– Если сегодня во сне ты услышишь меня, ты мне поверишь? – Дарина встала с пола и подошла ближе к нему. – Зачем это мне? – Кай чувствовал все большее волнение от этой нелепой беседы. – Потому что это гораздо важнее, чем тебе кажется, – Дарина едва размыкала губы, покрытые засохшими корками. – И по-твоему, это хороший аргумент? – Пожалуйста, – неожиданная мольба в голосе прозвучала с болезненной искренностью. Дарина неуверенно подняла руку, будто пытаясь прикоснуться к нему, но в последний момент отпрянула. Он не знал, как реагировать на происходящее. Оторопевшим взглядом Кай проследил за этим жестом, тронувшим его куда сильнее, чем он мог подумать. За свою жизнь он сотни раз слышал уговоры, лесть, манипуляции, слова ненависти и обиды, но едва ли не впервые его так открыто и бесхитростно просили о чем-то. Помолчав несколько секунд, он развернулся и вышел из камеры, не оборачиваясь на готовую расплакаться Дарину. 1009 год от сотворения Свода, Льдина, седьмой день первого осеннего отрезка Куница Ей не следовало к ним привязываться. Люди, за исключением Него, ничего не стоили. Жалкие, слабые, никчемные, не способные по большей части на истинную преданность. Если на то Его воля – она уничтожит их всех без тени сомнения. Но почему тогда сейчас ей так горько? Куница встала из-за стола, чтобы немного размять затекшие мышцы. Растирая рукой одеревеневшую шею, она в задумчивости подошла к окну, выходившему на океан. День был ветреный и хмурый, лохматые, будто припорошенные волны бесконечно взбирались одна на другую. Где-то там, под ними, располагались сырые, дурно пахнущие недра Водных тюрем, символа Его ярости и справедливого возмездия. После долгой работы в полутемной комнате на свету зарябило в глазах, и Куница зажмурилась. Обида. Она знала ответ, и он ей не нравился. Такое мелкое и слабое чувство, в котором были и злость, и недоверие, и разочарование. Как могла она, пусть даже мысленно, оскорбить Его Величество подобным отношением? Куница тяжело вздохнула, крепко сжав кулаки. Там, где ногти впивались в сухую бледную кожу, оставались темно-синие кровоточащие полулуния. Аврум доверился не ей. Куница всегда легко принимала любые решения императора, слепо полагаясь на Его мудрость и знания. Но в этот раз все буквально вопило в ней, что Он совершает огромную ошибку. Советник, этот лощеный хлыщ, вел какую-то свою, совершенно непонятную ей игру. Все могло кончиться крахом. Куница вспомнила, как не сдержалась и повысила голос на Бартена в их последнюю встречу. Ногти впились в ладони с новой силой. Немыслимо. Слава Праматери Стихий, императора там не было и Он не слышал тошнотворно-визгливых ноток в ее голосе. Бартен настаивал, что это лишь случайность. Той частью работы должны были заниматься исключительно его люди, а не Майя. То, что она узнала на допросах, – Куница так и не смогла выпытать, что именно, – должно было умереть вместе с ней. Но показывать тот злосчастный отчет о проделанной работе Бартен отказался. – Помилуйте, мы же не хотим еще раз огорчить Его Величество. – Он говорил с учтивой ленцой, почти мурлыкая. Как будто – у Куницы вновь исказилось от гнева лицо – они флиртуют на балу, а не ругаются на рабочем месте. – Вам что, недостаточно Его указаний? Есть какие-то вопросы по заданию? – Мне все предельно ясно, – сквозь стиснутые губы ответила тогда Куница и, не попрощавшись, покинула кабинет. Ее вычеркнули из круга избранных. Только-то. Хотя бы, в отличие от Майи, не заставили платить за это собственной жизнью. Впрочем, и тут она еще покажет себя. Куница глубоко вздохнула и расправила плечи. Не только Бартен умеет трактовать приказы так, как удобно ему. Она никому не позволит обвести себя вокруг пальца. И пока ее сердце бьется, игра не окончена. Советнику придется горько пожалеть, если он допустил в своей стриженной по последней моде голове хотя бы малейшую мысль о неповиновении Его Величеству. Куница усмехнулась. Очень горько пожалеть. 1009 год от сотворения Свода, Водные тюрьмы, девятый день первого осеннего отрезка Дарина Дарина закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Того немногого, что Орион успел рассказать, должно хватить. Главное, чтобы Кай ей поверил. Она не сомневалась, что была права насчет снов. Растерянность и страх Кая окончательно развеяли все тревоги. «Если ты сможешь услышать в себе Стихию, когда спишь, то будешь способна управлять происходящим», – сказал Орион перед самым отъездом. Все их встречи тогда происходили на бегу, в суматохе и спешке. Говорил в основном он, и у Дарины всегда оставались десятки вопросов, на которые не было ответов. Но сейчас Дарина была очень благодарна чтящему за все, что он успел передать ей. Знания поддерживали и помогали выстоять среди безумия и жестокости происходящего. Порой казалось, что Дарине известно недостаточно, преступно мало, однако в нужный момент в памяти всегда отыскивалось подходящее решение. У Дарины не было часовника, но чутье подсказывало, что пора. Она опустила голову на колени и тихо призвала Стихию. Ее Воздух не был сухим порывистым ветром, как у Флама, но Дар всегда удавались легкие, почти невесомые дуновения, поражающие своей выверенной точностью