В разговоре наступила пауза, он ждал ее ответа на вопрос в записках, а она держала паузу, даже не сомневаясь в том, что ответ будет утвердительным. Кто‑то где‑то решил, что со страданиями пора закругляться, пора перестать красться по обочине жизни, когда трасса в четыре полосы совершенно свободна, кто‑то решил, и сопротивляться этому решению Снежана больше не могла и не хотела. — И..? — из раздумий, девушку выдернул голос в телефоне. Видимо, терпением ее собеседник не отличался. Впрочем, у них будет время узнать, что свойственно ему, а что ей. А для начало, стоит сделать первый шаг. — Цветы чудесны, спасибо. — А вы умеете увиливать от ответа, Снежана, — на другом конце провода тихо рассмеялись. Но выдержав паузу в секунду, Марк будто преобразился, тон его стал серьезным и требовательным. — Поужинаешь со мной? Желание юлить, увертываться, заигрывать пропало. Снежа представила, как мужчина смотрит сейчас в пространство перед собой, и поняла, что будь она там — ответила бы сразу и честно. — Да. — Не пожалеешь? — где‑то там, на другом конце города Марк наверняка сощурился, храня серьезность во взгляде и в голосе. — Нет. — Тогда завтра в восемь? — Хорошо, — предложи он заехать за ней прямо сейчас — она тоже согласилась бы, не раздумывая. Она вообще запретила себе сомневаться. Снежана знала одно — она хочет попробовать. С ним. — Диктуйте адрес, Снежная королева, — а теперь где‑то там он уже улыбнулся, и Снежа улыбнулась в ответ. Да, она очень долго была Снежной королевой, заморозившей сердце и душу для сохранности, но с приходом очередной весны вдруг поняла, что теперь абсолютно не против позволить сердцу оттаять. Отложив телефон на стол, несколько секунд девушка сидела, глядя в одну точку, а потом рассмеялась в голос, оттолкнулась ногой, заставляя сиденье табурета сделать несколько оборотов вокруг своей оси. Неужели, весна наконец‑то пришла не только в город, но и лично к ней? Вернувшаяся Аня лишь хмыкнула, оставив замечания при себе. Хотя, какие тут замечания? Она лично готова была расцеловать того незнакомца, который смог заставить начальницу так смеяться. * * * Это была их третья встреча. Теперь уже не рабочая, какой была первая, не неожиданная, какой получилась вторая, это свидание было ожидаемым, планируемым и очень важным. Во всяком случае, для Снежаны оно было безумно важным. Ее последнее первое свидание было чертовски давно. Это было единственное ее первое свидание вообще. Да и свиданием это вряд ли назовешь… Проведя насыщенного цвета помадой по губам, Снежана невольно вспомнила, как все было когда‑то. Ярослав снова приехал к Диме в гости, они долго сидели в комнате брата, которая чаще всего оставалась для нее запретной территорией — не девчачьи разговоры там велись, не для ее ума, во всяком случае, именно так постоянно повторял старший брат. Чаще всего, она и не пыталась лезть в их дела. А особенно в тот день. Когда в дверь постучали, она сидела на полу, листая какой‑то журнал. — Привет, — Яр появился на пороге, прежде чем Снежана разрешила войти. Будь на его месте Дима — накричала бы, выгнала, еще и бросила вслед чем‑то увесистым. С Ярославом было не так — стоило ему появиться в поле зрения, Снежана переставала понимать саму себя. В горле пересыхало, мысли путались, а единственное, что было под силу — глупо улыбаться. — Привет, — опомнившись, что принимать друзей стоит не сидя на полу, Снежана резко вскочила, панически обвозя взглядом комнату — ей тогда показалось, что вокруг творился ужасный бардак, правда потом Яр признался, что ничего подобного не заметил, слишком… нервничал. — А где Дима? — Снежана привыкла, что видит друзей только вдвоем. Иногда в другой очередности — сначала Диму, а потом уже Ярослава, но всегда вместе. Это были первые годы их общего «бизнеса». Тогда, говоря о деле Самарского с Ермоловым, и она, и родители, и Глаша всегда брали слово в кавычки, считая это всего лишь блажью двух молодых балбесов. Возможно, так и было бы, рули процессом Дима, но не Ярослав. Из‑за двери послышался гогот Димы, но сам он показаться не спешил. А стоило Самарскому бросить взгляд за угол, скрытый от глаз Снежаны, гогот стих, послышались шаги. — Вы что, опять поспорили? — Снежана сощурилась, пытаясь понять, в чем причина такого странного поведения Самарского. А поведение было странным, глаза блестели, после сурового взгляда за спину, на нее он смотрел слишком нежно, как никогда в жизни, но много — много раз в ее снах, а потом сказал то, что услышать она в реальности тоже не надеялась: — Пойдем гулять, Снежка, — предложение прозвучало очень просто. Яр протянул руку, призывно улыбаясь, а она… За секунду в голове пронеслась сотня мыслей. А на сто первой, Снежа ухватилась за ладонь парня, готовая следовать на прогулку хоть на край света. Ей было шестнадцать, ему двадцать три. Они действительно просто гуляли. Гуляли по набережной, он купил ей мороженое. Это было лето, на набережной толпилась масса народа, много пар, много компаний, и были они. Потом было какое‑то кафе, снова мороженое, только теперь Снежана краснела каждый раз, когда ложечку к ее губам подносил он… Друг ее брата, знакомый с младенчества Слава, теперь ставший чем‑то большим. Домой ее доставили, вписавшись в требования родителей о комендантском часе. И если в любой другой день, Яр снова зашел бы, они с Димой закрылись бы в комнате брата, чтобы до нее изредка доносились обрывки их разговоров, смех, ругань, потасовки, то на этот раз Ярослав остановился у подъезда. — Спасибо, — тогда Снежа была неимоверно счастлива… Представляла, как взлетит по ступенькам, как промчится по квартире, игнорируя вопросы мамы, подначивания Димы, которые непременно будут, как закроет дверь в комнату, упадет лицом в подушку и будет смеяться до колик в желудке, давая бабочкам в животе порхать все активней, щекотать все неистовей. Но Ярослав не спешил ее отпускать, просто притянул к себе, а потом поцеловал. Впервые, по — настоящему, приятно. Но отстранился слишком быстро, хотя, скорей всего, ей просто так показалось. — Только у меня в середине июля будет своя Снежинка, — там же, под подъездом ее поцеловали во второй, третий раз, кажется, четвертый. Дальше она не считала, просто подчинилась, когда ее развернули, скомандовав: «иди». И она шла, шла до двери, до первого пролета лестничной клетки, а потом неслась… Неслась, заливаясь смехом. И маму действительно проигнорировала, и гогот Димы слышала, даже дверь в комнату закрыла, вот только не рассмеялась, уткнувшись в подушку. Медленно опустившись на кровать, Снежана коснулась пальцами губ, продолжая ощущать на них поцелуй, закрыла глаза, ощущая, как по щеке скатывается первая слеза. Бабочки в животе были, а еще было всепоглощающее счастье. Счастье, что мечты иногда сбываются, а чувства бывают взаимными. У него будет Снежинка посреди июля, а у нее посреди июля будет счастье. * * * Несколько раз моргнув, Снежана вернулась в реальность. Все это было почти десять лет тому — неправдоподобно давно. Настолько неправдоподобно, что иногда, Снежане казалось, что все это было лишь сном. Щелкнув помадой, девушка положила ее на трюмо, оглядывая себя напоследок — на этот раз, ей предстояла не прогулка по набережной и тонна мороженого. Марк пригласил ее в ресторан. И это не может не радовать — чем меньше ассоциаций, тем больше шансов, что из этого что‑то выйдет. Зеленое платье под цвет глаз, оказалось надежно спрятано под светлое пальто — март не спешил радовать теплом. Прежде чем выйти из квартиры, Снежана бросила взгляд на часы — он необычайно пунктуален. Машина Самойлова стояла в нескольких шагах от подъезда, а ее владелец ждал свою вечернюю спутницу, облокотившись о бок авто. Заслышав стук каблуков по асфальту, Марк развернулся… * * * Увидев Снежану там, на празднике Самарского, он обрадовался. Слишком сильно обрадовался, если учесть, что с этой женщиной его не связывало ровным счетом ничего. Красива — да, хороший фотограф — да, скорей всего умна, хоть узнать это он не успел, почему‑то часто задумчива, немного печальна. У всех есть свои тайны, у всех есть причины грустить, печалиться, задумываться. Эти причины были у каждого в той комнате, но рад был видеть Марк почему‑то только ее. А нескольких минут разговора хватило на то, чтобы понять — он абсолютно не против видеть ее не раз. В те несколько секунд ее молчания, в момент ее колебания, до неожиданного звонка, он очень хотел услышать «да». Хотел предложить сбежать из ресторана, сесть в машину, колесить по городу. Она бы что‑то рассказывала, он бы слушал, потом рассказывал бы сам. Все закончилось бы под утро — у него или у нее, это не столь важно. Но ночь бы запомнилась обоим. Не умопомрачительным сексом, хотя, возможно и им тоже, но главное — возможностью на какое‑то время забыть обо всем. Сбыться этим мыслям было не суждено — ему позвонили. В очередной чертов раз заставили сорваться с места, не соображая от волнения и страха. Марк вмиг забыл обо всем, уносясь на очередной экстренный вызов из прошлого, а вспомнил лишь поздно ночью, оказавшись дома. Часы показывали три часа ночи, вряд ли она до сих пор ждет его в ресторане, да и вряд ли теперь ответ ее будет положительным. Та ночь могла бы стать одной из лучших за последнее время, а стала очередной серией его бразильского сериала. Вот только на этот раз, Марка все достало. Именно поэтому, утром, первым делом Самойлов отправился в цветочный. Он не просто хотел извиниться, он хотел получить согласие на ужин. Именно от нее. Саша тогда сказала, что им нужно «прикрытие», ему почему‑то нестерпимо захотелось, чтобы прикрытие было таким. А возможно, чтобы оно было не совсем прикрытием. Окончательно Самойлов убедился в этом, стоило ему обернуться, заслышав стук каблуков. — Марк, — Снежана улыбнулась, протягивая руку. — Снежа… на, — обычно хладнокровный и рассудительный, только услышав ее голос, Марк понял, что провел не меньше минуты просто пялясь на девушку. — Вы сегодня… — в комплиментах, он никогда не был мастером, сейчас же с выражением своих эмоций стало совсем туго. — Спасибо, — пряча улыбку в складках шарфа, Снежана высвободила ладонь из плена его пальцев. Его реакция стала приятным началом вечера. Когда на тебя смотрят с восхищением — это ведь приятно. — Прошу, — постепенно беря себя в руки, Марк открыл перед Снежей дверь, дождался, пока она устроится, а потом обошел машину, устраиваясь рядом. — Борис, познакомься, это Снежана Ермолова, прекрасный фотограф. — Очень приятно, — пожилой мужчина в строгом костюме, с добрыми глазами и искренней улыбкой обернулся, встречаясь взглядом с девушкой. — А это — Борис, мой водитель, а по совместительству большой фанат классической музыки, потому, дорогу нам предстоит коротать под… — Сегодня, под Рахманинова, господин Самойлов. Мне кажется, это будет неплохим началом вечера, — подмигнув сначала боссу, а потом Снежане, Борис повернулся, заводя мотор. Салон заполнили первый аккорды одного из многочисленных концертов гения. Машина вырулила на дорогу, а Снежана, посчитав, что полумрак салона позволит ей остаться незамеченной, бросила взгляд из‑под полуопущенных ресниц на Марка. Если бы он смотрел перед собой или в окно — затея Снежи сработала бы, но он смотрел на нее. Чуть склонив голову, спокойно, и то, что его поймали на горячем, кажется, совершенно не взволновало мужчину, он не отвел глаз, не заговорил, только губы дрогнули в подобии улыбки, а потом с уст сорвалось еле слышное: — Спасибо, — и лицо вновь стало серьезным. За что спасибо? Что согласилась? Что не передумала? Что хорошо когда‑то сделала свою работу? Что не догнала когда‑то с часами? Часы… Снежана закусила губу, осознавая, что забыла взять с собой эти злосчастные часы. Скажи она об этом сейчас, еще не поздно было бы вернуться, подняться в квартиру, но тогда подниматься пришлось бы одной… Именно поэтому, она промолчала. Пусть у нее будет предлог. На всякий случай. «Пожалуйста», ему послужил кивок головы, а потом девушка отвернулась, сосредотачивая все свое внимание на видах за окном. Салон обволокло звуком музыкальных переливов, даря каждому из них минуты предвкушения, спокойствия и надежд.