– Как Майя? – Мать с потерянным видом озиралась по сторонам, будто была здесь впервые. – Мила доложила мне, что она без сознания. – Так и есть. У нее сейчас целитель, я сам знаю едва ли больше твоего. – Мне так жаль, мой мальчик… – В больших светлых глазах матери отразилось что-то отдаленно похожее на сочувствие. Непривычный к проявлениям эмоций с ее стороны, Кай растерялся и не знал, как на это реагировать. В молчании они вместе остались дожидаться целителя у дверей спальни. Минуты тянулись мучительно долго. Кай уже готов был бесцеремонно ворваться в комнату и выяснить, что там происходит, когда двери наконец открылись. Седой целитель выглядел уставшим и опечаленным. – Я ничего не могу вам обещать, увы. – Он устало потер переносицу. – Я выполнил все и гарантирую, что никто не смог бы сделать в подобной ситуации больше. Она будет жить… Пока, во всяком случае. Я не сталкивался ранее с подобными ядами, но могу точно сказать, что возможное восстановление займет очень много времени. Молодая госпожа без сознания и, вероятно, пробудет в таком состоянии еще достаточно долго. При должном уходе остается надежда… Кай слушал эти осторожные тихие фразы и одновременно будто не слышал их. Страшный смысл обрушился на него разом, не имея словесной оболочки, ощущаясь лишь неподъемной тяжестью бессилия, страха и одиночества. Ему стало трудно дышать. В том, что Майю отравили, Кай не сомневался с той секунды, когда увидел ее бездыханной на полу. Но от прогнозов целителя ему было почти физически больно. – Яда? Вы сказали, яда? – спросила мать, подняв на целителя недоуменный взгляд. – Вы уверены? – Более чем, госпожа, – обреченным тоном ответил целитель. – Позвольте мне теперь попрощаться. Я отдам распоряжения по поводу ухода за юной госпожой берущим и приду завтра утром проверить, как она. С вашего позволения, – целитель раскланялся им обоим. – До завтра! Как только целитель ушел, Кай сразу же кинулся в комнату Майи. Мать последовала за ним и какое-то время неловко мялась у него за спиной. Кай был так растерян и опустошен, что даже не предложил ей сесть и сам занял единственное кресло у кровати. Они оба испытали явное облегчение, когда вошла служанка и доложила, что мать ждут по какому-то делу в ее комнатах. Сам же Кай в одиночестве просидел у постели Майи до самой глубокой ночи. 1009 год от сотворения Свода, общественный воздушный корабль, пятый день первого осеннего отрезка Мик Не ощущать Стихию было очень непривычно – странное чувство беспомощности и беззащитности овладело Миком, будто его кожа обнажена на сильном морозе. К нему примешивалось и нахлынувшее одиночество – впервые с самого рождения Мик был разделен со своим Огнем. Мастер по связи, скрывавший их Стихии, оказался неприветливым бородатым стариком. Он предупредил, что даже малейшее творение сразу же разрушит всю его работу. Они впятером – четыре творца без Стихии и Ласка, лишенная своего корабля, – были сейчас словно слепые котята. – Все будет хорошо. – На прощание Трой по-отечески обнял каждого. – Помните, вы бывшие воспитанники сиротского приюта берущих, немилосердно распределенные на заработки в Элинту. Поддельные документы отведут подозрения. Около полутора суток пути – и вы будете в воздушной гавани, где вас встретят. Ваша задача – продержаться. Удачи! * * * И вот они впятером сидят на полу в тесном салоне общественного воздушного судна. Мик впервые в жизни путешествовал таким образом: обычно творцы перемещались на небольших частных кораблях. Здесь же было холодно и грязно, сомнительного вида народ вповалку спал где придется. Находиться тут было мучительно, но лучше места, чтобы затеряться, и не придумаешь. Вдобавок Мика всерьез начинало беспокоить состояние Рут, которой с каждым часом становилось хуже. Его даллу бил озноб, она то и дело проваливалась в короткий сон-забытье, в котором тихо постанывала. Микстура, данная Элли, уже почти закончилась, а улучшений все не было. Среди одежды, которой их снабдил Трой, имелись теплые свитеры, и Мику даже пришлось отдать сопротивляющейся Рут свой, но та продолжала дрожать и все время кашлять. – Если эта зараза пойдет дальше по кораблю, я всех вас, к Четырем и Праматери, высажу, – сказал небритый контролер, проверявший их документы. Он буравил Рут колючим взглядом. – Это всего лишь обычный насморк. – Рут старалась говорить бодро, но лихорадочный блеск глаз и бледность выдавали ее. – Ну-ну. – Контролер сплюнул прямо на пол и продолжил обходить трюм. Рут тут же бессильно уронила голову на колени. Мик еле сдерживался, чтобы не взвыть от усталости и беспомощности. Им сейчас нельзя было пользоваться даже мысленной связью, и он совершенно не представлял себе, что делать, если вдруг что-то пойдет не так. Всю свою жизнь он неосознанно обращался к Стихии по любому поводу и даже не отдавал себе отчета в том, как сильно нуждался в ней. Сейчас оставалось только молиться Четырем. – Что ты думаешь обо всем этом? – Ласка прокралась к Мику и села рядом, опустив голову ему на плечо. Ему приходилось напрягать слух, чтобы различить еле слышный шепот. Мик невольно ухмыльнулся. Этот вопрос он и сам себе задал уже не один раз. – Я не знаю, – честно ответил Мик таким же шепотом, рассматривая черное небо за окнами. – У меня и не было возможности основательно сесть и подумать. Отец всегда был человеком долга и чести, если он ввязался во все это, значит, на то имелись серьезные причины. Я хочу помочь ему, маме, новой семье Лики. Мне страшно, и я очень зол на то, что всё как будто решили за меня. И я не понимаю, что я должен делать дальше, можно ли доверять этим людям… В общем, все сложно. – Он невесело усмехнулся. – И то, что мы слышали в доме Тима, Ласка, это не дает мне покоя. Я расскажу тебе, когда будет можно. Это что-то немыслимое. Ласка теснее прижалась к нему. Они помолчали. Мику было удивительно спокойно в этой тишине, он почувствовал облегчение, впервые наконец заговорив с кем-то о происходящем. – Я не знаю, что с моим отцом, – печально прошептала Ласка, прикрыв глаза руками. – Жив ли он вообще. И увидимся ли мы. Мик сжал ее маленькую холодную ладонь. – Мы сделаем все, чтобы найти их и помочь. Обещаю. – Эй, – Ласка шмыгнула носом и слегка толкнула его в бок, – не обещай слишком много. Здорово будет, если мы уже просто уцелеем в этой истории. – Так, ну давай еще ты ударься в мрачные думы. – Мик в ответ шутливо потрепал ее по макушке. – По-моему, надежда выжить в сложившейся ситуации – это уже не мрачные думы. – Ласка резким жестом поправила короткие волосы. – У нас нет выбора, – вновь серьезно заговорил Мик. – Я не могу не злиться на это, Ласка. Стараюсь, но не получается. Всё решили за меня и Рут, оставив нам какую-то иллюзию права выбирать. Ну кто бы в своем уме предпочел сдаться цензорам? Но и того, что происходит, я никогда не хотел. Это же все случайность, понимаешь? – Он различил ее удивленный взгляд и тут же поправился: – Нет, конечно же пока нет. Но просто поверь мне. Тут никакой нашей заслуги, одна только воля рока. – Злость иногда дает необходимые силы, – задумчиво сказала Ласка. – Я лучше буду злиться, чем грустить. Но вообще, знаешь, мне всегда было жалко творцов. – Почему? – Вам в принципе не очень-то дают решать. Я, хоть и не умею творить и полноценно подчинять себе Стихию, все же свободна в выборе спутника жизни. В том, чем хочу заниматься. Я не знаю, что со мной было бы, если бы вместо воздухоплавания мне пришлось до конца дней выращивать грядки или строить каналы. Или терпеть рядом какого-нибудь противного зануду день за днем. – Ласка кисло улыбнулась. – Вы платите