– Мадемуазель, это ваши вещи? – открыв багажник, спрашивает охранник, указывая на мою сумку. – Да… а что? Вот только не надо опять обвинять меня в шпионаже! Это уже не смешно! – возмущаясь, вырываюсь из хватки второго мужчины. – Пока вас ни в чём не обвиняют, но нам передан приказ осмотреть ваши вещи. Вы разрешаете это нам сделать? – Я… зачем? – Приказ. Или вы сами вытащите все вещи и покажете нам, или это сделаем мы без вашего разрешения. Вам есть что скрывать, мадемуазель? – Ничего. Копайтесь сколько угодно в моём нижнем белье, но потом… потом, клянусь, я на всех вас в суд подам! Я заставлю вас заплатить за моё унижение! Вы… – осекаюсь, когда понимаю, что им плевать на мои угрозы. Недовольно складывая руки на груди, ожидаю завершения осмотра. Что за чёрт? Что снова случилось, и почему я в который раз оказываюсь в таком положении? Меня постоянно подозревают, даже улететь не дают и поплакать хорошенько! Нелюди! – Мадемуазель Реджина Хэйл, вы арестованы, и вам предъявят обвинения в полицейском участке. – Что? Меня бросает в холодный пот… только не снова! Глава 5 Я ни черта больше не понимаю. Грубость, сила и превосходство в мышцах явно не на моей стороне, как и фортуна, в принципе. Всё в моей жизни через задницу. И выслать меня из страны нормально не получилось, но зато этим наглым мерзавцам удалось наказать меня за слова, предполагаю сказанные напоследок Ферсю… ну, или Дерику. Напуганная, злая и безвольная позволяю привезти себя в полицейский участок и отправить в кабинет начальника. Мрачно окидываю взглядом знакомые стены и надеюсь, что это лишь недоразумение, а не чья-то месть мне. Это нечестно! Я даже не знаю, в чём меня обвиняют теперь! – Герман! – восклицая, подскакиваю со стула при виде знакомого хмурого лица. – Реджина, вот объясни мне, какого чёрта ты снова здесь? – возмущается он, бросая на стол папку, которую за секунду до этого держал в руках. – Если бы я знала! Они ничего не сказали мне. Только синяки оставили! Они осмотрели мои вещи, а потом запихали в машину и всё время держали меня на мушке! Клянусь, это дело рук Дерика! Этот наглый отморозок ещё ответит… – Реджина, прекрати ко всему приплетать Дерика, он здесь точно ни при чём. Это низко даже для него, да и причин у него не было… – Были… думаю, были, – отвечаю, виновато опускаю взгляд. – Боже мой, Реджина Хэйл, что ты натворила в очередной раз? – Ничего… я… просто сказала правду и ему, и этому Ферсю! – Реджина! – Ладно, королю вашему. Он мне деньги предложил, представляешь? А ещё… ещё обманул, заставив подписать отказ от претензий, а потом приказал вышвырнуть из страны! То есть… я пока здесь, но сам факт! Я и так жертва, а меня опять наказывают непонятно за что! Это утомляет… – вздыхая, опускаюсь на стул и обиженно смотрю на Германа. Герман падает в кресло и смотрит на меня тяжёлым взглядом. – Ну что? Я была вежлива и гадости сказала тоже очень вежливо. Не осуждай, но я устала. Я хотела остаться, Герман. Остаться здесь и провести последние дни отпуска, как нормальная туристка, а в итоге оказалась в полицейском участке. Почему? Они тебе что-то сказали? – Реджина, ты узнаёшь эту вещь? – Герман поворачивает ко мне папку, в которой находится фотография заколки для волос. – Эм… не особо. А должна? – Это фамильная драгоценность королевской семьи, которую они подарили Сабине четыре года назад. Она обнаружила пропажу и вспомнила, что вчера была у тебя в комнате и оставила её там. Положила на тумбочку и забыла. Сегодня на завтраке у королевы, она вспомнила об этом и пошла к тебе, чтобы забрать её. Ввиду того, что Сабина сильно разволновалась из-за твоего отъезда, то снова забыла о причине своего прихода, вернулась в твоё крыло, но заколку уже не нашла. Сабина вместе с охраной осмотрели всю спальню, как и практически весь замок, и тогда девушка предположила, что ты могла её взять. Машину, в которой ты ехала, остановили и проверили твои вещи. Эта заколка была там, и теперь тебя обвиняют в краже украшения стоимостью несколько сотен тысяч евро. – От слов Германа открываю рот и издаю странный гортанный звук. – Какого хрена? – кричу, зло ударяя по столу. – Реджина… – Герман, это не я! Меня подставили… Боже, меня подставила Сабина. Я не воровка. Да я… я даже денег не взяла, а мне ведь целый миллион предложили. Ничего из вещей не взяла, даже трусики оставила. Я не воровка и, клянусь, что впервые в жизни вижу эту заколку! Она не лежала на моей тумбочке… – Реджина, успокойся, я понимаю. Я знаю тебя и уверен, что это… это… тебя подставили. Сокрушаясь, откидываюсь на спинку стула и не верю, что Сабина могла так со мной поступить. А как ревела-то? Как ревела! Предательница! За что? Не понимаю… даже все мои ненормальные предложения закончились. – И что теперь? Как доказать, что я ничего не брала? – спрашиваю, напряжённо смотря на Германа. – Я уже отдал заколку на экспертизу. С неё снимут все отпечатки пальцев и сверят, с твоими. – Отлично. Ты мой Бог, клянусь, ты лучший, Герман, – облегчённо вздыхаю, но выражение его лица не сулит ничего хорошего. – Это же хорошо, да? Когда снимут отпечатки пальцев, то не увидят там моих и отпустят? А потом… я потребую возмещение морального ущерба. Я здесь столько уже натерпелась и хочу в водичку, – скуля, хнычу. – Водичка тебе не светит до завершения экспертизы, Реджина. Ввиду того, что твоя личность подтверждена, твои документы у нас и номера твоих карточек тоже, как и все деньги. То мне придётся… прости, Реджина, но ты будешь ждать решения за решёткой. – Что? – шокировано выдыхаю я. – Таковы правила, и я никак не могу на них повлиять. Всё, что мог, я сделал и буду подгонять своих ребят, чтобы пребывание в тюрьме не влетело тебе в круглую сумму. У меня связаны руки, – печально говорит Герман. – А… если я попрошу тебя о встрече с Сабиной? Её же должны допросить, правда? Наши показания не сходятся. И я видела в фильмах, что в подобных случаях устраивают перекрёстный допрос. Нет? – ища вариант спасения, жалобно хватаюсь за стол и придвигаюсь к нему ближе. – Это не твой случай. Я мог бы провести подобное, не будь Сабина под защитой королевской семьи. Она имеет протекцию самой королевы и поэтому неприкасаема. Если учесть, что ты для королевы персона, которую она хотела бы повесить, то вряд ли мне пойдут на уступки. Сейчас слово Сабины решающее. Если она захочет, то тебя осудят с огромным штрафом и передадут дело американской полиции, а дальше уже последуют суд и тюремное заключение. Дело – дрянь, но я… не волнуйся, постараюсь поговорить с ней и понять, для чего она так поступила. Я говорил тебе – не доверяй ей! Ты меня послушала? – Не ори на меня, истеричка! Это я опять осуждена из-за всех вас! Я должна орать! – Ты и так орёшь! Но я тоже имею право злиться на тебя, Реджина! Не могла удержать язык за зубами? Тебе надо было раздраконить Дерика, да? Он бы мог помочь! Он бы вытащил тебя отсюда, но ты не услышала меня! Чёрт возьми, Реджина Хэйл, почему ты не можешь жить нормально? – Герман разъяренно ударяет кулаками по столу. – Это я не могу жить нормально? Да я самая нормальная из всех вас! И я напомню, шишка на голове у меня до сих пор болит! – Нет там уже никакой шишки! – Да я сама, как огромная шишка! Посмотри. – Переворачиваю ладони и показываю на ободранные пальцы. – Кто ещё из всех вас пострадал так же, как я? Никто. Это, чёрт возьми, нечестно! Вы мной крутите, как хотите! Вы меня кидаете! Предаёте! Бросаете! Обманываете! Целуете! А потом, засунув язык в задницу, ждёте, когда меня повесят вам на потеху! Ненавижу… – Глаза наполняются слезами обиды, и я всхлипываю, опуская руки. – Реджина… – Это нечестно, Герман. Нечестно так со мной обращаться. Все вы находитесь под чьей-то защитой, а я? Как будто кукла, в которую вы все втыкаете иголки и наслаждаетесь, когда мне больно. Мне больно… я не понимаю, за что меня так все не любят. Да, у меня скверный язык, но я… я ведь пыталась дать всем шанс. Я его дала, а мне мстят. Да успокойтесь уже, жизнь мне мстит намного круче, чем вы. За что? – Реджина. – Герман подходит ко мне и обнимает. Цепляюсь за его рубашку и плачу, выплёскивая всё, что скопилось внутри. – Тише, ничего. Мы справимся. Я попробую что-нибудь сделать. К сожалению, не могу взять тебя под свою защиту, хотя имею право на это, но я веду твоё дело, и закон не позволяет мне… – Закон? Какой закон? – Поднимаю голову с его плеча, вытирая нос. – Любой альорец, имеющий титул или состоящий в «Альянсе», имеет право взять на себя обязательства за гостя нашей страны. Сабина и другие девушки под протекцией Её Величества. И чтобы тягаться с этим, нужно иметь равноценную ей силу. Я бы мог, потому что я их родственник. Это накладывает на меня определённые обязательства, и именно я бы отвечал за все твои проступки, как и мог бы свободнее доказать твою непричастность. Но я не могу. – А… а Дин? Он может это сделать? Дать мне протекцию? – шепчу я. – Нет, Реджина. Дину откажут. Он должен оставаться беспристрастным и пока не станет королём не имеет права на это. Тем более он заинтересован в этом деле и в твоей свободе. Если всё это подстроено… – Если? – Хорошо, это всё подстроено Сабиной, но насколько я знаю, то она не претендовала на трон на самом деле, и ты для неё не была опасна. Она больше претендовала на Дерика… – Герман замолкает и подходит к своему столу. – Что? Что тебе пришло в голову? – Реджина, скажи, а Дерик у тебя не появлялся больше? Не говорил с тобой? Не приближался? – Нет. В последний раз я видела его в ту ночь. А что? Ты думаешь, он использовал желания Сабины против неё? Ну, конечно, в этом весь Дерик. В его стиле играть чужими жизнями, только бы самому выжить. – Хм… не совсем. Я пока не могу сказать точно, но подозреваю, что Сабина могла кое-что узнать… – Что? Что такого ужасного она узнала обо мне, раз решила так поступить? Она была моей подругой! Она… обманула меня. Чёрт, почему меня все обманывают? – сокрушаюсь я. – Так. Надо подумать рационально. Пока тихо посидишь здесь, идёт? Тихо, Реджина, мне нужно провести личную беседу. – Герман садится в кресло. – С кем? – С самим собой. Лучше отвернись… нет, это глупо. Ладно, тогда так: я думаю, а ты молчишь. Закатываю глаза и киваю. Герман хмурится, шевеля губами и постукивая пальцами по столу, словно собирает какую-то невидимую мозаику. Нет, ну что за сучки вокруг меня. А я ещё и в гости Сабину пригласила. Вот только пусть приедет, я её так встречу, что она будет бежать с горящей задницей по океану домой.