«Растопырь лапы, Женевьева и вытяни их вперёд, как будто собираешься что-то схватить. Хвост вверх, он сбалансирует твою посадку. Крылья расправь и постепенно их чуть складывай, а перед самой посадкой расправь, чтобы смягчить встречу с землёй». Оу… Легко сказать… Лапы в стороны, но ветер так мешает, что они вот-вот в шпагате разойдутся. Хвост трубой, но это положение какое-то неудобное! И меня сразу понесло головой вниз! «Что за дурацкие советы!» — прорычала я мысленно. Моя драконица тоже издала недовольный вопль. Мама! А если крылышки убирать за спину, то я начинала кувыркаться в воздухе как какая-то неудачливая какашка. «Я разобью-ю-у-усь!» — завопила, что есть мочи, пытаясь выровнять себя, но мои крылья стали для меня ловушкой и спеленали меня как младенца. Ещё и хвост больно лупил по брюху. Просто какое-то недоразумение, а ведь всё так хорошо начиналось! «Лови-и-и меня-я-а-а-а!» — завизжала я. «Я создал воздушную подушку, поэтому можешь просто падать. Посадку с тобой отработаем в другой раз». И я упала. Меня мягко поймала магия дракона и не позволила разбиться после первого же полёта. Порыкивая, я собрала крылья воедино, почесала лапой пузико и в недовольстве уставилась на Рэна, который вдруг взял и принял человеческое обличье. Он был полностью обнажён и абсолютно не стеснялся своей наготы. Не успела я повозмущаться и поплеваться огнём, по причине того, что я чуть не разбилась, как дракон вдруг спросил: — Хочешь посмотреть на себя? Я магией создам отражающую поверхность по типу зеркала. Хочу ли я увидеть, какая у меня драконица?! «Конечно, хочу!» — воскликнула я с энтузиазмом и от радости, что вот-вот увижу себя, вывалила как собака язык и завиляла хвостом. Умом понимала, что выгляжу по-дурацки, но ничего не могла с собой поделать. Чёртовы звериные инстинкты. Рэн, тем временем, из огня действительно создал огромную зеркальную поверхность, в которой отразилась… драконица. Это была я. Я была так необычна, но при этом невероятно красива. Серебряная. Даже скорее металлическая. Размерами я была довольно крупной. Эту массивность усиливала длинная шея, и голова с необычным гребнем и рогами в виде короны. Повернулась боком. Потом задом, изогнула назад шею и внимательно рассмотрела себя со всех сторон. Затем расправила крылья, восхищённо любуясь их мощью и красотой. Сам мой силуэт был довольно атлетичным и изящным. Крылья круто изогнуты. А вот у Рэна по-другому коылья были построены. А ещё, на моих крылышках имелось два изогнутых и грозных когтя. Вах! Теперь чешуя. Чешуя потрясающе сверкала в лучах солнца. В складках она имела цвет голобовато-серебристый. На брюхе почти белая, а по всему же телу окрас был блестящим серебряным, и со стороны казалось, будто я рождена из чистого драгоценного металла. — Женевьева, ты прекрасна и уникальна. Я не знаю никого больше, у кого была бы такая же великолепная серебряная чешуя. «Серебряных драконов что ли совсем-совсем нету?» — задумчиво спросила у него, продолжая заниматься самолюбованием и самоизучением. — Есть легенды и предположения, что когда-то драконов было гораздо больше и самих видов насчитывалось больше ста. Серебряные, золотые, огненные и чёрные всегда были самыми сильными и главенствующими кланами. «Хм… Значит, я могу сформировать свой собственный клан», — подала мне идею сама драконица и довольно захихикала, увидев вытянувшуюся физиономию Рэна. «В случае нестандартных обстоятельств», — добавила я. — Этих обстоятельств не случится, — немного резче необходимого обронил дракон и, вздохнув, уже мягче сказал: — К тебе будет приковано слишком много внимания, Женевьева. На это его переживание я никак не отреагировала. Лишь начала рассматривать свою мордашку. Нет, ну просто чудо, как хороша! Драконица внутри меня от моей же похвалы довольно заурчала. Я вся была серебряной, а вот цвет моих глаз остался прежним — золотисто-карим. Только зрачок теперь был вытянутым. А ещё у меня были длинные загнутые кверху реснички. Потом переключила внимание на свой рот, точнее, пасть. Раскрыла широко рот и изумилась. Вот это зубки! Да тут любая акула сдохнет от зависти! Два ряда острейших зубов, длинные клыки и просто идеальной белизны зубы меня несказанно обрадовали. Длинный и гибкий раздвоенный язычок пробежался по зубкам. Затем подняла правую лапу и внимательно изучила свои коготки. Хоррррошие и тоже серебряные. Прямо идеальный маникюро-педикюр. Пошевелила когтистыми пальчиками, любуясь бликами солнца в отражении серебра и тут же с улыбкой вспомнила земную милую фразу: «А у мня лапки». Рэн, глядя на мои выкрутасы с собой, весело рассмеялся. — Ты невероятная. Налюбоваться тобой не могу, и я счастлив, что именно ты моя пара, Женевьева. «Угу… А раньше ты был похож на вечно недовольную ледышку и проклинал весь мир, что у тебя появилась истинная пара», — не удержалась от язвительного комментария моя драконица. Рэн перестал улыбаться и серьёзно сказал: — Я признаю, что был глупцом… Если можешь простить — прости меня… Я… Я люблю тебя, моя Женевьева. «Что ты знаешь о любви?» — провокационно поинтересовалась драконица. Его глаза сверкнули. — Женевьева, любовь — это та же сила. Сила брать и отдавать. Рисковать, но и уступать. Проявлять милосердие и заботу. Именно этими качествами проявляется сущность истинных пар. Но я не понимаю, почему другие драконы, встретив свою истинную, продолжают с ней обращаться как с существом, принёсшим несчастье. А ведь ты — счастье. Ты — мой свет и моя сила. Рэн склонил голову, обвёл пальцем серебряный рисунок на груди и произнёс: — Ты ворвалась в мою жизнь, Женевьева. Ты изменила меня. Не только своей силой… но и тем, кто ты есть. Он поднял голову, и не осталось на его лице никакой защитной маски. Лишь голая нужда, от которой перехватывало дыхание. — Ты видела меня слабым, испуганным и злым. Это правда, сначала я ненавидел тебя и проклинал небо за эту подлость в виде тебя. Но… Это всё ты, Женевьева — строптивая, но мудрая, смешная, заботливая, постоянно ищущая приключения на свою аппетитную попку… И ты — моя. Позволь показать тебе только самое лучшее во мне. Позволь доказать свои чувства и свою любовь к тебе. Я воззрилась на него, не в состоянии быстро осмыслить это прекрасное признание в любви, но в то же время, его слова омыли меня нежной нерешительной лаской. И я, и моя драконица сосредоточились на сладком окончании фразы Рэны. Хотела ответить нежностью, но не представляла, что сказать: я никогда никому не открывала своих чувств. Но, похоже, моего глупого выражения на мордочке, улыбки в виде раскрытой пасти и виляния хвостом Рэну было достаточно. Он прикоснулся рукой к моей мордашке и, глядя в глаза, одарил теплом собственной улыбки. — Теперь хочешь увидеть свою другую ипостась? — спросил он едва слышно. «Да. Очень хочу». — Тогда представь себя в прежнем образе и доверься природной силе оборота, — сказал он. — Это просто, Женевьева. И не бойся. Закрыла глаза и представила себя на двух ногах и себя прежнюю. И вдруг, появились ощущения, будто меня какая-то сила бросила в воду, в самую глубину, из которой я начала подниматься к свету. Мне не было больно, не было неприятно, но страх неизвестности всё-таки испытала. Не знаю, полминуты прошло, больше или меньше, но неожиданно я ощутила себя по-иному: сместился центр тяжести, и стало непривычно ощущать себя на двух ногах. Чуть пошатнулась, но Рэн удержал, не позволив мне упасть. Подняла к нему своё лицо и робко улыбнулась. Новым зрением я посмотрела на него по-другому. Я видела раньше только лицо, только мужчину, а сейчас я видела ещё и силуэт его дракона, как это случилось с Аишей. Ещё видела внутренний свет его души.