Пролог — Я хотел бы поговорить с генерал-полковником Сумароковым, — вежливо сказал в динамике мобильного телефона голос, которого генерал раньше никогда не слышал. Он вообще решил было, что ему звонит какой-то компьютерный робот с очередной рекламой, настолько голос казался механическим. — Я — Сумароков. Слушаю вас внимательно, — на всякий случай ответил генерал. Обычно роботы на такие фразы просто не реагируют, а то и просто перебивают человека — поговаривают, что искусственный интеллект сложно научить ждать. — Это хорошо, что ты внимательно слушаешь. Внимание тебе сейчас просто необходимо, — голос резко изменился и стал наглым. Генерал почувствовал в голосе недобрые, в чем-то даже угрожающие нотки и решил ответить привычным и соответствующим его должности образом. — Я вообще-то привык, чтобы мое звание уважали и разговаривали со мной на «вы». В противном случае я просто отключу телефон, предупреждаю. — Это не в твоих интересах. Сам должен понимать. Я тебя уговаривать не намерен. — А интересы я привык сам себе выбирать, — резко сказал Сумароков. — Короче говоря, слушай сюда, генерал. Я повторять не люблю. — Слушаю, — ответил Сумароков скорее всего из простого любопытства, чем от желания понять, что от него хотят. — Сегодня тебе принесут мешок — это якобы твоя посылка домой. Мешок, не заглядывая в него, ты прошьешь, а шнур опечатаешь своей металлической печатью и отправишь ближайшим самолетом. И домой не забудь… Не забудьте, — усмехнулся звонивший, видимо, подумав, что генерал-полковник свое обещание выполнит и отключит телефон. — И домой не забудьте позвонить, предупредите, чтобы мешок не трогали, за ним придут нужные люди. И заберут. Вы за это получите двести тысяч баксов. Семья получит. Сразу же. В обмен на мешок. Но это, я прошу заранее учесть, только первая такая выплата. В дальнейшем вы будете получать по сто тысяч в той же валюте… — А если я откажусь? — последовал вопрос. Звонивший издевательски засмеялся: — Какой человек в здравом уме откажется от такой суммы! — И тут же перешел на серьезный тон: — В случае отказа я вам просто не завидую, скажу честно. Вас ждут большие неприятности. Запугать генерал-полковника пытались много раз, но дальше угроз дело так ни разу и не пошло. Не испугался он и сейчас и сказал свое категоричное нет! — Как хотите, я предупреждал… — Человек уговаривать генерала не стал и от разговора отключился, а Сумароков подумал о том, что слегка поторопился. Следовало бы ему как-то изловчиться, позвонить с другого номера телефона и сообщить в сирийские правоохранительные органы о предложении. Пусть они принимают меры. * * * — Вот и все. Он попросту отказался! — сказал первый, человек в синем рабочем комбинезоне и в оранжевой строительной каске на голове. — Я же предупреждал, что он человек несговорчивый… — Дурак он просто, а не несговорчивый человек, — заметил второй, одетый, как и первый, в строительный комбинезон. — От таких денег отказался. И ведь риска никакого. Его личные грузы никто проверять не будет. Он здесь — человек номер один. Загадка, почему он отказался. Кто вообще от таких денег отказывается, когда они сами плывут тебе в руки. Может, желает все сам хапнуть? — Тогда бы согласился для вида. Он просто упертый! И вся загадка в этом. — Первый откровенно злился, что пошел у второго на поводу и решился на этот рискованный шаг. Знал же, кому предложение делает, но громадная сумма денег сыграла свою роль. — И как нам теперь быть, что с ним теперь делать? — Выход только один… — решительно сказал второй и махнул рукой, словно топором что-то отсекая. Второй был крупным лысым мужчиной, лет сорока пяти, резкость в поступках была ему свойственна. Первый же был ниже его и моложе лет на пять и в отличие от второго имел темные кудрявые волосы, которые спускались из-под каски на плечи. В комнате находились еще двое людей в рабочих комбинезонах. Они