и послушностью. Незаменимый навык в работе с воздушными механизмами, однако малоприменимый в бою. Здесь, в толще холодной воды, опутанной творениями, расслышать Воздух почти невозможно. Даже не собираясь творить, Дарина едва смогла различить в себе еле слышный, по капле иссякающий поток Стихии. Но этого было достаточно. Усталость брала свое. Пытаясь не упустить Воздух, Дарина медленно проваливалась в зыбкие, тревожные видения. Она не могла бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем перед ее глазами появился Кай. Орион говорил ей, что эти сны – лишь вероятность будущего, а не однозначное предсказание. Что-то, от чего Стихия пытается их предостеречь. Однако в первую свою ночь в камере Дарина громко кричала от страха и проснулась, ощущая мокрые дорожки слез на щеках. Сегодня Дарина уже была готова к тому, что ей предстояло увидеть. И все же что-то внутри болезненно сжалось, когда вдалеке показался Кай, беспомощный и напуганный. Он, как всегда, непонимающе крутил головой из стороны в сторону, звал кого-то и вытягивал вперед руки, хватая пустоту. В первый раз Дарина не сразу поняла, что с ним происходит. Лишь когда ей удалось разглядеть его безжизненный, совершенно пустой взгляд, все встало на свои места. В реальности ее чувства к Каю ограничивались презрением и ненавистью, но видеть его таким – потерянным, сломленным и искалеченным – оказалось неожиданно тяжело. В эту ночь Дарина не осталась стоять в стороне, а, призвав на помощь все остатки Стихии, двинулась навстречу Каю. Она осторожно поймала его узкую ладонь. От неожиданности Кай вздрогнул и попытался отдернуть руку. – Тише. – Слышать свой голос во сне было очень странно. Дарина приложила все усилия, чтобы он звучал как можно спокойнее. – Это я, Дарина. На лице ее собеседника страх смешался с непониманием. Дарина знала – стоит ей захотеть, и все обязательно получится. Но она едва сдержала восторженный вскрик, стоило ей ощутить во второй руке прохладную тяжесть металла. – Получилось! – Дарина впервые за последние дни искренне улыбалась. – О чем ты? – Кай повернулся на голос. – Вот, возьми. – Она осторожно вложила ему в руку маленький металлический предмет. Даже на ощупь вещицу легко было опознать по четырем хрупким крыльям, чуть трепещущим в попытке полететь. Дождавшись, когда узнавание отразится на лице Кая, Дарина победно улыбнулась. – Не забудь, – тихо прошептала она и невольно отступила на шаг назад, чувствуя, как очертания становятся все более размытыми. Пора было просыпаться. * * * – Это была бабочка, ты помнишь? Та самая, которую ты сломал много лет назад, – звенящим голосом выпалила Дарина, едва Кай зашел в камеру. Он вздрогнул и поспешил скривить презрительную гримасу. – Поразительная разговорчивость сегодня, чем обязан? – с ядовитой ухмылкой проигнорировал ее вопрос Кай. – Забыла, что вопросы тут задаю я? – Перестань. – Дарина даже не замечала, что отдает приказы. Она изо всех сил пыталась успокоиться. Утро, проведенное в нервном ожидании, окончательно высосало все остатки сил. Второго шанса заполучить его доверие уже может и не быть. – Ты же видел, сегодня, во сне, я была там… – Я не намерен говорить с тобой об этом, – резко оборвал ее Кай. – И покажусь при первой возможности нашим мастерам связи. Советую тебе прекратить эти фокусы, если не желаешь завтра же отправиться на обед морским тварям. – Это куда важнее, чем ты думаешь. – Дарина была близка к отчаянию, слезы жгли ей глаза. – Пожалуйста, ответь. Ты ведь помнишь бабочку? – Это еще ни о чем не говорит. – Кай скрестил руки на груди. – То, что тебе или кому-то из твоих дружков как-то удается работать с мысленной связью, находясь в Водных тюрьмах, конечно, по-своему даже восхищает. Но я не позволю тебе так играть со мной. – Значит, ты не отрицаешь? – Дарина отчаянно цеплялась за его слова. – Даже если, и что? – Кай изогнул бровь. – Это все и правда может случиться с нами. Долгую минуту Кай пристально вглядывался в ее лицо, будто пытаясь что-то решить. А потом вдруг громко рассмеялся. – Ты собралась меня запугивать? Таким нелепым способом? – сквозь презрительный смех спросил он. – Ничего глупее в жизни не видел. Я очутился в Водных тюрьмах впервые раньше, чем научился нормально творить, а ты пытаешься застращать меня подобной чепухой. Придумай что-то посерьезнее, это не сработает. – Позови специалистов. – Дарина едва сдерживала душившие ее слезы. – Пусть проверят меня и скажут, что у меня оборваны все мысленные связи и я не способна действовать. Тогда ты мне поверишь? – Я думал, приказы тут отдаю я. – Несмотря на ядовитый тон, Кай, казалось, все же был слегка удивлен ее последними словами. – Почему эти дурацкие сны вдруг стали так важны? – Я хочу, чтобы ты верил мне. – Дарине не оставалось ничего, кроме честного ответа. – Если ты хочешь сдать кого-то из своих или в чем-то признаться, не обязательно завоевывать доверие такими странными способами, – ухмыльнулся Кай. – Нет, – Дарина покачала головой. – Не поэтому. Просто ты даже не представляешь, в какой мы с тобой на самом деле опасности. – Мы? – он вложил в это слово весь сарказм, на который был способен. Дарина набрала в грудь побольше воздуха: