— Любимый кто? — спросил Оз. — Любимый, и всё! — Что ж, всегда приятно иметь дело с поклонницами, — пробормотал он, стараясь высвободиться. — Не слишком задирайте нос, — предупредила его Сабрина. — Она встречает так всех, начиная с разносчика пиццы. Бабушке потребовалось немалое усилие, чтобы оторвать внучку от волшебника. — Как я понимаю, все вы из Феррипорт-Лэндинга. Не так уж часто нам доводится встречать соседей с севера, — сказал Оз и повернулся к Сабрине: — А тебя я знаю, ты — Сабрина. Давненько не виделись! Помнится, твоя мать часто приносила тебя в магазин. Однажды мы усадили тебя на колени к Санта-Клаусу, чтобы сфотографировать, а ты взяла и надула ему на штаны. Санта был вне себя! Твоей матери было очень неудобно, а я веселился от души. "Лгун!" — подумала Сабрина, густо краснея. Как она устала от игр, которые без конца затевали с ней вечножители! — Моя мама никогда не работала в магазине. — Это я работал в универсальном магазине "Мейси". Мы с твоей матерью очень дружили. Она частенько ко мне заглядывала. — Оз повернулся к Дафне: — А ты, наверное, Дафна. Я держал тебя на руках, когда ты была еще не больше горошины. Вы обе очень на нее похожи. Когда подрастете, разобьете сердце не одному кавалеру. У Дафны был такой вид, словно она собралась снова стиснуть Волшебника в объятиях. — Мы в плену? — спросила бабушка Рельда, показывая на дверь. — Вероятно, царь Оберон назвал бы вас своими гостями, — ответил Оз, хмурясь. — Гости, которым не позволено покидать эту комнату! — фыркнул Свинсон. — С какой стати? — Боюсь, мне это так же невдомек, как и вам, — ответил Оз. — К сожалению, меня зовут только тогда, когда хотят что-нибудь устроить, организовать. Мне редко объясняют, что к чему. Но я обещаю, что на все наши вопросы скоро будут даны ответы. А сейчас нам пора — вас ждут. И он повел неохотно следовавшую за ним компанию по коридору обратно в таверну. Там не оказалось ни одного свободного местечка. Такого необыкновенного сборища Сабрина еще не видывала. Пираты, карлики, гоблины, говорящие звери, даже огромный жук, размером со взрослого мужчину, да еще в очках! К желтоглазому пианисту присоединилась певичка — знойная блондинка, каждое движение которой собравшиеся сопровождали смехом и улюлюканьем. На ней было платье в блестках и длинные белые перчатки. Разгуливая по залу, она заигрывала с публикой мужского пола. Для каждого у нее была припасена лучезарная улыбка. — Хороша! — простонал Свинсон, пялясь на певицу. — Лучше не зарься на Бесс, тебе она не по зубам, — предостерег его Оз. — Она подружка Толстяка Тони. Перед публикой предстали Оберон и Титания, следом за ними вошли Горчичное Зерно, Паутинка, Мотылек и эльфы в коже, с которыми наша компания уже была знакома. Их встретили свистом и неодобрительными выкриками. Певице и пианисту пришлось прервать выступление. — Ты заставил нас ждать, Оберон! — гаркнул великан-людоед. — По твоей милости я слишком долго дышал одним воздухом с гуигнгнмом. Лошадь в глубине зала заржала и плюнула в людоеда. — Зачем меня сюда позвал и? — закудахтала со своего места курица. — Я притащилась аж из Гарлема. — Друзья, у меня есть для вас подарок! — крикнул Оберон, продираясь сквозь толпу. — Вечножителям будет чему порадоваться по случаю Рождества. По залу прокатился недовольный ропот, многие повскакивали с мест, выкрикивая что-то насчет "опостылевших выходок этих эльфов" и того, что "нас не проведешь". Оберон не обращал внимания на ругань. Подмигнув сестрам Гримм, он грубо схватил их за руки и вытащил на сцену. — Что за новости? — крикнула Сабрина, пытаясь освободиться от его железной хватки. Не слушая ее, Оберон обратился к публике. — Тише! — проорал он. — Или вам не хочется подарка? Все нехотя уселись. — Не нужны нам подарки от эльфов! — крикнул какой-то невероятно волосатый субъект. — Неужели? А как насчет детей Вероники Гримм? — отозвался Оберон. В зале мигом стало тихо. Никто не шевелился, все недоверчиво ждали продолжения. Сабрина посмотрела на сестру, и у нее отчаянно заколотилось сердце. "Так я и знала! — пронеслось у нее в голове. — Нас ненавидят здесь так же, как в Феррипорт-Лэндинге. Они готовы убить нас". 3 Сабрина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Настало время шевелить мозгами. Как им с сестрой избежать смертельной опасности? В памяти пронеслись бесчисленные побеги, которые им пришлось совершить за полтора года, проведенных в чужих семьях. Ответ не заставил себя ждать. — Помнишь мистера Дриско, Дафна? — шепотом спросила она сестру. Та кивнула. — Мы поступим с Обероном так же, как поступили с Дриско. Дриско принадлежал к числу их самых несносных приемных родителей. Он был самым настоящим сумасшедшим. По его милости в спальне девочек жило полтора десятка не знавших покоя хорьков. Сабрина как-то смотрела по телевизору документальный фильм про хорьков — пушистых, ласковых, игривых созданий. Ведущий называл этих зверьков прекрасными домашними любимцами, потому что не имел представления о хорьках мистера Дриско. Ну да, они были очень милы, но это не мешало им быть воплощениями зла. Они не упускали случая укусить Сабрину и Дафну, погрызть их обувь или нагадить на их подушки. Сабрина терпела этот ад ради сестры, которой требовался уютный теплый дом, но давалось ей это через силу. Дриско утверждал, что без хорьков не прожил бы и дня, души в них не чаял, как в родных детях. При этом он мучился от болей в спине и в ногах, поэтому ухаживать за своими любимцами не мог и взял девочек в свой дом не из сострадания, а чтобы было кому кормить и купать этот выводок визгливых грызунов. Его замысел провалился, когда девочки отказались делать хорькам педикюр. За это он попытался их отшлепать, но где там! Ему не удалось и пальцем к ним притронуться. — На счет "три", — сказала Сабрина. Дафна понимающе кивнула. — Раз, два, три! И сестры дружно прыгнули на носки ботинок Оберона. Царь эльфов взвыл от боли и согнулся пополам. Девчонки запрыгнули ему на спину и повалили. Излюбленная тактика сестер Гримм — неустанно лягаться — никогда не давала сбоя. Когда бабушке Рельде удалось их оттащить, Оберон неподвижно лежал на сцене, закрыв руками голову. — Вы целы, Lieblings? — спросила она внучек. — Пора сматываться! Толпа нас сейчас растерзает! — крикнула Сабрина, хватая за руки сестру и бабушку. Толстяк Тони и Чокнутый Бобби были уже совсем близко, но Гриммы еще могли улизнуть через парадные двери. — Минуточку! — остановила сестру и бабушку Дафна. — Слышите? Толпа издавала странный звук. Этот был смех! Вечножители покатывались со смеху, некоторые даже попадали со стульев, другие хлопали в ладоши, вскочив с мест. Вскоре все уже скандировали: — Гриммы! Гриммы! Гриммы! Волшебник подскочил к Оберону и помог ему подняться. Физиономия царя эльфов была багровой от ярости. Но Оз что-то прошептал Оберону на ухо, и тот мигом присмирел. — Они — вылитая мать! — громко запричитал Оберон, ковыляя к Гриммам. Толпа весело ревела: — Готовьте пир! Будем чествовать дочерей Вероники Гримм! Осуществилась ее мечта! — Что за мечта? — спросила Сабрина, но ей никто не ответил. Все до единого вечножители продолжали скандировать: — Гриммы, Гриммы! Окружив девочек, они подняли их на руки, посадили на плечи и понесли по залу. — О чем говорил Оберон? — обратилась Дафна к бабушке Рельде, семенившей рядом. Бабушка пожала плечами: — Ума не приложу, Liebling! — Нынче великий день! — провозгласил Оберон, когда девочек снова поставили на пол и они оказались рядом с ним и Озом. Потом царь эльфов кинулся к стойке, на которой красовались выставленные Матушкой бокалы с праздничной выпивкой. — Вы просто не представляете, что совершили! — негромко бросил он сестрам. — Да уж! — откликнулась Дафна. Оз принялся объяснять: — Думаю, его величество намекает на уважение, которое вечножители нашей общины питали к Веронике Гримм, вашей матери. Она боролась за сохранение Волшебного царства. Когда она исчезла, пропало и стремление следовать прежнему образу жизни. Мы потеряли самих себя, но вы, девочки, можете вернуть нас на верный путь. — Каким же это образом? — удивилась Дафна. — Мне, например, всего семь лет. Бабушка Рельда не дала Озу ответить. — Мы здесь не для того, чтобы ввязываться в городскую политику, — заявила она Оберону. — Как только Паку полегчает, мы уедем. Дома нас ждут неотложные дела. — Отлично! — сказал Оберон. — Сразу после ужина можете катиться на все четыре стороны. Пусть только во время торжества девчонки поддерживают всё, что я стану говорить. После этого я сам отдам вам Пака. Можете убираться отсюда еще до полуночи. — Что значит "поддерживать всё, что вы станете говорить"? — подозрительно спросил Свинсон.