47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 * * * Дмитрий Зыкин Запрещенная экономика: что сделало Запад богатым, а Россию бедной. С предисловием Николая Старикова Предисловие Николая Старикова Разрешить запрещенную экономику Сегодня в мире есть две экономики. Одну проповедуют российские либералы. В ней «невидимая рука» рынка расставляет все по местам. В ней происходит честная конкуренция, которая приводит к снижению цен и увеличению производства. В этой прекрасной экономике нужно дробить крупные предприятия, чтобы получить много эффективных мелких. А уровень жизни страны зависит от количества политических партий и частоты выборов. Много чего есть в этой экономике, нет только одного – ее самой. Она не существует в реальности. Ее нет. А что есть? А есть реальная мировая экономика. В которой нет никакой свободной конкуренции, а есть жесткая борьба. В реальной мировой экономике господствуют протекционизм и поддержка своих против чужих. В этой реальной мировой экономике созданы структуры, главная задача которых – «вскрывать» и открывать чужие рынки для своих товаров. И в этой экономике сегодня живет человечество. Реальная экономика и ее правдивая история сегодня под запретом. Это и есть «запрещенная экономика». Историю ее создания и рассказывает книга Дмитрия Зыкина, который уже издавался в данной серии с работой «Как оболгали великую историю нашей страны», получившей высокую читательскую оценку. В своей новой книге Дмитрий Зыкин коснулся экономики более, чем истории. Исторические примеры помогают понять главную истину, которую старается донести до своего читателя автор. Только протекционизм, только поддержка своего производителя делает страны сильными, а их экономику самодостаточной и эффективной. Все остальные рецепты даются от обратного. Эти рецепты высказывают те самые российские либералы. Следуя их правилам и пожеланиям, Россия зашла в колоссальный тупик, из которого понемногу старается выбраться. Но это будет сложно, а может, и невозможно без тщательного изучения истории мировой экономики. Той самой – запрещенной, настоящей, которую от нас скрывают. С чего началось могущество англосаксонского мира? С победы над Непобедимой армадой Испании? Автор этой книги уверен, что нет. Прежде чем создать частный эмиссионный центр под названием Банк Англии в 1694 году, англичане ввели в действие Навигационный акт. Он стал первым шагом на пути создания богатого общества на бедном и забытом Богом Острове. «Навигационный акт Кромвеля 1651 года предусматривал следующий комплекс мер. 1. Товары из Африки, Азии и Америки разрешалось ввозить в Англию только на судах, принадлежащих британцам и экипаж которых на три четверти укомплектован британцами. Из Европы можно было привозить товар, но только на кораблях стран, которые этот товар произвели. Эта мера была направлена против голландских перекупщиков, привозивших в Англию чужую продукцию. 2. Ввоз соленой рыбы разрешался, только если ее выловили британские суда. 3. Торговля вдоль английских берегов запрещалась для всех, кроме британцев». Никакого «свободного рынка», никаких «невидимых рук». Вся торговля через Британию. Через ее казну. Налоги, рабочие места. И захват чужих рынков. Так страна, вывозившая сырье, стала величайшей морской и торговой державой. Ведь «в 1660 году Акт Кромвеля дополнили целом рядом новых ограничений. Отныне вся продукция из колоний должна сначала свозиться в английские гавани, а для торговли с колониями разрешалось использовать только британские суда. Иностранным судам запрещалось привозить из Европы в Англию такие товары, как дрова, соль, оливковое масло, хлеб, сахар и ряд других». Никакая промышленность не появляется сама собой, просто в результате действия «рыночных стихий». Это результат кропотливой поддержки своего производителя и ограничения на своем рынке производителя чужого. Всякое обратное действие ведет к неминуемым последствиям. Что мы и наблюдали в СССР. Открыли рынки, прекратили помощь своим – лишились почти всей промышленности. Начали помогать – началось восстановление. Но