– Мик… – Рик сочувствующе опустил руку на плечо Мику. Было видно, что он собирается сказать. – Нет, – Мик покачал головой. – Сегодня твой праздник, и Мирра такая красавица. И разделается со мной похлеще императорской цензуры, если ты опоздаешь к началу танцев. Пойдем заберем Рут, и мы проводим тебя. Пока они шли до поляны, начался небольшой снегопад. Риккард отправился к Мирре, а Рут с Миком ненадолго задержались на краю поляны, чтобы посмотреть на первый танец. Послышалась протяжная мелодия, исполняемая на лекке. Зазвучал древний песенный мотив, под который столетьями танцевали все только что поженившиеся пары в Элементе. Рик подхватил улыбающуюся Мирру и, с неожиданным для его нескладной фигуры изяществом, закружил в медленном танце. Снежинки, неторопливо падающие в застывшем воздухе, будто вторили им, танцуя в плавном ритме и оседая на черных кудрях Мирры. Приобняв Рут за плечи, Мик молча наблюдал за счастливыми друзьями. Он всегда знал, что это случится, но даже представить не мог, что вот так – за десятки тысяч шагов от дома, в маленьком краю на границе Себерии, без родных и близких. Однако, глядя на их сияющие лица, казалось, что сейчас это и не было таким уж важным. Будто не существовало Водных тюрем, где томились их родные, заговора императорской семьи, огромной армии, надвигавшейся на Себерию с юга, беспамятства Рут, медвежьих троек и таинственного Знания, которое им надо раздобыть. Важным сейчас было совсем немногое: медленно падающий снег, старинный свадебный танец и робкая надежда, что однажды все изменится к лучшему. Эпилог 1009 год от сотворения Свода, общественный воздушный корабль, двенадцатый день первого зимнего отрезка Дарина Холод пробирал до костей, но теперь, когда впереди маячила надежда, что все скоро закончится, Дарине было гораздо легче. Она поплотнее укутала спящую Литу в старую шерстяную шаль. Сквозь сон малышка теснее прижалась к ней, ухватившись маленькими ручками за пояс пальто. – Чш-ш-ш, – прошептала Дарина, осторожно гладя Литу по худой спине. – Поспи еще, не надо просыпаться. Дарина очень боялась, что Лита, как оказалось, от природы обладавшая сильным талантом к работе с мысленной связью, проявит свои способности и привлечет к ним ненужное внимание. Старик, помогавший скрыть Стихию Дарине, предупреждал об этом. – Я сделал все, что мог, – сказал он тогда Дарине охрипшим тихим голосом. – Но пусть лучше она спит побольше, упаси Стихия ей залезть кому-то в голову. В доме, где они прятались, все говорили тихо. Их приютила маленькая пожилая женщина, жившая на самой окраине столицы. При упоминании Водных тюрем в ее усталых глазах загоралась неподдельная ненависть. Все трое ее детей навеки сгинули в этих темных водах. Дарина до сих пор дрожала при воспоминании о сумрачных, наполненных страхом днях в холодном сыром доме. Они вздрагивали от каждого шороха, и все же хозяйка не прогнала их. Когда одним вечером владелица дома вернулась с новостью, что может помочь перебраться в Себерию, Дарина облегченно выдохнула. Куда угодно, лишь бы подальше от Предела. И вот теперь за окном их воздушного судна виднелось иссиня-черное морозное небо с клочьями редких седых облаков. Дарина старалась не думать о том, что за жизнь ждет впереди и жив ли хоть кто-то из ее семьи. Слезы отнимали слишком много сил, которые еще могли пригодиться. – Мамочка, – тихонько сквозь сон позвала Лита. Дарина с трудом проглотила колючий комок в горле и стала вполголоса напевать Лите старую песенку про мальчика-огонька. Она была известна, наверное, каждому ребенку в Элементе, и от знакомого мотива Лита успокоилась, вновь крепко уснув. Дарина и сама не заметила, как тяжелая дремота навалилась на нее. Чтобы не уснуть, Дарина начала мысленно чертить схемы воздушных механизмов, которые она проектировала для театра в той, другой жизни. Но веки тяжелели, а сознание все больше путалось, так что она уже не понимала, где кончалась реальность и начинался тревожный, чуткий сон. …Дар снился дом, Лисьи Лапы, и рабочий стол, залитый вечерним светом. В этих лучах детали, разложенные перед ней, переливаются ярко и как будто празднично. Дарина берет в руки один механизм – большую бабочку, прекрасно собранную, такую прочную и яркую. В звенящей солнечной тишине бабочка вдруг оживает безо всякой Стихии, и Дарина совсем не удивляется этому. Она лишь торопится поскорее во двор, чтобы выпустить ее на волю. Дарина выбегает за дверь, но вместо двора попадает на чужую, незнакомую улицу. Погода внезапно портится, ей в лицо дует сырой холодный ветер. Она оборачивается, но уже не видит дóма. Толпа подхватывает ее и несет куда-то прочь, все дальше и дальше. Дарине становится тревожно, сквозь сон она нащупывает худенькую ручку Литы и сжимает крепче. Во сне ей кажется, будто у нее в ладони трепещут хрупкие крылья бабочки. Она чувствует, что должна успеть куда-то, но не понимает куда. Странные улицы полны неприветливых чужаков, к которым она не решается подойти. Вдруг впереди в толпе мелькает смутно знакомая спина, но тут же скрывается за углом. Дарина ускоряет шаг, почти бежит. Ей кажется, что это Флам, – конечно же, это он! Сейчас они встретятся, он ласково пожурит ее за то, что она опять умудрилась заблудиться, и они вместе пойдут домой. Мама наверняка заждалась их к ужину. Дарина улыбается сквозь сон. Она забегает за угол и понимает, что это не Флам, – этот человек идет прямо, не опираясь на трость. Он уходит все дальше и вот-вот пропадет насовсем. Дарина мучительно хочет закричать ему вслед, но почему-то не может. Слезы жгут ей глаза. Внезапно незнакомец останавливается и смотрит прямо на нее. Дарина стоит, пораженная своим открытием. Она безвольно разжимает ладонь, и бабочка улетает прочь, навсегда. Кай смотрит на нее очень внимательно, будто пытается запомнить. Он вдруг оказывается совсем близко, хотя они оба как будто не двигались с места. Под глазами Кая залегли глубокие тени, он выглядит худее и бледнее, чем в их последнюю встречу. Дарина хочет ему что-то сказать, тревожно пытается подобрать нужные слова: откуда-то она знает, что времени совсем мало. Но ничего не идет на ум. В пронзительном взгляде Кая она видит отражение собственного отчаяния. – Помоги мне, – произносит он, едва разлепляя губы, но Дарина слышит это очень громко, прямо у себя в голове. Так громко, что хочется зажать уши. Мир вокруг нее вдруг начинает рушиться – падают стены домов, проваливается дорога, ломаются деревья. Дарина пытается уцепиться за исчезающего Кая, чувствуя, что это невозможно, что земля под ногами вот-вот исчезнет… И просыпается. Продолжение следует