異事疉見贈異寶 Пришвартовав лодку к берегу, герои попрощались с Чэнь Цзялуо и продолжили путь. Были они полупьяны, веселы и довольны. Ян Чэнси, Вэй Чуньхуа, Чжан Цзинь и Цзян Сиган пели и ликовали на улицах Ханчжоу, словно они были одни в городе. Проводив толпу взглядом, Чэнь Цзялуо сел в маленькую лодку и стал грести. Лодка мягко скользила по чистой, зеркальной глади озера. Доплыв почти до центра озера, он отложил весла и посмотрел на луну. Но вместо того, чтобы чувствовать умиротворение, Цзялуо ощутил, как горечь и грусть охватили его. И тогда он заплакал. Завтра, восемнадцатого августа, у его покойной матери был бы день рождения. Однажды после десяти лет, проведенных вдали от дома, он вернулся на юг реки Янцзы и узнал, что мать скончалась в его отсутствие. Цзялуо вспоминал ее доброе и улыбающееся лицо. Он до сих пор не мог осознать, что больше никогда не сможет обнять ее. Когда Сюй заговорил о завтрашнем дне, Цзялуо охватила печаль. Он горько плакал посреди тихого озера. Вдруг издалека послышалось тихое хихиканье. Цзялуо обернулся и увидел небольшую лодку, которая медленно приближалась к нему в лунном свете. На носу лодки стоял человек в светло-серой мантии. – Господин Чэнь, вы все еще любуетесь луной в одиночестве? – крикнул он, подняв руки. Чэнь Цзялуо увидел привлекательного изящного юношу и узнал в нем ученика Лу Фэйцина. Он был на стороне императора. Цзялуо считал странным, Ли вернулась одна, но не подал вида. Он быстро вытер слезы и поклонился в знак приветствия. – Брат Ли, чем могу быть обязан? Легко перепрыгнув на лодку Цзялуо, Ли Юаньчжи мягко взмахнула рукой и ответила: – Не хотите ли узнать новости о вашем брате, мастере золотой флейты? Чэнь Цзялуо был обескуражен. – Пожалуйста, присядь и расскажи все, что знаешь. Ли Юаньчжи присела и с лукавой улыбкой на лице стала водить рукой по глади озера. Луна отражалась в воде, и отражение ее света рябило по поверхности воды. – Ты видел нашего брата? – спросил Цзялуо. – Я знаю, где он, но не могу сказать. «Этот юноша странный, он ведет себя как взбалмошная девчонка!» – подумал Цзялуо, с удивлением смотря на Ли. Он вспомнил, как Ли в тот день обняла Хуо Цинтун за плечи. От этого воспоминания его передернуло. Ли Юаньчжи бесцельно водила рукой по воде, движения были медленными и расслабленными. Внезапно ее глаза устремились на Цзялуо, и в лунном свете она разглядела, что его глаза были красными от слез. Невольно она ощутила жалость и удивление: что же могло его так расстроить? – Ты плакал? Я слышала чей-то плач по пути сюда, – сказала Ли Юаньчжи. Чэнь Цзялуо отвернулся, не желая открывать перед Ли свою душу. Девушка поняла, что он испытывал душевную боль, и продолжила говорить смягчившимся тоном: – Ты думаешь о Четвертом и Четырнадцатом братьях? Не печалься, наверняка они живы и здоровы. Цзялуо хотел задать еще несколько вопросов, но не мог. Ли разговаривала с ним, словно он был маленьким ребенком. Цзялуо решил ничего больше не говорить, про себя думая: «Мы и без тебя узнаем все новости». – Где мой учитель? Он тоже прибыл в Ханчжоу? – обеспокоенно спросила Ли Юаньчжи. – А разве господин Лу не с тобой? – Нет, я не видел его после того хаоса на переправе через Хуанхэ, – ответила Ли. – Господин Лу – выдающийся мастер боевых искусств. Я уверен, что с ним все в порядке, – заверил ее Цзялуо. – Орден Красного цветка довольно могущественен, почему бы тебе не послать кого-нибудь на его поиски? – спросила Ли, в глубине души переживая за своего наставника. Хоть Цзялуо был недоволен, каким тоном были сказаны эти слова, он все же сдержался и ответил: – Брат Ли, ты прав, я отправлю кого-нибудь завтра на поиски. Спустя некоторое время Ли Юаньчжи вновь обратилась к Цзялуо: – Брат Юй считает, что ты очень хорош в боевых искусствах и мог бы стать моим наставником. Но мне кажется, что он преувеличивает твои способности. Я не думаю, что ты смог бы превзойти самого Лу Фэйцина. – Лу Фэйцин – один из величайших мастеров боевых искусств. Даже если я попрошу его стать моим учителем, он может отказать. Чтобы стать его учеником, нужно обладать воистину непревзойденными способностями, – ответил Цзялуо, слегка улыбнувшись. – Не надо мне льстить. Я вижу, твоя внутренняя сила очень велика. Но я не могу поверить, что люди из ордена Красного цветка уважают и почитают тебя больше, чем учителя. Это звучит слишком невероятно, – рассмеялась Ли Юаньчжи. Чэнь Цзялуо вздрогнул, услышав эти слова. Гнев начал кипеть в его жилах, однако он быстро взял себя в руки и напомнил себе, что он не просто член Ордена, а его глава. Он не мог позволить себе терять контроль над эмоциями. Этот юноша не стоил его гнева. К тому же его учитель был очень привязан к Ордену и нужно проявить к нему уважение. Глубоко вздохнув, Цзялуо взял весла и начал грести. Ли Юаньчжи с детства была послушной, но чем больше Чэнь Цзялуо игнорировал ее, тем сильнее она раздражалась. Она не знала, что делать дальше. Они почти подплыли к «Трем прудам, завлекающим луну»[34], когда Ли Юаньчжи усмехнулась: – Ох, какой же ты гордый! Но зачем тогда прятаться здесь в одиночестве и лить горькие слезы? Чэнь Цзялуо не поддался на провокацию и продолжал игнорировать Ли. – Я с тобой разговариваю! Неужели не слышишь? – Не знаю, как ты занимаешься, но я сомневаюсь, что твои наставники научили тебя базовым манерам. Повышая на меня голос, ты проявляешь неуважение. – У меня были добрые намерения, но ты не обратил на меня внимания! Твой Четвертый брат в опасности, и я могу помочь ему, – холодно ответила Ли. – Ты считаешь, что у тебя выдающееся кунг-фу? – нахмурился Цзялуо. – Если тебе интересно, мы можем сразиться. Как ты на это смотришь? – предложила Ли, попутно доставая свой меч. Перед глазами Чэнь Цзялуо стояло лицо Лу Фэйцина. Гнев, который Цзялуо усиленно сдерживал, пронизывал его. Он думал, что хорошо знал Ли. Ли поддерживал императора и мило беседовал с главнокомандующим – этого было достаточно, чтобы сделать об этом юноше выводы. Но теперь Ли предстал в другом свете. Что-то в нем вызывало раздражение, несмотря на его красоту и изящество. – Ты слуга императора, да? Или же занимаешь престижную должность при дворе? – спросил Цзялуо, пытаясь скрыть негодование. – Нет. Ни то ни другое, – ответила Ли. – Тогда, возможно, твои родственники – приспешники императора? – настаивал Цзялуо, желая раскрыть тайну Ли. Но Ли молчала, словно насмехаясь над неуклюжими попытками Чэня. Однако Цзялуо не сдавался. Он чувствовал, что Ли скрывала что-то действительно важное. Ли Юаньчжи разгневалась, когда Чэнь Цзялуо назвал ее отца приспешником цинского двора. Она ткнула в него меч и, затаив дыхание, вопросительно посмотрела на него. Ее глаза были полны ярости и ненависти, а рука с мечом дрожала от возбуждения. – Как ты смеешь оскорблять меня? Чэнь увидел, что Ли готова броситься на него в любой момент, и понял, что попал в точку. Этот юноша явно был как-то связан с цинским двором, поэтому не было смысла изображать дружелюбие. Цзялуо увернулся от удара меча. Затаив дыхание, Ли Юаньчжи ждала, когда он выпрямится, чтобы вонзить меч ему в грудь. Когда лезвие меча коснулось его тела, Цзялуо тут же отпрянул. Опираясь на одну ногу, Ли прыгнула на каменный пирс посреди озера. Каменный пирс находился достаточно далеко от лодки, его поверхность была настолько гладкой, что она могла твердо стоять на нем. Вначале Чэнь Цзялуо собирался сражаться голыми руками. Однако, когда он увидел, как Ли мастерски владел техникой цингун, характерной для школы Удан, он передумал. Цзялуо тоже был знаком с мастерством школы Удан, поэтому он провел ловкий маневр, проскользнув под плакучей ивой, и оказался на соседнем каменном пирсе, готовый к новому раунду. Он не мог не отметить, что Ли достойно сражалась и прекрасно использовала техники школы Удан. Ли Юаньчжи с изумлением отметила, как быстро двигался ее противник. Она сосредоточилась, боясь проиграть бой, и прошептала себе: «Смотри на меч!» Левой ладонью она оборонялась и, сжимая меч в правой руке, направляла его в левое плечо Цзялуо. «Три пруда, завлекающих луну» – это три каменных пирса на озере Сиху. В праздник Середины осени это место было особенно красиво. Бумажные фонари, запускаемые ханьцами, заставляли лунный свет танцевать на воде, создавая красивые и неповторимые отражения. В этой тишине серая фигура, похожая на хищную птицу, пронеслась над озером, свет меча сверкнул, отражаясь от разноцветных теней в озере. Ли Юаньчжи яростно схватила меч в левую руку, а правой рукой достала из мешочка несколько золотых игл и быстро метнула их в Чэня. Цзялуо не мог уклониться от летящих игл, поэтому вытянулся на пирсе. Три пары золотых игл пролетели мимо и упали в озеро. Несмотря на ярость, Ли Юаньчжи понимала, что они неравные противники. Удивительно, что трех атак не хватило, чтобы сбросить Чэня с пирса. Вскоре Чэнь набросился на Ли, намереваясь ударить ее ивовой веткой. Ли резко взмахнула мечом, желая разрубить ветку. Чэнь, предугадав ее маневр, схватил меч Ли, пытаясь отобрать оружие. Чэнь повернулся и одной рукой схватился за меч, а другой дотронулся до груди Ли. Юаньчжи была потрясена и смущена, она была вынуждена отпустить меч и перепрыгнуть на соседний пирс. Чэнь протянул руку и схватил меч соперника. – Ты Глава Ордена, а используешь такие грязные приемы! – воскликнула Юаньчжи. – Что за глупости! С чего ты взял? Ли Юаньчжи осенило, что ее оппонент не знал, что она девушка, и не хотел ее смутить. Сделав глубокий вздох, она пошла в сторону небольшой беседки Инчжоу. Когда Чэнь Цзялуо заметил, куда направлялась Ли, ему стало ясно, что она хотела сделать, и поспешил за ней. Когда Ли добралась до беседки, Чэнь уже стоял перед ней, обеими руками держа меч и передавая его изящным жестом. Ли вздохнула, взяла меч и аккуратно убрала его в ножны. Затем, не обращая на Цзялуо внимания, она повернулась и ушла, не сказав ни слова. Уже рассвело. Чэнь снял красный цветок с отворота халата, положил его в сумку и медленно пошел к воротам Хоучао, находящимся на востоке города. Когда он добрался до города, ворота уже были открыты. Цинские солдаты у ворот на мгновение уставились на Чэнь Цзялуо, затем внезапно скрестили руки на груди и поклонились, чтобы выразить свое почтение. Они знали, что он был Главой ордена Красного цветка. Чэнь Цзялуо кивнул и миновал городские ворота. – Если хотите, мы можем предоставить вам лошадь, – предложил один из солдат. – Было бы неплохо! – ответил Цзялуо. Цинский солдат радостно ушел и вскоре привел лошадь, а следом за ним пришли два младших служащих, которые поклонились, чтобы отдать дань уважения Чэнь Цзялуо. Они оба были польщены возможностью послужить господину. Чэнь Цзялуо сел на коня и пустил его галопом. Ему потребовалось более двух часов, чтобы преодолеть восемьдесят ли. В полночь он уже достиг ворот Аньшу города Хайнин[35]. Он не был дома десять лет, но пейзаж остался прежним: городские стены, у которых он играл в детстве, не изменились, трава и песок казались такими же, какими они были в прошлом. Опасаясь наткнуться на кого-нибудь из знакомых, он развернул лошадь и прошел шесть ли до северной окраины города, где нашел фермерский дом. Там он съел свой обед и лег спать. После долгой тяжелой ночи он крепко уснул. Когда фермер и его жена увидели, что незнакомец был одет как дворянин и говорил на местном диалекте, они сразу же проявили к нему повышенное внимание. А вечером, в знак гостеприимства, они приготовили курицу и угостили своего гостя. Когда Чэнь спросил о ситуации в последние годы, фермер ответил: – Недавно император приказал, чтобы весь уезд Хайнин был освобожден от трехлетнего сбора денег и продовольствия в честь Чэнь Шигуань. Чэнь подумал про себя, что его отец умер много лет назад, и он не понимал, почему император вдруг проявил особую благосклонность к его семье. После ужина Чэнь дал три таэля серебра, чтобы отблагодарить крестьянина, и поскакал в город. Он отправился к южным воротам и присел на дамбу, чтобы взглянуть на море. Вспомнились те детские годы, когда мама водила его за ручку, чтобы наслаждаться приливом. Сердце Цзялуо сжалось, и слезы выступили на глазах. Все эти долгие годы в деревне он видел только бесконечные поля песка, но теперь, вновь увидев волны, его душа взволновалась. Он расправил одежду на ветру и взглянул на море. Воспоминания о детстве нахлынули на него. Опомнившись, лишь когда стало темнеть и белая пена на море растаяла в размытом пятне, он привязал свою лошадь к иве возле дамбы и отправился в свой дом на северо-западе города. Прибыв в свой дом, Чэнь удивился. Настоящее название дома его предков, «Юйюань», было заменено новой табличкой, на которой мягким мазком кисти были написаны слова «Ань Лань Юань», начертанные самим императором Цяньлуном. Около его родной усадьбы раскинулись новые постройки, среди которых не было счета павильонам и беседкам.