— Кто там? — спросил голос в переговорном устройстве. — Извините за беспокойство, мэм, — начала бабушка. — Меня зовут Рельда Гримм, я пришла с внучками. Они раньше жили в вашей квартире. Щелчок — и дверь открылась. Они вошли в дом и направились по коридору к квартире девочек. На полпути их встретила возбужденная особа в огромных красных очках. — Я так рада вас увидеть! — сообщила она. У — Надеюсь, мы вам не помешали, — сказала бабушка Рельда. — Мы просто оказались поблизости, вот и… — Что вы, мне всегда хотелось познакомиться с прежними жильцами. — Женщина протянула руку. — Глория Фрэнк. — Я Рельда Гримм, а это мои внучки: Сабрина, Дафна… и Мотылек. — Приветствую тебя, крестьянка, — изрекла фея Мотылек, пристраивая кокон Пака у себя на плече. Глория Фрэнк была озадачена, но всё равно улыбнулась. — Входите, прошу вас! — пригласила она. В гостиной Сабрина испытала шок. Их квартира, прежде такая яркая и красивая, теперь была выкрашена тоскливой пшеничной краской. Паркет выцвел и утратил свою неповторимость, старинные светильники были заменены современными безликими лампами. От мебели, которую помнила Сабрина, не осталось и следа. На месте большого мягкого дивана стояла темно-шоколадная софа — скорее произведение искусства, чем то, на чем сидят. На стенах не сохранилось ни одной их семейной фотографии. Даже на холодильнике больше не висели рисунки маленькой Дафны. Из спальни вышел парень примерно одних лет с Сабриной, долговязый, в футболке, с портативной видеоигрой. У него были светлые курчавые волосы, в ушах торчали наушники. Он вынул их при виде гостей и окинул их недоуменным взглядом. — Мам! Что за ужасная вонь? — От целительного сосуда его величества исходит необычный запах, но называть его ужасным является сильным преувеличением, — заговорила фея Мотылек. — Для тебя большая честь ощущать его аромат, недостойный бесстыдник. — Ой, простите! — вмешалась бабушка, заслоняя собой фею. — Внучка играет в школьном спектакле, вот и репетирует беспрерывно свою роль. Уж не обессудьте, по роли у нее очень необычный реквизит, который она упорно таскает с собой. — Она любит театр? Замечательно! Мой сын тоже актер, — обрадовалась миссис Фрэнк. — Какую последнюю пьесу ставили у тебя в школе? Ты был в ней бесподобен! — "Сон в летнюю ночь". — Он играл Пака. Знаете эту пьесу, девочки? — Да мы в ней живем! — тихо буркнула Сабрина, морщась от невыносимого запаха, источаемого коконом. — Фил, эти девочки раньше здесь жили, — проговорила миссис Фрэнк, помахав ладонью перед носом. Спохватившись, что это может показаться грубостью, она смущенно пригладила волосы. — Ты занимаешь мою спальню, — тихо сказала Дафна. Фил закатил глаза, покивал, снова надел наушники и вышел из гостиной. — Вы уж его извините! С тех пор как мы купили ему эту игру, он с ней не расстается, — сказала его мать. — Позвольте ваши пальто. — Нет, мы только на минуточку, — ответила бабушка. — Просто любопытно было взглянуть, кто здесь теперь живет. — Нам очень нравится эта квартира. Думаю, вы согласитесь, что мы неплохо о ней заботимся, — сказала миссис Фрэнк. Сабрина промолчала. Она разглядывала комнату, пытаясь отыскать хотя бы что-то знакомое. От этого занятия у нее даже кружилась голова. — Да, еще одно, миссис Фрэнк. Вы, случайно, не находили каких-нибудь вещей, когда сюда въехали? Скажем, дневник или книжку с рассказами про сказочных персонажей? — спросила бабушка. — Не исключено, что мама девочек вела дневник, и нам хотелось бы его забрать. — Кое-что мы действительно нашли, когда ремонтировали кухню и перестраивали стенные шкафы, — подтвердила женщина. Выйдя ненадолго, она вернулась со старой обувной коробкой. — Муж ругает меня за то, что я всё это храню, называет меня барахольщицей. Но это такие личные вещи, что было бы нехорошо их выбрасывать… Сабрина схватила коробку и сорвала крышку. Внутри лежали пожелтевшие любовные письма их отца к маме, фотографии голеньких Сабрины и Дафны в тазу и дамский розовый бумажник с вышивкой. — Никакого дневника, — вздохнула Дафна. — Да, здесь его нет, — подтвердила бабушка. — Вы не могли его проглядеть? — спросила она у миссис Фрэнк. Та покачала головой. — После переезда мы здесь немало потрудились. Если бы дневник был, мы бы его нашли. — Мы очень ценим то, что вы не выбросили это, — сказала бабушка, указывая на коробку. — Что ж, нам пора. — Рада была с вами познакомиться, — сказала миссис Фрэнк. — Не волнуйтесь, этой квартире запустение не грозит, мы хорошо за ней ухаживаем. Бабушка и девочки дождались на остановке автобуса и уселись на задние сиденья. Фея Мотылек завела речь о невежестве людей, но Гриммы промолчали. Сабрина сидела у окна и смотрела, как исчезают из вида ее родные места. Она снова думала о маме. * * * Они вернулась в гостиницу. Каково же было их удивление, когда, вызвав лифт, они застали там пылко целующихся Свинсона и Бесс! Когда парочка наконец спохватилась, физиономию Свинсона залила краска смущения, а его нос превратился в пятачок. Он поспешно закрыл лицо рукой, взволнованно глядя на Бесс: вдруг она заметила его позор? Но Бесс, улыбаясь до ушей, не выпускала его из объятий, словно их унесло в море и он был ее спасательным кругом. — Привет! — сказала бабушка вышедшей из лифта парочке. — Мистер Канис встал? — Да, — ответил всё еще красный Свинсон. — Он у себя в номере и хочет с вами поговорить. Я спросил его о самочувствии, а он в ответ чуть не откусил мне голову. Буквально чуть не откусил! — Свинсон покраснел еще гуще, увидев заговорщическое подмигивание Дафны. — Нам захотелось выпить горячего какао, — стала объяснять Бесс. — Мы уже побывали на Уолл-стрит[7]. Вы не поверите, до чего наша община недружная! Теперь у нас на очереди Сохо и Чайнатаун. — Блондинка звонко чмокнула своего кавалера в щеку. — Мой сладенький, мне надо освежиться. Дашь мне ключ от своего номера? — А то как же! — Свинсон порылся в кармане и достал ключ. Бесс тут же шагнула назад в лифт и поехала наверх. — Как я погляжу, мистер Свинсон, вы сражены наповал, — заметила бабушка. — Как это "сражены"? — спросила Дафна. Сабрина собралась было ответить, но вдруг заметила кое-что необычное: вопрос младшей сестры был обращен к бабушке, а не к ней. — А так, что он в нее здорово втрескался, — объяснила бабушка внучке. — И это настоящая проблема! — подхватил Свинсон. — Когда она узнает, кто я такой… какой я… — Он махнул рукой. — Она ведь тоже вечножитель, — напомнила бабушка Рельда. — Вечножитель-человек, — вздохнул Свинсон. — А я — поросенок. Это разные вещи. — Но есть же смешанные пары вечножителей. Вспомни хотя бы мисс Маффет и Паука. — Мисс Маффет — помешанная, — возразил Свинсон, — а Бесс красавица, она забавная, и вообще, она самая поразительная женщина, я таких еще не встречал. Она потеряет ко мне интерес, когда узнает, что я всего-навсего провинциальная безработная хрюшка. — А я уверена, что вы нравитесь Бесс такой, какой вы есть, — с улыбкой сказала бабушка. — Если этот беспредметный разговор закончен, — вмешалась фея Мотылек, — то я хотела бы отнести его величество в номер. — Конечно, — согласилась бабушка, — а я тем временем загляну к мистеру Канису. Скоро увидимся. Девочки вернулись к себе в номер и закрыли дверь. Мотылек забралась на одну из огромных кроватей и водрузила липкий кокон на подушку. — А теперь помалкивайте, люди! — потребовала она. Сабрина закатила глаза. — Мне надо с тобой поговорить, — обратилась она к сестре, и девочки удалились в ванную. — Послушай, Дафна, мы с бабушкой поговорили, и вот что я хочу тебе сказать… — Я всё знаю, — перебила ее младшая сестра. — Значит, тебе известно, что я больше не намерена заниматься всеми этими расследованиями? — Я знаю, что ты решила бросить это дело. — Это не всё. Я не хочу, чтобы и ты продолжала этим заниматься. Всё равно нам с тобой надо придумать, как разбудить маму с папой. Когда они снова станут как все, мы переедем в какое-нибудь обыкновенное место и снова заживем как семья. Правда, здорово? Дафна вдруг расплакалась. Слезы покатились по ее личику и закапали на обувную коробку, полученную от Глории Фрэнк, которую девочка не выпускала из рук.