до тех пор, пока Россия в ВТО, ничего хорошего нам ждать не приходится. Разве что благодаря санкциям, введенным против нас США и Европой, – по факту они этим действием отменили нормы ВТО. Правила восстановления экономики, ее укрепления и развития не так уж сложны. Закрывать свои рынки, создавать промышленность, открывать чужие рынки и, осуществляя там экспансию, выкашивать конкурентов на их поле. Есть и нюансы, которые на множестве примеров разбираются в этой книге. «Если для производства того или иного товара нет своего сырья, то не следует ограничивать импорт этого сырья. А между тем в современной России многие годы тянется эпопея, связанная с пошлиной на какао-бобы. Всем понятно, что они у нас не растут, соответственно, их ввоз никак не вредит сельскому хозяйству, однако пошлина повышает стоимость производства отечественного шоколада. Рынок и без того завален импортным шоколадом, так еще и пошлину взимают на какао-бобы, тем самым осложняя жизнь нашей кондитерской промышленности». Самое важное в экономике – это здравый смысл. О чем также пишет Дмитрий Зыкин: «Свободная торговля убивает наше производство, но опасна и другая крайность. Если долго поддерживать слишком высокие протекционистские барьеры, то промышленник, избалованный гарантированным сбытом, потеряет стимулы для внедрения новых технологий, повышения качества и снижения цены своей продукции». История развития и «неразвития» латиноамериканских стран. Цифры развития николаевской России, той самой, «которую мы потеряли». История становления японской экономики и японского качества. История протекционизма во многих государствах, где вдруг происходило «экономическое чудо». Например – Тайвань. «Кредитная сфера контролировалась административно, размер ставок по займам строго ограничивался, в результате чего промышленность получи-да доступ к дешевым деньгам». Каков процент по кредитам для бизнеса? Покуда он будет выражаться двузначными числами, развития промышленности не будет. И на Тайване бы ее не было, и в Корее. Стоимость денег есть ключевой момент современной экономики. Нигде новая экономика не создавалась «свободным рынком», везде жестким администрированием и при активной позиции государства. Южная Корея: «Государственные корпорации заняли важное место в ряде ключевых сфер экономики, и даже акционерный капитал частных банков был поставлен под контроль государства. Власть установила жесткий режим валютного управления, в соответствии с которым предприниматель имел право импортировать товары только на ту сумму, которую он зарабатывал своим же экспортом. Исключение делалось лишь для тех проектов, реализация которых инициировалась или поддерживалась государством». В 1684 году эти принципы государственного управления экономикой сформулировал Филипп фон Хорнигк – экономист Священной Римской империи германской нации. Он утверждал, что следование этим правилам неизбежно приведет к процветанию страны. Правила Хорнигка вы найдете на страницах данной книги. Рядом с ним – большая цитата из работы выдающегося русского ученого-химика Д. И. Менделеева. Он интересовался и экономикой, а его монография называлась «Толковый тариф, или Исследование о развитии промышленности России в связи с ее общим таможенным тарифом 1891 года». Что может быть интереснее истории экономики? Тем более запрещенной… Государственное невмешательство, т. е. «laissez faire», и «свобода торговли» (free trade) не есть общий закон, человечеству обязательный и полезный, а непременно приведет к экономической гегемонии народов, у которых промышленность успела развиться ранее признания указанного принципа, над народами, принявшими принцип невмешательства ранее, чем у них развилась своя промышленность, могущая бороться с иностранною. Дмитрий Менделеев Глава 1. Как Россия неожиданно стала Латинской Америкой В XIX веке практически все колонии Нового Света получили формальную независимость от Испании, но тут же превратились в фактические колонии промышленных лидеров Европы и Соединенных Штатов. Страны, обладавшие колоссальными запасами минеральных и сельскохозяйственных ресурсов, казалось бы, имели все предпосылки для того, чтобы купаться в роскоши. На деле Латинская Америка стала территорией социального бедствия, постоянных военных переворотов, дефолтов и общей экономической отсталости. В колониальные времена Латинская Америка переболела тяжелейшими лихорадками: изумрудной, золотой и серебряной. Потоки драгоценностей уплывали в Европу, обогащая кого угодно, но только не тех, кто их непосредственно добывал. В эпоху «независимости» прибавились новые болезни: «сахарная», «кофейная», «каучуковая», «фруктовая» и ряд других. Латифундия, по-русски говоря – поместье, стала символом и проклятием значительной части Нового Света. Крупные сельскохозяйственные предприятия обеспечивали огромные прибыли владельцам-латифундистам на фоне чудовищной нищеты всех остальных. В Латинской Америке с издевательским постоянством разыгрывалась одна и та же трехактная пьеса. Акт первый: появляется источник сверхдоходов, например сахарный тростник. Все силы и средства сразу же бросаются на его возделывание. Каждый клочок земли, пригодный для выращивания тростника, отводится под эту культуру, в ущерб всем остальным. Экономика тут же выстраивается по принципу: «продадим сахар, а все остальное купим на мировом рынке». Это правило распространяется даже на продукты питания, которые импортируются и продаются в лавках тех же латифундистов. Колоссальные прибыли идут на сверхпотребление олигархии, строятся дворцы и театры, в которых выступают мировые звезды. Особо одуревшие от денег сеньоры раскуривают сигары крупными купюрами. Латифундист не вкладывает деньги в другие сферы. Зачем? Есть же сахар, и он дает наивысшую прибыль. В Европе и США закупается абсолютно все, вплоть до конфет, которые сделаны из латиноамериканского сахара. Ясно, что в таких условиях неоткуда взяться местной промышленности. Латифундия использует практически бесплатный труд людей, которым платят ровно столько, сколько хватает на скудное пропитание. Причем продукты батрак покупает в магазине латифундиста, который таким образом повторно грабит работника. Акт второй. Земля, отведенная под монокультуру, быстро истощается, чтобы восполнить ее убыль, вырубаются леса, освободившиеся участки вновь отводятся под тростник. И наконец, финальный аккорд: цены на сахар падают, экономика оказывается банкротом, а тростник оставляет за собой пустоши ни на что не пригодных земель. Тем не менее судьба дает новый шанс. Кофе и какао. И что вы думаете? Может быть, сейчас латифундист опомнится и сделает выводы из прошлого печального опыта? Ничего подобного. Все повторяется в деталях, вплоть до закупок шоколада в Европе, сделанного из латиноамериканского какао! История знает и другие примеры фантастических взлетов и столь же оглушительных падений. Каучуковый бум является хрестоматийным случаем. Менее известна хлопковая лихорадка, но ничего принципиально нового не случилось и здесь. Сырье уходило за границу, а потом там же закупались ткани, сделанные из этого же самого хлопка. Сверхприбыльные отрасли порождали нищету миллионов и надежно препятствовали возникновению собственной промышленности. Такое впечатление, что сам черт заставил бегать Латинскую Америку по дьявольскому кругу. Но отбросим мистику и зададимся вопросом: почему? Всем ясно, что наивысшую прибыль получает не страна-экспортер сырья, а страна-промышленник, которая делает конечный продукт и потом сбывает его как раз тому, кто и поставляет сырье. Протекционизм (по-русски – защита, покровительство) – залог промышленного развития страны и ее процветания, так неужели до олигархов не доходила простая истина? Разумеется, они не были глупцами. Напротив, эти люди обладали мертвой деловой хваткой и прекрасным образованием, полученным в лучших университетах мира. Всё они видели и всё прекрасно понимали. Так в чем же причина такого странного поведения? Алчностью это не объяснишь, как раз наоборот именно алчность и должна была бы их заставить развивать не экспорт сырья, а собственное производство. Это же доходнее, тем более что латифундия опиралась на почти бесплатные рабочие руки, а до этого и вовсе на даровой труд рабов. К людям относились как к расходному материалу: выжимали их до предела и равнодушно смотрели, как они умирали, далеко не дожив до «пенсионного» возраста. Разумеется, пенсии не полагались, не полагалось никакой социальной защиты, отпусков, и даже воскресенье долгое время было рабочим днем. С таким низким уровнем издержек, при таком невиданном обилии разнообразного сырья можно было бы развернуться и превратить Латинскую Америку в промышленного гиганта. Но не тут-то было. Еще задолго до того, как Испания и Португалия потеряли свои колонии, Латинская Америка превратилась в рынок сбыта фабрично-заводской продукции европейских лидеров и в первую очередь Британии. В свое время англичане поднялись на том, что ввели у себя в стране жесточайшие протекционистские порядки. То есть взимали высокий налог на импорт промышленной продукции, стимулируя одновременно закупки сырья и экспорт своих готовых товаров. В те годы Испания и Португалия почивали на лаврах. Из колоний они выкачивали золото и серебро, а их собственный рынок был открыт для соседей. Английские и французские товары убивали испанскую и португальскую промышленность, но пока колонии обеспечивали бесперебойный поток драгоценных металлов, можно было жить, и жить (в смысле потреблять) неплохо. Хотя формально метрополия обладала монопольным правом торговать со своими колониями, фактически испанцы и португальцы превратились лишь в посредников, ставящих свое клеймо на иностранных товарах и переправлявших продукцию далее в Латинскую Америку. Кроме того, существовала широчайшая контрабандная торговля, пресечь которую испанцы и португальцы не смогли. А если уж метрополии, Испания и Португалия, не защитили свой рынок и постепенно теряли свое производство, то где уж этого ожидать для колоний? Таким образом, на момент обретения независимости промышленность Латинской Америки была очень слабой. С самого начала она не могла конкурировать с мировыми лидерами. Единственный выход: поставить на пути импорта заграждение в виде пошлины, фактического налога на иностранную продукцию, как это сделали в свое время англичане, как это сделали позже немцы, а затем и североамериканцы. Это понимали все, разумеется, понимали и европейцы. Они развились под защитой сурового протекционизма и только потом взялись рекламировать принципы свободной торговли. Но пропагандой дело не ограничивалось. В ход пошло всё: подкуп чужих элит, в первую очередь военных, спонсирование войн, переворотов, навязывание кабальных договоров, предоставление займов под высокий процент и так далее. В Латинской Америке регулярно появлялись лидеры, которые пытались вводить протекционизм, пытались покончить с властью латифундий и зависимостью от монокультур. Но с той же самой регулярностью их свергали. После чего в президентское кресло садился человек, отменявший протекционистские (покровительственные) ограничения и заодно раздававший иностранцам выгодные концессии по символическим ценам. Военные режимы, так называемые хунты, служили латифундии: сгоняли крестьян с земель, превращая их в экономических рабов, и расстреливали тех, кто пытался протестовать. В конечном итоге сами латифундисты служили США и Европе, получая за это сравнительно небольшой процент от прибылей. Но поскольку доходы исчислялись астрономическими величинами, то даже малой их доли хватало на безумные кутежи и запредельную роскошь. К чему я это все говорю? А к тому, что на заре рыночных реформ в России конца 1980-х – начала 1990-х годов печальный опыт Латинской Америки был прекрасно известен всему миру. Отлично его знали и в СССР, где о неоколониализме выходили горы литературы. К чему приведет отмена протекционизма, было известно заранее. Промышленность не появляется в результате действия свободной рыночной стихии и участия в мировой конкурентной борьбе. Это было доказано на опыте множества стран. Капитал тут же утекал в немногие прибыльные сферы, а вся остальная экономика гарантированно уничтожалась.