– Искать Чэнь Цзялуо и девушек. Если их тела не были полностью сожраны, мы можем похоронить их должным образом. Мы многим им обязаны! Ха Хэтай уважал Цзялуо и немедленно согласился. Четверо получили от мусульман немного еды и воды, затем сели на коней и отправились обратно на север. Около полуночи Тэн Илэй заявил, что хочет остановиться на ночь. Но Чжан и Гу настояли, чтобы они продолжили путь. Луна была высоко в небе, делая пейзаж похожим на серебристую гравюру. Внезапно чья-то фигура метнулась с обочины дороги в каменную могилу неподалеку. – Кто это? – крикнул Чжан Чжаочжун, натягивая поводья своей лошади. Прошло мгновение, и из отверстия между плитами появилась смеющаяся голова мусульманина. – Я – труп из этой могилы, – сказал он. На нем была шляпа с цветами, и, к великому удивлению Чжаочжуна и остальных, он говорил по-китайски. – Что ты здесь делаешь, если ты труп? – Гу закричал. – Я просто хотел прогуляться. – Трупы ходят на прогулки? Голова кивнула, а затем сказала: – Да, да, ты прав. Я ошибся. Мне так жаль. Он исчез обратно в дыре. Ха Хэтай расхохотался, но Гу Цзиньбяо был в ярости. Он спешился и просунул руку в могилу, желая вытащить мусульманина, но, пошарив внутри, ничего не нашел. – Не обращай на него внимания, – сказал Чжаочжун. – Поехали. Когда четверо развернули своих лошадей, они заметили рядом с могилой маленького тощего ослика, жующего траву. – Мне до смерти надоели сухие пайки, – радостно сказал Гу Цзиньбяо. – Немного жареного ослиного мяса было бы кстати. Он снова спрыгнул с лошади и собирался взяться за поводья осла, когда заметил, что у животного нет хвоста. – Кто-то, кажется, отрезал хвост осла и уже съел его, – заметил он с улыбкой. Раздался свистящий звук, и мусульманин появился на спине осла. Он засмеялся, вытащил из кармана ослиный хвост и помахал им. – Ослиный хвост сегодня был весь в грязи, это выглядело не очень красиво, поэтому я его отрезал, – сказал он. Чжан Чжаочжун посмотрел на внушительную бороду и чудаковатую внешность мужчины и задался вопросом, кто он такой. Он поднял свой хлыст и проехал мимо осла, ударив мусульманина по плечу. Мусульманин уклонился в сторону, и Чжаочжун выхватил у него хвост, который действительно был покрыт грязью. Он также почувствовал прохладу на своей голове и обнаружил, что его головной убор исчез. – Так ты маньчжурский офицер, – сказал мусульманин, крутя шапочку на пальце. – Я полагаю, вы пришли, чтобы напасть на нас, мусульман. Эта шапочка очень красивая. Пораженный и рассерженный, Чжан Чжаочжун бросил ослиный хвост в мусульманина, тот легко поймал его. Чжаочжун спрыгнул с лошади и повернулся к нему лицом. – Кто ты? – крикнул он. – Скажи! Я буду сражаться с тобой. Мусульманин надел шапку Чжаочжуна на голову осла и от восторга захлопал в ладоши. – Тупой осел в шапке чиновника! – воскликнул он. Мусульманин двинул бедрами, и ослик затрусил прочь. Чжан Чжаочжун побежал за ним, но остановился, когда в него полетел какой-то снаряд. Он ловко поймал холодный сверкающий предмет и пришел в ярость, узнав в нем сапфир, украшавший переднюю часть его шапки. К этому времени осел был уже далеко, но Чжан поднял с земли камень и запустил им в спину мусульманина. Мусульманин не предпринял никаких усилий, чтобы избежать удара. Чжаочжун был доволен, уверенный, что на этот раз он попал. Раздался громкий звон, когда камень ударился обо что-то металлическое, и мусульманин в отчаянии завопил: – О нет! Он разбил мой горшочек! Он наверняка разбит! Четверо мужчин ошеломленно уставились друг на друга, а мусульманин и его осел исчезли вдали. – Это был