сидели на кровати, ожидая решения старших товарищей. — Придется… Пока он сам не поторопился и не сдал нас… — согласился первый и оценивающе посмотрел на двоих сидящих. — Сколько это будет стоить? — откровенно спросил один из них, поняв, что от них требуется. Первый посмотрел на второго, ожидая его слова. — Восемьдесят плюс пятьдесят тому, кто сделает дело, — сказал второй. — А если вдвоем сделаем? — последовал вопрос. — Как понять, какой выстрел дело сделал? — Тогда поделите пятьдесят на двоих, — решил второй. — Это нечестно. Каждому по пятьдесят… Рискует-то каждый. Причем отнюдь не жизнью соседа. — Ладно, пусть будет так, — внезапно согласился второй, разыгрывая щедрого человека, но надеясь, что или оба, или хотя бы один из киллеров погибнет при попытке перехода линии фронта. Хотя, в принципе, в этом им можно и помочь с помощью купленного снайпера. Пойти на крайние меры и обратиться напрямую к генералу их вынудили обстоятельства. Самолет, которым они обычно пользовались, был обыскан Российским бюро Интерпола во время посадки в аэропорту Внуково, мешок с грузом конфискован, а экипаж самолета задержан «до выяснения». Был задержан весь экипаж самолета, хотя первый поддерживал связь только с бортмехаником, который груз и перевозил на свой страх и риск в технике, подлежащей ремонту. Но факт остался фактом — канал поставки был провален, а в Москве очень ждали очередную поставку — на сей раз большую, которую провалить было никак нельзя, поскольку за нее уже получили деньги. И именно тогда в голове второго возник план по задействованию генерала Сумарокова и его ликвидации в случае отказа в содействии переброски груза. Но на отказ второй не рассчитывал. Слишком велика была сумма вознаграждения, чтобы от нее отказаться вот так вот просто. Ведь стоило один раз рискнуть, и можно было обеспечить себе, жене и дочери безбедное существование на долгие годы. А потом уже можно и отказаться от продолжения сотрудничества. Именно такой вариант предложения высказывал второй, однако первый сразу, даже не посоветовавшись, предложил Сумарокову длительное сотрудничество. Но генерал-полковник отказался не раздумывая, что, с одной стороны, было неплохо, поскольку генерал имел бы возможность за время раздумья сообщить компетентным органам о поступившем предложении. Но, с другой стороны, риск здесь присутствовал, хотя и минимальный, поскольку аппаратура, установленная в генеральском кабинете, должна была бы предупредить наркодельцов о попытке сдать их. Однако генерал отказался и теперь подлежал ликвидации, так как узнал чужую тайну. И двум людям в рабочей одежде было предложено ее провести, после чего эти люди должны были на предельной скорости умчаться на машине на позиции «бармалеев», где их должны были бы после убийства командующего принять с распростертыми объятиями… Глава первая Получив сообщение от старшего лейтенанта Соловейчикова, подполковник Бармалеев извинился перед капитаном Труфановым, объяснил ему ситуацию, и капитан, кажется, даже не обиделся на то, что и комбат его покидает так же быстро, как и другие. По крайней мере, руку на прощание подполковнику подал. Капитану сделали протез вместо ампутированной по голень ноги, но протез пока еще ногу натирал, и Труфанов остерегался его носить постоянно. В последнее время среди мехводов[1] пошла мода трогаться с места сразу на второй скорости, слышал Бармалеев. Сам он на парковке перед госпиталем тронулся даже с третьей передачи, удивился при этом, как не заглох у него двигатель, но при этом подумал и о том, что сообщать мехводу об этом случае нельзя — тот сам начнет пробовать и обязательно сломает коробку передач, такой характер у мехвода с редкой фамилией Миша. Он все пытается сам испробовать и испытать. Дорога до штаба объединенных сил в Сирии, расположившегося в здании бывшего аэропорта имени Басиля Асада[2], пролегала рядом со штабом южной группировки, которую возглавлял полковник Прохоров. Прямо напротив землянки, в которой кабинет полковника и размещался, откуда-то взялся регулировщик движения в форме российской военной автомобильной полиции, которой военная автоинспекция и подчинялась. Регулировщик флажком-жезлом приказал подполковнику остановиться, что послушный водитель подполковник Бармалеев и сделал, наблюдая при этом, как неторопливо, вразвалочку приближается к нему старший лейтенант с повязкой «ВАИ»[3] на рукаве. Причем повязка находилась не на локте, где ей быть полагается, а на запястье. В другое бы время и в другой обстановке подполковник обязательно сделал бы старшему лейтенанту замечание, но сейчас было не до того. — Скорость превышаем… — глядя куда-то в сторону штаба, сказал старший лейтенант. — Документы, будьте добры, предоставить… — голос у него был слащавым, говорил он с ленцой и нахально. Старлей чувствовал себя в праве… Бармалеев достал документы на бронетранспортер, свое водительское удостоверение и протянул через открытый только что люк. Закрывать во время движения люк он начал совсем недавно, после того как бронетранспортер попал в засаду вражеской РДГ[4]. Тем более делал это, когда ехал один или дорога была сильно пыльной, как сейчас. Что касается превышения скорости, то тут вопрос был спорный. Конечно, показания спидометра говорили, что скорость подполковник слегка превысил, но не намного. А в руках старшего лейтенанта не было радара, измеряющего скорость. И Бармалеев легко мог бы оспорить показания военного автоинспектора, полагающегося, судя по всему, на свой глаз. Но спорить подполковник не хотел. Не то было настроение… — Можно побыстрее шевелиться. Я очень спешу… — только и сказал он. — Все спешат. Не торопись на тот свет — там девочек нет, — изрек инспектор с умным видом. — Дурак! — вспылил подполковник. — Я в объединенный штаб еду. Там произошло покушение на генерал-полковника Сумарокова. Меня сам генерал разыскивает. Старший лейтенант наконец-то добрался до водительского удостоверения, обратил, видимо, внимание на подполковничьи погоны и заглянул в люк, чтобы удостовериться, что его не какой-нибудь младший сержант «дураком» называет. — Извините, товарищ подполковник. Я ничего не знал о покушении, — старший лейтенант протянул документы через люк. А подполковник взял их и сунул за солнцезащитный козырек. — Счастливого пути, — козырнул инспектор. Бармалеев тем временем снова вдавил педаль акселератора в пол бэтээра, обдав старшего лейтенанта облаком пыли из песочно-земляной насыпной дороги и облаком же темной гари солярки, и умчался. * * * А из землянки, где располагался кабинет полковника Прохорова тем временем вышли два полковника в общевойсковой форме и майор в форме ВДВ. Всю грудь майора украшали ордена и медали, а сам он сильно хромал, опираясь при ходьбе на тросточку. При этом он, как обычно, ругал и саму Сирию, и «бармалеев», и осколки артиллерийского снаряда, что надолго превратили его, боевого офицера, в штабную крысу. — Товарищи полковники, вы слышали что-нибудь про покушение на генерал-полковника Сумарокова? — спросил их старший лейтенант. — Ничего не слышали, — ответил один из полковников. — А что, было покушение? — Я точно не знаю, но я только что остановил за превышение скорости БТР. Там какой-то подполковник за рулем находился. Он мне и сообщил, что было покушение и что генерал лично его разыскивает. — А как ты скорость без радара определял, чтобы за превышение останавливать? — спросил полковник, что был возрастом помладше. — На глазок? — Как фамилия того подполковника? — быстро, пока старлей не успел ответить, спросил второй полковник, который был возрастом постарше. — Запоминающаяся какая-то. Необычная. Что-то с Сирией связано. — Бармалеев? — Вот-вот. Точно. Бармалеев, товарищ полковник. — Надул тебя подполковник. Пошутил он, — сказал майор ВДВ, звякнув медалями.