугу. Тот обиженно прищурил глаза, поклонился и направился вниз, бормоча под нос что-то нелицеприятное о дерзких фрейлинах. Настя еще постояла на ступенях, пока голова не престала кружиться, и, решив поговорить с женихом на чистоту, направилась на службу. Путь пролегал через караульную. Воспоминания о наглых притязаниях семеновцев и последующем гневе Елисаветы Петровны были еще свежи в памяти, и Настя вновь ощутила знакомое покалывания. С каждым разом Сила приходила все легче и незаметнее для ведьмы. Девушка открыла дверь. Вопреки регламенту, утвержденному еще Петром Великим, в офицерской караульной комнате никого не было. В любое другое время Настя изумилась, но сейчас, погруженная в свои переживания, лишь обрадовалась, что комната пуста. Облегченно выдохнув, Настя подхватила юбки и торопливо побежала в фрейлинскую. — Настя, ты где пропадала? — Лизетта, позевывая, поднялась с кресла. Глаза у фрейлины покраснели, то ли плакала, то ли просто не спала всю ночь. — Я уж заждалась. Ты что такая бледная? — А где Даша и Варя? — вспомнив про то, что фрейлина намеревалась связать свою судьбу с Волковым, Настя невольно огляделась по сторонам. — В Монтплезире. Государыня еще почивать изволит, вот они туда и пошли, — отмахнулась та. — А я тебя караулить осталась. — Спасибо, — Настя слегка устыдилась своих мыслей. — Да ты не торопись, — продолжала Лизетта, увидев, что подруга вновь направилась к дверям. — Елисавета Петровна вчера с Алексеем Григорьевичем вечером ругалась, а после заутрени мириться изволила, к себе позвала, так что спать еще долго будет. Фрейлина хихикнула и кивнула на столик, на котором стоял чайник и чашки, — Сядь, хоть чаю выпей, а то совсем лица нет. Случилось что? — Да, — Настя отмахнулась, не собираясь посвящать подружку в глупые сомнения. — Девка моя в тягости… — Глаша? — Лизетта фыркнула. — И что с того? — Да вот, — Настя покрутила в руках чашку, заботливо поданную подругой, пригубила и поморщилась. Чай показался каким-то горьким, и девушка отставила чашку.