человек или призрак? – наконец спросил Чжан Чжаочжун. Три демона молча покачали головами. – Давайте, поехали. Это место наверняка проклято. Они поскакали галопом и рано утром следующего дня прибыли в Затерянный город. Тропинок было много, они были запутанными, но след из волчьего помета был прекрасным ориентиром, который безошибочно привел их к подножию пика Белого нефрита. Подняв глаза, они увидели вход в пещеру, которую раскопал Чэнь Цзялуо. Цзялуо проснулся ближе к полуночи, его силы восстановились. При свете лунного луча, пробивающегося сквозь трещину в своде горы, он мог видеть, как Хуо Цинтун и принцесса Касили крепко спят, прижавшись друг к другу. В тишине он услышал их дыхание и почувствовал аромат, даже более прекрасный, чем аромат свежих цветов или мускуса, исходящий от младшей сестры. Он снова задался вопросом, что делают волки за пределами горы и смогут ли они трое когда-нибудь сбежать. И если бы они это сделали, сдержал бы его брат император свое слово и вышвырнул маньчжуров? Он прокручивал эти мысли в своей голове: «Кого из них я действительно люблю? А кто из них действительно любит меня? Если бы я умер, принцесса Касили не смогла бы продолжать жить, но Хуо Цинтун смогла бы. Но это не значит, что принцесса любит меня больше. Ее сердце такое чистое, разве я могу не любить и не лелеять ее?» Когда Цзялуо подумал об этом, он не мог не опечалиться: «Да, мы с принцессой ясно дали понять, что любим друг друга. Но я никогда не говорил этого Хуо Цинтун. Цинтун настолько талантлива, я уважаю ее, даже немного побаиваюсь… Что бы она ни попросила меня сделать, я сделаю. А как же Касили? Она думает, что я умер бы за нее, и я действительно готов умереть за нее с радостью… Тогда неужели я не люблю Хуо Цинтун? Я в самом деле не понимаю: она такая нежная и умная и так сильно влюблена в меня. Она кашляла кровью, она заболела и едва не лишилась жизни, но разве все это не из-за любви? Одна достойна уважения и трепета, другая – дорога и любима, трудно выбрать». В этот момент лунный свет озарил Хуо Цинтун. Чэнь Цзялуо увидел ее изможденное лицо, в лунном свете казавшееся еще более бледным, и продолжил размышления: «Хотя мы никогда не доверяли друг другу, я сразу влюбился в нее, но из-за Ли Юаньчжи, переодетой в мужские одежды, не мог этого сказать. Но разве не ради любви к Цинтун я проделал весь этот путь, чтобы защитить ее? Неужели она дала мне кинжал только для того, чтобы отплатить за возвращение Корана? И хотя мы не произнесли ни слова о любви, какой смысл в этой тысяче слов?» И тут Чэнь Цзялуо снова подумал: «Не знаю, сколько трудных задач предстоит решить, более того, возвращение трона китайскому народу повлечет за собой огромные испытания и невзгоды. Она лучший стратег, лучше даже брата Сюя, ее помощь была бы неоценима, мы все бы выиграли от этого… Но не слишком ли она мне нравится не только как стратег?» Спустя еще полчаса лунный свет медленно переместился на тело принцессы Касили, и в нем заговорил разум мужчины: «С ней я только радуюсь, радуюсь, радуюсь…» Он широко открыл глаза и долго-долго смотрел на луч света над головой. Он увидел, как лунный свет исчезает, увидел, как пробивается дневной свет, и комната медленно светлеет. Принцесса проснулась, зевнула, открыла наполовину глаза и посмотрела в его сторону, слегка улыбаясь, ее лицо напоминало маленький цветок в первом цветении. Внезапно она резко выпрямилась. – Послушай! – прошептала она. Шаги звучали в глубине туннеля, постепенно приближаясь. В тишине старых пещер каждый шаг был отчетливо слышен, у них по коже побежали мурашки. Чэнь