очень высокую цену за свой дар. – Эй, потише. – Мик опасливо начал оглядываться по сторонам. К счастью, стояла глубокая ночь и остальные пассажиры, похоже, крепко спали. – Прости. – Ласка виновато понурилась. – Я забыла. Говорю же, выжить – весьма хороший план. Особенно с такой компанией, как я. – Я очень благодарен тебе за такую компанию. – Мик снова взъерошил ей волосы. Ласка смущенно фыркнула. Внезапно Рут, сидевшая по другую сторону от Мика, зашлась в приступе жестокого кашля. Ласка вздрогнула. – Пугает меня ее состояние, – пробормотала Ласка. – Могут начаться проблемы. – Надеюсь, там, куда мы летим, нам помогут. – Мик осторожно поправил на Рут тонкое шерстяное одеяло, которое им выдали на корабле. Даже сквозь плотную ткань он ощутил, что у нее сильный жар. – Надо еще долететь, – покачала головой Ласка. – Будем думать о хорошем. К утру Рут впала в беспамятство и начала бредить. Мик различал в ее бессвязном бормотании обращения к Лайму, какие-то неизвестные ему имена, названия растений. К счастью, она не пыталась творить. Неопрятная старуха в лохмотьях, глядя на состояние Рут, поспешила перебраться подальше, на другой конец палубы. Собирая свои скудные пожитки, она сыпала под нос проклятьями. – Дело дрянь. – Мирра озадаченно потрогала огненный лоб Рут. – Вижу, – ответил Мик. Несколько минут назад он безуспешно пытался дать своей далле воды. – Она заболевала еще по дороге из вашего дома. – Усталость, нервы, холод, – угрюмо перечислила Мирра. – Лететь еще почти сутки. – Замерзла, – тихо простонала Рут. Мирра встала и принесла ей свое одеяло. В трюме и правда стоял пронзительный холод, стекла иллюминаторов покрылись узором инея с обеих сторон, а при разговоре изо рта вылетали белые облачка пара. – Надо попытаться ее согреть. – Мирра подоткнула со всех сторон одеяло. – И не дать контролеру нас высадить. – Рик мрачно следил за приближающимся к ним стариком. – Что с ней? – рявкнул тот с расстояния десяти шагов. Маленькие глазки под колючими бровями горели ненавистью. – Обычная простуда, поспит – и будет как новенькая. – Мирра беззаботно пожала плечами и ослепительно улыбнулась старику. – Отребье, вот прилетим – и перемрете там как мухи! И поделом! – Контролер наградил их всех еще одним полным ненависти взглядом и пошел прочь. Как только он отвернулся, улыбка на лице Мирры сменилась гримасой отвращения. День тянулся невыносимо долго. Рут то начинала бредить охрипшим голосом, то проваливалась в более глубокий сон, становясь совершенно белой и неподвижной. У Мика в такие минуты все замирало внутри от ужаса. «Только не сейчас, держись», – мысленно умолял он Рут, не прибегая к связи. После всего, что они узнали и пережили за эти дни, ему страшно было даже допустить мысль потерять и ее тоже. Это разом лишило бы смысла все жертвы, принесенные ради их соединения. Нелегко Мику было признаться себе самому и в том, что он просто боялся за свою даллу. Не из-за общей цели и обязательств, а потому, что он начинал к ней искренне привязываться. С момента их побега Рут не переставала удивлять его преданностью и бесстрашием, и Мик все больше понимал, насколько раньше ошибался в ней. В памяти все время всплывали прощальные наставления Тима беречь свою даллу. Мик готов был взвыть от бессилия. К вечеру жар у Рут усилился. Она окончательно провалилась в беспамятство, изредка тихо постанывая. Несмотря на то что в салоне было тесно, вокруг их группки образовалась полоса пустоты. Со всех сторон устремлялись неодобрительные опасливые взгляды. – Дураки, – не заботясь о том, что его услышат, пробурчал Рик. – Видно же, что мы, находясь вблизи Рут, остаемся здоровыми. – Вероятно, они думают, что это до поры до времени, – пожала плечами Ласка. Она сменила самодельный компресс из носовых платков на лбу Рут.