— Где-где? — В Феррипорт-Лэндинге. Это в двух часах езды к северу. — Раз вы бывший шериф, то должны знать, что закон не позволяет разъезжать с водителем, не имеющим водительского удостоверения, да еще на такой развалюхе. — Полицейский кивнул на машину и тут заметил в ней Пака. — Что там еще за парень? — Мой внук, ему нездоровится. Мы везем его к врачу, — объяснила бабушка. — Только не в таком рыдване, леди, — сказал полицейский. — Я задерживаю это ваше… средство передвижения из соображений гуманности. Сейчас вызову "скорую", она отвезет паренька в больницу. Он снял с пояса рацию и, продолжая с подозрением разглядывать семейство, стал вызывать буксир. — Если Пака отвезут в больницу, то там сразу определят, что он не человек, — тихо сказал мистер Свинсон бабушке Рельде. — Пареньку нужен специальный врач, — обратился к полицейскому Канис. — А дьяволу нужен стакан воды со льдом, — процедил в ответ полицейский. — Вы бы лучше о себе побеспокоились. Если не проведете ночь в кутузке, считайте, что вам крупно повезло. Есть тут хотя бы у кого-нибудь документы? — А как же! — откликнулась бабушка Рельда, роясь в сумке. — Где-то тут у меня было удостоверение личности… Но полицейского теперь интересовал только мистер Канис: сзади из штанов старика вывалился лохматый коричневый хвост. Полицейский некоторое время рассматривал его, гадая, что бы это могло быть, потом обошел вокруг Каниса, пристально в него всматриваясь. — Это что же, хвост, приятель? Сабрина сверлила взглядом мистера Каниса, который, несмотря на холод, даже вспотел. Вид у него был встревоженный, даже рассерженный. В последнее время Сабрина всё чаще видела у него такое выражение лица: именно так он выглядел, когда начиналось превращение. — Только не волнуйтесь! — сказала она Канису, но он ее не услышал. Превращение уже началось. Вместо носа и рта у мистера Каниса появилась звериная пасть, на шее и на руках стремительно выросла шерсть. Тело меняло очертания, заполняя огромный костюм, незадолго до этого висевший на нем мешком. Из подушечек пальцев выросли черные когти, челюсти оскалились клыками. Он стремительно становился самим собой — злым Серым Волком, зверем, которого он тщательно в себе скрывал, хотя все боялись, что рано или поздно зверь вылезет наружу и больше не пожелает прятаться. На мгновение оцепенев, полицейский потянулся за револьвером. — Вот, нашла! — сказала бабушка и, вытащив руку из сумки, разжала кулак и дунула на ладонь, обдав полицейского розовым порошком. Тот остолбенел и посмотрел на бабушку остекленевшим взглядом. — Знаете, иногда служба бывает такой скучной! — вкрадчиво проговорила бабушка Рельда. — Не то слово! — согласился полицейский. — Взять хотя бы сегодняшний день: вы еще не выписали ни одного штрафа за превышение скорости! — Да, скучища смертная! — Вот я и говорю: живо полезайте в свою машину и езжайте себе. Желаю вам на славу повеселиться. — Будет исполнено. — Полицейский взял под козырек, прыгнул в машину и был таков. — Как удачно, что я прихватила с собой порошок забвения! — промолвила бабушка. Она прикоснулась к плечу мистера Каниса, и его зловещее превращение тут же прекратилось. Старик обрел свой прежний человеческий вид. — Простите меня, Рельда! — взмолился он. — В последнее время мне приходится несладко. Достаточно любой ерунды — и пошло-поехало… — Всё хорошо, что хорошо кончается, — сказала старушка. — Но я бы попросила вас спрятать хвост до конца поездки. Старик закивал и постарался запихнуть свой хвост обратно в штаны. — Минуточку! — крикнула Сабрина, провожая взглядом полицейскую машину. Сзади у той красовались большие белые буквы: ПУНЙ, что означало "полицейское управление Нью-Йорка". — Так это был нью-йоркский полицейский! — Конечно, какой же еще! — ответила бабушка, тыча пальцем куда-то за мост. На горизонте, словно соревнуясь, тянулись ввысь огромные небоскребы. Над ними кружили самолеты и вертолеты. У Сабрины от этого зрелища, которым она столько раз любовалась прежде, встал в горле ком. Дафна тоже уставилась на сияющий огнями мегаполис. Одно здание, обогнавшее высотой все остальные, было увенчано тонкой серебряной стрелой. Схватив старшую сестру за руку, девочка указала на него пальцем. — Это же Эмпайр-стейт-билдинг![1] — От волнения Дафна прикусила правую ладонь (среди множества причуд Дафны эта была свидетельством счастья и восторга). — Вот мы и дома! — простонала Сабрина. — Мы в Нью-Йорке! Девочки запрыгали от радости, всё громче повторяя: — Это Нью-Йорк! Нью-Йорк! — Я сейчас! — сказал мистер Свинсон, подходя к ограждению моста. У этого пузатого джентльмена была одна проблема — брюки; он долго возился, прежде чем остался доволен тем, как они сидят. Наконец он налег животом на перила и застыл, восхищенный величественным зрелищем. Девочки увидели в его глазах слезы. Дафна подошла к нему, обняла и сказала: — Не плачьте, мистер Свинсон, а то я тоже заплачу. — Это слезы счастья, Дафна, — пробормотал он. — Вот уж не думал, что увижу всё это… Я так долго просидел взаперти в Феррипорт-Лэндинге! — Вам здесь непременно понравится. Это лучший город на свете! Здесь столько всего можно сделать, увидеть, съесть! Я уже чувствую, как пахнут хот-доги! — Хот-доги! — взвизгнул Свинсон, и его нос тут же превратился в розовый пятачок. Свинсон редко сбрасывал человеческую личину, но при сильном волнении наружу прорывалась его истинная сущность: он был одним из сказочных трех поросят. — Что я такого сказала? — шепотом спросила Дафна у Сабрины. — Хот-доги делают из мяса поросят. Дафна поежилась. — Ну, что до меня, то я никогда не стала бы есть хот-доги. Они такие жирные! Я вообще имела в виду совсем другое: пиццу с пепперони, вот что! Девочка посмотрела на старшую сестру, ища поддержки, но та не смогла помочь ей. — Пепперони тоже делают из свинины. — Неужели? Сабрина кивнула. Дафна снова поежилась. — Я хотела сказать — брокколи. Жду не дождусь, когда опять полакомлюсь ею. Что может быть лучше прогулки по городу в обнимку со здоровенным кочаном брокколи! — Это точно, Нью-Йорк славится своей капустой брокколи, — сказала Сабрина. Дафна показала ей язык. — Нет, Волк, ты только полюбуйся! — сказал Свинсон Канису, не желая больше внимать кулинарным фантазиям сестер. Канис подошел к перилам и тоже восторженно замер, разглядывая чудо-город. — Представляешь, чего мы лишены! — прошептал Свинсон. Оба от восхищения не могли вымолвить ни слова и только молча таращили глаза. Сияющий огнями Нью-Йорк поражал воображение. До Сабрины вдруг дошло всё значение происходящего. Планета Земля продолжала вращаться, на свете происходили захватывающие события, а вечножители застряли в своем Феррипорт-Лэндинге и носа оттуда не высовывали. За двести лет выросли новые города, люди научились лечить страшные болезни, астронавты высадились на Луну… А Канис со Свинсоном всё это пропустили. — Погодите! — опомнилась Дафна. — Что мы здесь делаем? Я думала, мы едем в Волшебное царство, спасать Пака. — Так и есть, Liebling. Оно находится где-то здесь, в Нью-Йорке, — ответила бабушка Рельда, поправляя шляпку. Сабрина почувствовала, что у нее пылает лицо и земля уходит из-под ног. На мгновение в глазах потемнело, она упала. Потом опомнилась и поняла, что сидит на асфальте и смотрит на своих спутников. — Тебе нездоровится, Liebling? — ахнула бабушка. Канис помог Сабрине встать. Она чувствовала головокружение и тошноту. — Ничего, это просто обморок. — Ты не говорила, что в Нью-Йорке тоже есть вечножители… — простонала Сабрина, стараясь самостоятельно сохранять равновесие. Бабушка нахмурилась: