Посвящается жене Ирине Автор благодарит всех тех, кто помогал ему в работе над этой книгой словом и делом, — Владимира Шаповала, Дмитрия Овдея, Евгения Петрова, Дмитрия Нефедова, Павла Сергеева, Сергея Куркова и многих других. Отдельное спасибо Кайлу Иттору за очень меткие и своевременные советы. Глава 1 Я ожидал всего чего угодно, но только не того, что этого хорошо одетого и внешне добродушного парня убьют. Что ограбят — да, в этом был уверен, но что убьют? Однако же вот — он хрипит, дергает ногами и высовывает язык, что и неудивительно — как же еще себя вести тому, у кого на горле захлестнулась удавка? — Ну-ну, не дергайся, — посоветовал бедолаге Толстый Го, с профессиональным интересом наблюдающий за расправой. — Расслабься — и все кончится быстрее. — Да и так уже почти все, — со знанием дела проворчал Здоровила, который, собственно, и орудовал удавкой. — Сейчас обделается уже, вон как у него брюхо напряглось. Пресветлая Миралина, а ведь когда они задушат его, то, скорее всего, отправят ко всем богам и меня. На кой им лишний свидетель, пусть даже он и один из тех, кто живет в квартале Шестнадцати висельников, а значит, будет молчать об увиденном? — Пхаш-ш-ш! Живуч этот парень, глаза уже так вылезли из орбит, что он на глубоководную рыбу стал похож, язык до колен свесился, а он все еще пытается просунуть пальцы под веревку. — Семь демонов Зарху! — Толстый Го поморщился. — Здоровила, заканчивай уже. Я хочу выпить. Ш-ш-шарх! И Здоровила отлетает к стене сарая, где мы находимся. Почти вся территория старых портовых складов такими сараями, похожими друг на друга, как родные братья, застроена, в них когда-то держали товары, которые мореходы привозили с Желтых островов, и жизнь тут била ключом. Но это когда было. Теперь тут тихо, жутковато и всегда пустынно. Говорят, что в семилетие Большой Чумы королевские мортусы[1] стаскивали сюда трупы и сваливали их в кучи, но, я так думаю, это все враки. Сами рассудите, какой смысл их волочь в сараи, чтобы потом перевозить еще куда-то для сожжения? Проще сразу вместе с постройкой спалить. Вот именно сюда и притащили этого дворянчика, поскольку, как уже было сказано, тут тихо и безлюдно. — Что это? — взвизгнула Гусеница, подружка Толстого Го. — Не что, а кто! — послышался негромкий старческий голос, и размалеванная девица с наполовину выбритой по последней моде Портового квартала головой, жутко заорав, схватилась за лицо. Из ее глаз забили два маленьких фонтанчика искр. Зрелище было страшное и красивое одновременно. — Маг! — глухо охнул Древень, правая рука Го, и выхватил свой огромный «свинокол». — Ох и резня будет! — Да чтоб вас всех! — Толстый Го глянул на недодушенного юношу, который по-прежнему оставался в сознании, мало того — плохо гнущимися пальцами стаскивал с шеи петлю, одновременно пытаясь встать на ноги. — Ну что сегодня за день такой, а? Толстый Го, оправдывая свое прозвище, и вправду был сильно не худ, но при этом в чем в чем, а в ловкости ему было не отказать. В три шага, будто танцуя, он приблизился к дворянчику, который уже стоял на своих двоих, и прильнул к нему, словно в поисках запрещенной богами и королевскими указами однополой любви. Когда и как он успел вынуть кинжал, я даже не понял. Через секунду Го сделал шаг в сторону, и теперь всякий любопытствующий запросто смог бы изучить внутренний мир почти спасшегося бедняги. Живот ему Толстый располосовал умело, что уж там. Теперь ни один лекарь не поможет, факт. Дворянчик захрипел, изо рта у него хлынула черно-красная густая кровь, руками он пытался запихать обратно в распоротый живот мерзко выглядящий склизкий комок внутренностей, которые буквально вываливались из него. — Агриппа! — буквально застонал маг, обращаясь невесть к кому. — Агриппа, мы опоздали! Прав оказался Древень — в руках у старика был посох мага, и, увидев это, я понял, что теперь всем нам точно конец. Судя по всему, парень был его сыном. И теперь маг будет за него мстить, что вполне объяснимо, а значит, перебьет всех, кто повинен в его смерти. Хорошо еще, если я умру быстро и сразу — подобное можно будет счесть за немалую удачу. — Посох! — заревел Толстый Го. — Отберите у него посох, подельнички! Трое его подручных прыгнули к магу, но это были напрасные телодвижения — одного отшвырнула к стене молния, проделав в его груди отверстие размером с мой кулак, у второго пояс превратился в омерзительно выглядящую пещерную гадюку, которая немедленно вцепилась гигантскими кривыми клыками в живот бандита, а третьему маг без всяких сантиментов попросту разбил голову навершием посоха. Го, как видно, не слишком рассчитывал на своих подручных, а потому решил под шумок смыться и, плюнув на погибающих соратников, скользнул к двери. Вот только и ему не повезло — шагнув к проему, он буквально насадил себя на длинное лезвие тяжелой шпаги, которую держал в руке немолодой мужчина с изрезанным шрамами лицом, как видно — тот самый Агриппа. — Ар-р-р! — зашипел Го, хватаясь руками за лезвие. — Агриппа, зачем? Он мог нам сказать, кто их нанял! — Маг направил навершие посоха на Гусеницу, которая все еще была жива и все это время с визгом каталась по полу, закрывая глаза ладонями. — Ой, как она орет! Из посоха вылетела бело-голубая искра и ударила Гусеницу в левую грудь. Девка еще пару раз дернулась и затихла. — Кто? — Маг подбежал к Го, которого тот, кого он называл Агриппой, буквально стряхнул с лезвия на пол. — Кто тебя нанял? — Бе-э-э! — Бандит был в сознании и, разумеется, понимал, что умирает. Он не захотел отвечать на вопросы и вместо этого показал магу широкий как лопата язык, просипев вдобавок: — Пошел ты, козел старый, знаешь куда? — Кто? — Маг схватил его за голову и потряс ее. — Кто? Скажи — и я отправлю твою душу к Престолу Упокоения. — Кому я там нужен? — засмеялся было Го, но закашлялся и забрызгал лицо мага кровью. — На мне трупов столько, что я и сам не зна-а-а… Речь сменилась хрипом, Толстый Го дернулся и затих. Одновременно с ним, выгнувшись дугой, отдал богам душу и тот молодой человек, из-за которого начался весь этот сыр-бор. — Вот же досада какая! — Маг всплеснул руками. — Агриппа, в жизни бы не подумал, что я могу проиграть сразу все. Барон мертв, и я даже не представляю, кто захотел забрать его жизнь. Зачем — понятно, но кто? — Да кто угодно, — невозмутимо ответил ему Агриппа, втыкая лезвие своей шпаги в горло того бандита, которого укусила змеюка. Хотя он и так отошел бы в мир иной минут через пять, какой в этом был смысл? — Мало ли у вас закадычных врагов? — Их у любого мага немало. — Старик топнул ногой. — Но никто даже предположить не мог, что я буду здесь. Никто! Я только вчера принял решение о том, чтобы завернуть в этот город, ты ведь это прекрасно знаешь. — Предположить и просчитать — это разные вещи. — Агриппа огляделся вокруг себя. — Мастер, вы мудры, равных вам на землях всего континента можно счесть по пальцам одной руки, но это не означает, что вас невозможно просчитать. Я лично как-то раз сумел это сделать, вы должны помнить тот случай. Почему кто-то другой не сможет повторить подобное? — Видимо, ты прав, — признал маг, нагибаясь над лежащим в луже крови трупом юноши. — И если так, то тот, кто за этим стоит, действовал масштабно. Представь себе количество вариантов развития событий. Выходит, он в каждом из городов держал подобную шайку, а это очень недешево. — Всего лишь вопрос технического характера. При наличии нескольких толковых подручных и достаточного количества средств он решается быстро и эффективно. — Агриппа направился к куче мусора в углу сарая, за которой притаился я. — И еще. Мастер, это мог быть не «он». Это могла быть «она». Не сбрасывайте со счетов магистрессу Эвангелин и магистрессу Виталию. — Они бы действовали по-другому. — Маг скривился. — Это дамы, они не терпят насилия. Яд в бокал вина или змея в постель — это да. Но бандиты, отребье с улиц? — Предубеждения! — Агриппа застыл рядом с мусором; я видел подметки его сапог, добротные, из буйволовой кожи, и каблуки с подковками. Дорогая обувь, такие сапоги под полсотни золотых стоят. — Времена меняются, мастер, традиции и привычки тоже меняются, это необходимо признать и принять. Замечу: магистресса Эвангелин поняла это еще пару лет назад и запросто могла сработать на парадоксе. Магистресса Эвангелин — сильный противник. И вас она ненавидит так, как никто другой. — Может, поднять его из мертвых? — Маг глянул на тело Толстого Го. — Да порасспросить? — Это запрещенный ритуал, — отозвался Агриппа. — Впрочем, вам закон не писан, я к этому давно привык. Но прошу учесть, что мы в городе, причем густонаселенном. Тут наверняка квартирует представительство ордена Истины, а то и полноценная миссия. Охота вам потом с черными братьями объясняться? Прав этот Агриппа — миссия ордена Истины у нас в городе Раймилле полноценная, со старшим отцом, тремя отцами-наставителями, двумя десятками братьев-ищеек и дюжиной братьев-экзекуторов. Столица королевства как-никак, это обязывает. Я-то не раз у них в здании бывал, они каждую неделю устраивают бесплатный обед для неимущих, напоминая: «Орден для народа, а не народ для ордена». Формализм у них в крови, что не слишком удивительно, особенно если знать их историю. Я эту самую историю знал, во время бесплатных обедов кто-нибудь из отцов-наставителей непременно ее рассказывал, чтобы люди осознавали, у кого они в гостях. Да и про магов от них же я слышал немало. Орден Истины появился лет триста назад, в те времена, которые позже назвали Веком смуты или Веком перемен и которые изменили лицо всего нашего мира, носящего название Рагеллон, от Ледяных островов на севере до Южного океана. Еще Рагеллон иногда называли мудреным словом «континент», я даже не знаю почему. Но слово красивое. Так вот, триста лет назад по какой-то причине почти одновременно, всего-то за год-два, испустили дух представители почти всех родовитых фамилий Рагеллона, включая королевские, причем мор косил их под корень, до пятого колена. Вряд ли это было случайно, но никто так и не докопался до истинной причины. Да и не слишком-то расследовали — не до того всем было. Пустых престолов оказалось много, а претендентов на них — еще больше. И у каждого из претендентов, даже самого убогого, нашлись последователи, которые всячески пытались посадить своего принципала повыше. Плюс под шумок особо лихие авантюристы, не мудрствуя лукаво, начали перекраивать давно размежеванные границы королевств. В результате мир захлестнула война. Все резали всех, в ход шли любые методы и средства, люди просто осатанели от насилия и крови. Неудивительно, что скоро сталь перестала быть единственным способом упрочить свои позиции, к ней на помощь пришла магия. Причем конечно же черная, ибо белое чародейство не для войны. Кто из сильных мира сего первым разрешил снова отправлять древние ритуалы магии ночи и смерти, неизвестно, но вслед за ним, наплевав на Круг магов, все королевства позволили практиковать запрещенное колдовство открыто, не боясь наказания. А может, и никто не разрешал, может, чернокнижники сами решили вернуть себе свои права. Зашевелилась земля на кладбищах, и оттуда полезли мертвые, чтобы терзать живых. На старых капищах вновь установили деревянных идолов, и их рты были густо измазаны свежей кровью. В ущельях Холодных гор заклубился фиолетовый туман, вдохнув который, человек забывал все, что знал. На дверях деревенских домов, как в старые времена, появились венки из терновника, который, по поверьям, отводит злой взгляд и черные души. Безвластие породило насилие, насилие призвало зло, а злу всегда плевать на все и всех, у него свои цели. Черные маги, колдуны, ведьмы — все те, о которых люди давно забыли, оказывается, вовсе никуда не сгинули. Они просто где-то отсиживались все это время и ждали своего часа. И дождались. Уже очень скоро те, кто дал им свободу, пожалели об этом. Ученики Тьмы не собирались никому отвоевывать престолы, их интересовала только собственная судьба и вся та власть над людьми, до которой они могли дотянуться. Нет, они могли посадить на трон удобного для них человека, но при условии, что он будет играть по их правилам и им на пользу. Личные интересы новоявленный правитель должен был держать при себе, являясь, по сути, не более чем марионеткой в чужих руках. Дальше все было просто. Слуги Зла опять допустили ошибку, которая стоила многим из них жизни. Просто они никогда не умели объединяться, в отличие от своих коллег, практикующих магию света и жизни. Отдельно стоит заметить, что маги разных конфессий и школ никогда друг с другом без нужды не воевали. Они превосходно уживались, ведь делить им было нечего, да и методы у них разные. Правда, если дело доходило до личных интересов, вроде власти или денег, могло произойти все что угодно. Впрочем, подобным грешат все — и маги и обычные люди. И еще спорный вопрос, кто больше. Впрочем, светлые маги в тот раз тоже опростоволосились. Точнее, опоздали. Они тогда прекрасно поняли, к чему идет дело, и терпеливо ждали, когда люди неодаренные явятся к ним с поклоном и просьбой о помощи. Конклав магов Света даже подготовил список требований — плату за свою помощь. Но вот только эта самая помощь обычным людям не понадобилась. Впервые в истории Рагеллона они сами решили проблему, связанную с магией. Все началось в самом большом городе континента, в столице королевства Айронт — Миклайте. И, как это водится, причиной схода огромной лавины оказался маленький камешек. Капитан королевской гвардии Диорд, вернувшись домой, застал жену в слезах и очень быстро выяснил, что послужило тому причиной. Оказывается, их шестилетнюю дочь час назад без каких-либо объяснений забрал черный маг из ордена «Кубок Ночи», того самого, адепты которого два года назад возвели на престол короля и после этого творили в Айронте все, что им заблагорассудится. Диорд кинулся к зданию ордена, но было поздно — его малышку уже принесли в жертву во время какого-то жуткого ритуала. Все, что от нее осталось, — платьишко да отрезанная под корень косичка светло-русых волос. Их, словно в издевку, отдали почерневшему от горя капитану два молодых и очень наглых послушника ордена. Лучше бы они этого не делали. Капитан не стал топить горе в вине, не стал винить во всем жену, не углядевшую за дочерью, и бить себя кулаками в грудь. Нет. Он пошел к своим воинам и спросил у них: