Анна побледнела. Олег, взглянув на нее, забеспокоился. Девушка прикрыла глаза, пытаясь справиться с волнением, вцепилась руками в стол так, что побелели пальцы. – Аня, с тобой все в порядке? – нежно спросил он и накрыл ее руку своей ладонью. От этого теплого прикосновения она словно очнулась, щеки слегка порозовели. Баба Паша тоже встревожилась и тут же засуетилась. Она подала Ане ковшик с водой, погладила по голове и проговорила: – Прости меня, старую, девочка. Выпей водички, авось полегчает. Кабы знать, что тебе невдомек, откуда ты родом. – Я правда ничего не знала, – выдавила Анна, глотая ледяную воду. – Я понимаю, милая, понимаю. Магда ведь давно уехала отсюда. Сразу после смерти матери. В город подалась. Здесь тогда голодно было. Деревня. Работы никакой. Вот она и уехала. – Отчего умерла ее мать? – Ну как же. Из-за мужа. Василь-кузнец – один из тех, кого граф с собой за границу забрал. Она его очень любила. Как поняла, что не вернется, так и умерла. Она-то первая и сказала, что нет Василя на свете. Сердцем, говорит, чую. – Она тоже была цыганкой? – Да. Но ты мне скажи, что же стало с Магдой? Я ведь ее больше не видела. С тех самых пор, как она уехала. – Она тоже вскорости умерла, баба Паша. Совсем молодая. Ее убили. – Батюшки-светы, да что же это такое? – Баба Паша быстро перекрестилась. Олег, чтобы сменить тему, спросил: – Вы не знаете, здесь Савельевы не жили? – Знаю таких. Это же ихний мальчонка дар речи потерял, когда дружок его Степан пропал. Федор Савельев его звали. Он, когда вырос, на сестренке Степановой женился. – У них были дети? – Дочка была. Но не сразу. Поначалу у них долго детей не было. Может, так оно и лучше бы было. – Как так? – Жена Федора поздно рожала, ей уж за сорок было. В родах и померла. Федя и так-то нелюдимый был, а тут и вовсе обезумел. Смотреть на него было страшно. Говорить не мог, так он выйдет на крылечко, сядет и стонет, стонет… Потом помер, вслед за женой. Странно помер, я вам скажу. У него привычка была: он в графский парк часто ходил, еще до смерти жены, к старой груше, что возле озера. Он под этой грушей часами сидел, все думал о чем-то. Под ней его и нашли однажды. Мертвым. Чем ему эта груша так приглянулась, ума не приложу? А вот поди ж ты. Баба Паша примолкла, очевидно, вспоминая события давно минувших лет, которые так неожиданно всплыли из небытия. – Интересно, что стало с дочкой Федора Савельева? – Чего не знаю, того не знаю. Она ведь сироткой осталась. Ни отца, ни матери. Вроде пристроили ее в приют в городе, но точно не скажу. Они не заметили, как проговорили несколько часов. Анна представить себе не могла, сколько судеб переплелось в этой истории. Прошлые события, повинуясь чьей-то злой воле, переплелись с настоящим, неся с собой новые беды и новые смерти. Олег не мог удержаться от последнего вопроса: – Вы не помните кого-нибудь по фамилии Шац, баба Паша? Прасковья Тихоновна нахмурилась. – Что-то не припомню. Среди наших таких нет, это точно… Подожди-ка. Если я ничего не путаю, у графа служил управляющим какой-то Шац. Я сама его не видела, только слышала от матери, что он одну деревенскую девчонку обрюхатил. Она после того утопилась в озере, а сам управляющий вместе с графом за границу укатил, от греха подальше. – Спасибо вам, баба Паша, – тепло поблагодарила Аня. – Вы нам очень помогли. – Бог с тобой, дочка, какая помощь? Мне и то радость, что кому-то мои воспоминания интересны. – Она вздохнула. – Мы пойдем погуляем немного, – сказал Олег, поднимаясь. – Если в графский парк пойдете, смотрите, вглубь не заходите, – предостерегла Прасковья Тихоновна. – Это почему? – Говорят, зверь там объявился. То ли волк, то ли собака. Черного цвета, людей сторонится, но многие его видели. Так что вы поосторожнее, кто знает – что у него на уме? – Спасибо. Мы постараемся. – К обеду возвращайтесь, я щей наварю. – Обязательно, – заверил Олег. – Повезло нам со старушкой, – улыбнулся он, когда они спустились с крылечка и не спеша отправились вдоль по улице. – Это верно. Не баба Паша, а целый исторический музей. – Благодаря ей мы могли убедиться: наши предположения полностью верны. Вы все отсюда родом. Так или иначе. – Верно, но с места мы так и не сдвинулись. – Лиха беда начало. Пойдем посмотрим на графский особняк, а там будет видно. Баба Паша подробно объяснила, как найти санаторий, и все же особняк возник перед ними совершенно неожиданно. Старые липы внезапно расступились, открывая внушительных размеров здание с колоннами и высокими окнами по фасаду. Анна и Олег остановились напротив центрального входа. Выглядел дом довольно странно. Может быть, из-за своеобразного цвета каменной породы, из которой был сложен, а может, зловещий вид ему придавали кровельные украшения и фигуры в виде драконов и изображений демонов – все это вместе взятое производило довольно жуткое впечатление. Вдоль стен до самых кровельных гребней змеились ползучие ветви плюща, крепко цепляясь за выступы и придавая внешней стороне особняка романтический вид своей густой темной зеленью. «Не дом, а замок Синей Бороды какой-то», – подумала Анна и огляделась. Кроме них, никто не обращал ни малейшего внимания на необычную архитектуру здания. По чисто выметенным дорожкам, среди цветочных клумб чинно прогуливались отдыхающие, носилась с визгом малышня под бдительным оком млеющих на жарком солнце мамаш. Анна вдруг испытала неловкость. Похоже, все эти убийства и разговоры о маньяке сделали ее слишком впечатлительной. На самом деле перед ними обычный дом, где живут и отдыхают сотни людей. А что касается фигур, так это дело фантазии архитектора, не более. Она попыталась успокоиться. Посмотрела на Олега, чтобы узнать, какое впечатление произвел дом на него. Олег стоял, задрав голову, и, прищурившись от яркого света, с интересом разглядывал причудливую башенку на крыше. – Дом неплохо сохранился, – наконец сказал он. – И выглядит не таким уж страшным, – вздохнула Аня. – Тебя это как будто огорчает? – Нисколько. Просто я навоображала бог весть что и теперь чувствую себя не в своей тарелке. Олег улыбнулся и обнял ее, успокаивая. – Все нормально, малыш. Мы же в двадцатом веке. Кроме того, красиво – еще не значит безопасно. Не поддавайся первому впечатлению. Вспомни о мухоморах. – О чем? – Ну, грибы такие. Ты что, не знаешь? – Знаю, конечно. Но при чем тут они? – Очень даже при чем. Они на первый взгляд такие нарядные и красивые, как детские игрушки, а внутри – смертельный яд. Так и здесь. Поняла? – Почти. А вдруг мы ошибаемся? Мало ли кто здесь жил раньше, теперь это вполне респектабельный дом отдыха. – Поживем – увидим, – улыбнулся Олег. – Давай погуляем по парку? – Хорошая мысль. Если клад существовал, то его скорее всего закопали именно там. Посмотрим, вдруг мои способности пожелают очнуться от спячки и я что-нибудь почувствую? – Я бы на это особенно не рассчитывал. Вряд ли получится как в том детском стишке: «Муха по полю пошла, муха денежку нашла…» – с удовольствием продекламировал он. – Это кто здесь муха? – подозрительно поинтересовалась Анна. – Это я образно, – поспешил заверить ее Олег. – Ты не муха, ты бабочка-красавица. Ну та, которая с вареньем… – А ты – паук-крестоносец! – Почему это паук? – обиделся Олег. – Душишь на корню всякую инициативу, вот почему. – Ну, если в этом смысле… Оба расхохотались. Так, препираясь и подначивая друг друга, они вышли с оживленной, ухоженной аллеи и очутились в парке. Чем больше они удалялись от санатория, тем реже попадались им навстречу отдыхающие. На берегу озера, как ни странно, не было ни души. Они немного прошли вдоль берега. Место и впрямь оказалось на редкость живописным. Густые заросли камыша, спускающиеся к самой воде, обрамляли озеро сочно-зеленой рамой. Старые ивы полоскали в нем гибкие свои ветви, легкая рябь на поверхности, отражая солнечные лучи, рассыпала по всему озеру сверкающие искры, так что больно было глазам. – Ой, смотри, кувшинки! – Аня по-детски всплеснула руками, заметив почти на середине озера восковые чашечки водяных лилий. – Сто лет их не видела, с самого детства. – Хочешь, достану тебе одну? – галантно предложил Олег. – Что, прямо в брюках нырнешь? – насмешливо спросила она.