Цзялуо потряс Хуо Цинтун за руку, чтобы разбудить ее, и все трое быстро побежали обратно по туннелю. Когда они добрались до главного зала, Чэнь подобрал три нефритовых меча и отдал по одному каждой из двух сестер. – Нефрит отгоняет злых духов, – прошептал он. К этому времени шаги раздались прямо за пределами комнаты, и все трое спрятались в углу возле входа, не смея пошевелиться. Они увидели мерцающий свет факелов, в комнату вошли четверо мужчин. В двоих из них они сразу узнали Чжан Чжаочжуна и Гу Цзиньбяо. Раздалась серия звенящих звуков, их оружие вылетело из рук на землю. Хотя бронзовые статуэтки Тэн Илэя все еще были в его руке, двенадцать стальных дротиков уже выскользнули из сумки. Чэнь Цзялуо знал, что такую возможность нельзя упускать, и, пока соперники стояли, уставившись в пол в немом удивлении, он с криком выскочил и сбил факелы на землю, погрузив комнату в полную темноту. Чжан Чжаочжун и три демона развернулись и помчались обратно по туннелю. Они услышали глухой удар, за которым последовало резкое проклятие, когда один из них врезался в стену. Шаги снова постепенно затихли. Внезапно Хуо Цинтун издала панический крик: – О нет! Быстрее! Чэнь Цзялуо сразу понял, что она имела в виду, и выбежал из комнаты в туннель. Но прежде чем он дошел до конца, услышал скрип, за которым последовал тяжелый удар: каменная дверь закрылась. Он пошарил вокруг в поисках куска дерева, нашел его и поджег, осмотрев покрытую зазубринами поверхность каменной двери и останки скелетов, боровшихся когда-то за свою жизнь. – Все кончено! – в отчаянии сказала Хуо Цинтун. Принцесса схватила ее за руку. – Сестра, не бойся! Чэнь Цзялуо заставил себя улыбнуться. – Было бы странно, если бы мы трое умерли здесь. По какой-то причине он испытал чувство облегчения, как будто с его плеч свалился огромный груз. Он поднял с земли череп и сказал ему: – Что ж, брат, у тебя появились три новых товарища. Касили ахнула, а затем громко рассмеялась. Хуо Цинтун с непониманием посмотрела на них обоих и спустя некоторое время сказала: – Давайте вернемся в комнату и подумаем, что делать дальше. Глава 3. Великодушие красавицы и свирепость правителя 慷慨禦暴懷佳人 Втроем они вернулись в комнату. Хуо Цинтун встала на колени, помолилась, затем достала карту и принялась внимательно изучать ее, напряженно размышляя. Чэнь Цзялуо понимал, что они находится в отчаянном положении. Надежда оставалась либо на помощь Ордена, либо на Чжан Чжаочжуна, который передумает и явится, чтобы сразиться. Однако это место было упрятано так глубоко в горе, как кто-то снаружи сможет прийти на помощь? А Чжан Чжаочжун и остальные были так напуганы, что вряд ли осмелятся прийти снова. Благоухающая принцесса вдруг сказала: – Я хочу петь. – Тогда пой! – ответил Цзялуо. Она села на белый нефритовый камень и тихо запела. Хуо Цинтун, казалось, вообще не слышала ее льющегося голоска, она обхватила голову обеими руками и нахмурилась. Касили замолчала и сказала: – Сестра, отдохни! Девушка встала, подошла к кровати из белого нефрита и обратилась к лежавшему на простынях скелету: – Простите, пожалуйста, подвиньтесь, освободите место и дайте моей сестре отдохнуть! Она аккуратно сложила кости в кучку и убрала их с кровати. Внезапно она ахнула: – Что это? Касили держала в руках сверток из бараньей шкуры, почерневший за долгое время. Поднеся его к свету, они увидели, что текст был написан старой арабской вязью. Хотя шкура почернела, текст был еще более темным, поэтому его можно было разобрать. Хуо Цинтун перевернула несколько страниц, указала на кости около кровати и сказала: