– Я тебя спрашиваю, бледный! Зачем ты явился сюда? Решил поиздеваться надо мной? Индеец племени чероки не позволит издеваться над собой! – гордо продекларировал «краснокожий». – Костян! Это же я, Павел! Ты что, не узнал меня? Суровость внезапно покинула Константина, на время уступив место замешательству. – Павел? – удивлённо переспросил он и сделал полшага назад. – Ну да. Мы учились вместе. Помнишь? – Помню… Но… Зачем ты пришёл? Лицо старого знакомого вновь обрело гордое, суровое выражение, хотя и не такое суровое, как в самом начале встречи. – Так просто… захотел навестить… По-дружески. – Бледные не дружат с красными. Потому что вы ненавидите и призираете нас! А дружеские визиты наносите, только чтобы подарить отравленное оспой одеяло или выменять золото за стекляшки. – Ядрить-колотить! – усмехнулся Павел. – Костян! Ты всерьёз думаешь, что я собираюсь отравить тебя?! – Не могу утверждать… Но кто тебя знает… – Не неси чепухи! Тут дверь общежития снова отворилась. Из дома вышло ещё несколько индейцев. Поравнявшись с Павлом, они остановились и дружно уставились на него. В суровых лицах не было ничего кроме отвращения и презрения. – Здравствуйте, господа индейцы! – попытался разрядить обстановку седоволосый. Он улыбнулся и приветственно помахал незнакомцам. – Твёрдая Кость! Ты опять якшаешься с бледнолицыми! – осипшим голосом обратился к Константину, по всей видимости, предводитель группы: на нём был одет самый пышный головной убор, а лицо его и руки покрывала пёстрая боевая раскраска. – Нет, Острый Язык. Я просто перекинулся парой слов с бывшим одноклассником. – Будь осторожен, Твёрдая Кость. От этих бледных нельзя ожидать ничего хорошего. Даже если это твой бывший одноклассник… – Я буду осторожен. – И не забывай о демонстрации. Начало через пятнадцать минут. – Не забуду, Острый Язык. Обязательно приду и поддержу братьев. Индейцы, как по команде, отвернулись от незваного гостя и зашагали дальше в сторону парковки, где их, открыв двери, уже поджидали современные аэромобили. Вновь оставшись со старым знакомым наедине, Павел продолжил прерванный разговор: – Костян, скажи… С каких это пор ты вдруг стал индейцем? – Я всегда им был! – последовал твёрдый ответ. – Да ладно! А по-моему, ты был обычным русским парнем. – Это только с виду. В душе я всегда был индейцем. Паша, разве ты не помнишь, как я жил?! Я всегда, с самого раннего детства, жил в нищете, в резервации, презираемый всеми вами, богатенькими бледными мажорами… У меня не было денег и дорогих побрякушек. Но, в отличие от вас, со мной всегда была моя гордость!.. Константин говорил с жаром, яростно жестикулируя, глаза его с каждой секундой всё больше наливались кровью. Глядя на эту картину, Павел в какой-то момент не смог сдержать улыбку на лице. – Я говорю с тобой серьёзно! Почему ты улыбаешься? – раздражённо спросил собеседник. – Просто у меня тоже было не очень-то богатое детство. – У тебя тоже… – кивнув головой, согласился Константин. – Поэтому ты должен меня понять… Ведь ты тоже был индейцем в душе. – Правда? – Да. Я почти на сто процентов уверен в этом. Думаю, ты и сейчас мог бы попробовать стать одним из нас. – Неужели? – Для этого только нужно пройти обряд посвящения, выдержать испытания и… – И поменять цвет кожи. – Разумеется. – Но зачем? Индеец посмотрел на Павла с выражением крайней серьёзности на лице. – А разве ты не видишь, что творится вокруг? – Что творится? – Разврат и деградация! Цивилизация бледных разлагается, скоро они станут не способны владеть миром. И тогда красные братья наведут здесь порядок! – В смысле, коммунисты? – Герой в шутку сделал вид, что не понял собеседника. Константин не оценил юмора: – Коммуняки? Причём тут эти сволочи?! – Просто ты меня запутал… бледные, красные… почти как в революцию… И вообще, чем тебе коммунисты не угодили? Вроде к истреблению индейцев они отношения не имеют. Наоборот, даже поддерживали их… – Коммуняки никогда не поддерживали индейцев! – категорически возразил Константин. – Мы всегда воевали с ними! – Блин… Но если я стану красным, то, скорее, коммунистом, чем индейцем… – не подумав, обронил седоволосый. Воцарилось молчание. Константин вонзил в гостя взгляд, исполненный ненависти. Красная кожа его теперь приобрела багровый оттенок. Павлу на секунду показалось, что собеседник сейчас выхватит из-за пазухи томагавк и набросится на него. К счастью, до такого не дошло. – Вон! Вон из моего подъезда! – потребовал индеец, указав рукой на парковку. – Зачем же так горячиться, Костян. Я просто… – Уходи немедленно, бледный! И не смей возвращаться сюда! Проклятый коммунист! Конкистадор! Англосакс!.. С этими словами Константин вернулся в дом и резко захлопнул за собой дверь. … Неудачи преследовали Павла одна за другой. Старые знакомые не желали общаться с ним по самым разным, порой совершенно идиотским, причинам. Были, впрочем, и прямо противоположные ситуации, когда седоволосый сам отказывался от встречи. Так, например, одногруппник Саня Крюк, чей дом стоял на проспекте Гражданская Оборона, превратился в настоящего маньяка. Только миновав порог квартиры и увидев развешанные на стенах мумифицированные человеческие головы, руки и ноги, Павел понял, что ему совершенно нечего делать в этом месте и, не раздумывая, повернул обратно. Ещё меньше его вдохновила перспектива приватного общения с игривым трансвеститом Мишель ля Кудри, проживающим на улице Энтузиастов. Одного взгляда на трёхмерную копию бывшего одноклассника, сменившего адрес, имя, пол, сексуальную ориентацию… оказалось достаточно, чтобы вычеркнуть из списка ещё одну фамилию. – По ходу, Костян наложил на меня какое-то древнее индейское проклятие… – предположил Павел, возвращаясь к своему аэромобилю после очередной неудачи. – И что, получается, я за каких-то пару часов навестил всех своих знакомых? – Остался ещё ваш двоюродный брат Борис Ленин, – внесла поправку идущая рядом рыжеволосая девушка. – Вы просили напомнить о нём в последнюю очередь. – Да, точно, Борёк… Блин… Ему же почти сто лет! – Девяносто семь лет, восемь месяцев и три дня. … На пороге дома двоюродного брата Павла повстречала странная женщина на вид лет сорока пяти с взъерошенными седеющими волосами, вытаращенными глазами и усталым не выспавшимся лицом. – Паша! Хорошо, что пришёл! Бореньке опять плохо… Я уж к кому только не обращалась. Никто не хочет ему помочь. Может, хоть ты поговоришь? – с ходу набросилась она на гостя. – Погодите! Не так сразу! – Павел выставил руки ладонями вперёд. – Для начала давайте познакомимся. – Паша, ты что, не помнишь меня? Это же я, Эльвира! – Эльвира… Я так понимаю – жена Бориса? – Ну конечно! – закивала головой женщина. – И… что у него за проблема? – То же, что и всегда. – Пьёт? – Хуже…