— О, детка, я приготовил местечко для тебя, — с торжественной улыбкой заявляет Джеймс, его изумрудные глаза с вызовом направляются в мою сторону, пока он похлопывает рукой по рядом стоящему деревянному стулу. Ханна с довольной улыбкой на лице стреляет в мою сторону любопытным взглядом, продолжая уплетать баночки с детским консервированным питанием темно-зеленого цвета. Я делаю шаг вперед в сторону рыжеволосого парня, собираясь садиться на предложенный им стул, но в один момент мое тело с грохотом летит вниз, а в воздухе раздается звонкий, оглушающий смех окружающих. Джеймс убрал стул настолько быстро и незаметно, что я попросту не успела среагировать и ухватиться за стол, чтобы не свалиться на пол. — Сэм, подменишь меня на крыше после полуночи. Всем спокойной ночи, — сухо произносит Рон, громко отодвигая стул. Его невозмутимый взгляд игнорирует раскатистый смех собравшихся, а приглушенные шаги еще некоторое время продолжают раздаваться в моем сознании. — Да ладно тебе, Рон, — усмехаясь, отвечает Сэм, глядя в сторону уходящего друга. Я с непроницаемым выражением лица быстро поднимаюсь на ноги, с силой отбираю стул у Джеймса и спокойно усаживаюсь под ухмылку парня. По левую руку от меня Ханна продолжает бренчать металлической крохотной ложкой об стеклянную баночку с детским питанием. Замечая, что я глазею на нее некоторое время, она вопросительно вскидывает брови, кивая в мою сторону. — Что? Это вкусно, — ухмыляется она, запихивая в рот последнюю ложку густого пюре зеленоватого оттенка. — Для таких травоядных животных, как ты, конечно, вкусно, — усмехается Сэм, направляясь к двери. — Иди к черту, Сэмми! — вопит она в ответ, выбегая вслед за братом, предварительно захватив с собой шоколадный батончик. В помещении остаются только Питер и Джеймс, а Роберт, очевидно, остался сторожить вход библиотеки в двухэтажном автобусе. Питер не прекращает пускать на меня хмурые молчаливые взгляды, а Джеймс резко привстает со стула, угрожающе медленно наклоняясь в мою сторону. В нос мгновенно ударяет запах обыкновенного мыла, вперемешку с железом. Очевидно, совсем недавно он держал в руках оружие. — Мы не дадим тебе здесь жизни, — сквозь зубы процеживает рыжеволосый. — Как ни старайся. На последних словах он громко хлопает по столу, отчего все его содержимое нервно вздрагивает. Не находя в моих глазах ожидаемого страха, он поджимает губы в плотную линию и со вздохом раздражения покидает небольшое помещение, именуемое столовой. — Не пойми меня неправильно, но нам всем интересно, что с тобой… то есть с Евой, сделала корпорация зла, — мрачно заявляет Питер, сжимая в руке прозрачную пластиковую бутылку с водой. — Мы ничего не знаем о тебе, а неизвестность пугает. Я молча доедаю питательный шоколадный батончик, напрочь уничтожая две небольших бутылки с водой. Краем глаза я замечаю, как Питер все это время с интересом продолжает наблюдать за мной со стороны, не решаясь прерывать тишину. — Но если ты будешь сотрудничать с нами не в пользу корпорации, то мы примем тебя, — наконец, проговаривает он, кивая в мою сторону. — Как тебе такое предложение? Я в тот же момент направляю на него непроницаемый взгляд, некоторое время встречаясь с горящими темно-карими глазами. На его устах образуется едва уловимая вызывающая улыбка, брови вздернуты вверх, но спустя некоторое время он не выдерживает такого длительного напора и запускает всю пятерню в темные вьющиеся волосы. Он явно опасается меня. Об этом буквально кричит каждый его жест. Я продолжаю молчать, глядя на него пристальным взглядом, и, в конце концов, он сдается. В воздухе раздается громкий скрип стула, и Питер со вздохом раздражения покидает помещение, оставляя меня в полном одиночестве. Я осушаю очередную прозрачную бутылку с минеральной водой, она громко скукоживается под моим давлением, и с грохотом приземляю ее на стол. Я должна быть рядом с главарем. Именно по этой причине я быстро покидаю столовую и трачу еще несколько минут на поиски лестницы, ведущей на крышу. Открывая массивную темную дверь, я встречаюсь лицом к лицу с вечерней прохладой и малиновым закатом, распластавшимся по всему горизонту. Но это не единственное, что я улавливаю, делая первые шаги по крыше, открывающей вид на ближайшие многовековые лондонские постройки. — … и не смей меня игнорировать! — раздается разъяренный голос Ханны по всей округе. — Ты что думаешь, тебе одному трудно?! Застываю возле массивной металлической двери, опасаясь, что меня заметят, и я не успею подслушать разговор, в котором может оказаться какая-то важная информация для корпорации. Рон продолжает упорно смотреть в бинокль и проверять улицу на бесцельно подступающих зомби, будто не замечая грохочущую девушку позади него. Сейчас поверх головы накинута обыкновенная черная бейсболка, ветер слегка колышет его опущенные подтяжки в V-образной форме, на одном плече висит потрепанная винтовка, а на другой стороне красуется кожаная кобура с заряженным пистолетом. Парень молчит еще долгое время, но, когда Ханна с рыком злости пинает ближайшие камни, он опускает бинокль и направляет на нее усталый взгляд. — Что ты от меня хочешь? — наконец, звучит его стеклянный, хрустящий как гравий голос. — Ты слышала, что она сказала? Поняла, как эти ублюдки промыли ей мозги?! — он делает паузу и с раздражением отводит взгляд в сторону здания напротив с рыжими проблесками ржавеющей крыши. — Да, я сорвался, и ты прекрасно видела, как я сдерживал себя вчера и могла бы меня понять. — Да я только и делаю, что пытаюсь понять тебя! Ты гребаный эгоист! — отчаянно восклицает в ответ Ханна, всплескивая руками. — Живешь только самим собой! Я все время что-то делаю для тебя, но тебе же… тебе же все равно. Ты никого не замечаешь в своей жизни, а я просто… — Так может быть стоит направить свою заботу на кого-то другого? — уставшим голосом проговаривает Рон, оглядываясь в сторону девушки, и ровно в этот момент его глаза находят мои. Я делаю несколько уверенных шагов в сторону ребят, сталкиваясь с разгневанным взглядом Ханны. — Зачем ты сюда приперлась?! — кричит она мне в лицо. — Что ты от нас хочешь? Продолжаю наблюдать, как ноздри миниатюрного носа Ханны гневно вздымаются, она громко дышит, а ее руки угрожающе зафиксированы на тонкой талии. Бешеный изумрудный взгляд некоторое время скользит по моему непроницаемому лицу и, не находя ответов на свои вопросы, девушка с рыком злости покидает крышу, громко хлопая дверью. Парень невозмутимо принимается следить за улицей через бинокль, совершенно не обращая никакого внимания на мое присутствие, а я, в свою очередь, пользуюсь шансом понаблюдать за ним со стороны. На его лице мелькает едва заметная щетина, а желваки продолжают нервно пульсировать еще некоторое время. Судя по всему, он до сих пор переваривает разговор с Ханной. — Я хочу кое-что проверить, — неожиданно произносит он хриплым голосом, не отрываясь от бинокля. — Можешь не волноваться, это никаким боком не касается корпорации зла. — Я не вол… — Надеюсь, читать тебя научили? — усмехается он, перебивая мои мысли. На мгновение сосредоточенный взгляд его светлых глаз направляется в мою сторону. Всего на мгновение, а затем возвращается обратно к наблюдению. — У людей, прошедших процедуру санации, из памяти вырезается лишь прошлая жизнь, — констатирую я. — Полученные навыки, такие как ходьба, язык, чтение, письмо и много других навыков, которые были освоены в прошлой жизни — сохраняются. Рон с неохотой отрывается от бинокля и направляет на меня цепкий взгляд ледяных глаз, пока свободной рукой из заднего кармана штанов достает миниатюрный блокнот, утопающий в его ладони. Он протягивает его мне, и я тут же без раздумий принимаю в руки блокнот из коричневой кожи с потрепанными краями и прикрепленной шариковой ручкой сбоку. На его корешке находится небольшая тянущаяся нитка, обволакивающая весь блокнот и, очевидно, служащая закладкой для ориентира нужных страниц. — Что это? — следует очевидный вопрос от меня. Некоторое время я верчу записную книжку в руках, рассматривая ее со всех сторон, еще не до конца осознавая, что ответ на мой вопрос кроется внутри, а не снаружи. — Этот блокнот исписывала Ева, когда в самом начале эпидемии провела две недели в полном одиночестве, — сообщает он, вновь приступая к отслеживанию муз. — Прочти его. Возможно, он ответит на некоторые твои вопросы. Я продолжаю стоять посреди крыши с потрепанной записной книжкой в руке, наблюдая, как парень с невозмутимым видом скрупулезно отслеживает передвижение каждой музы. Хочу сказать, что чтение чьей-то писанины не входит в мой приказ, я не обязана ничего знать о прошлой жизни инфицированного и уж тем более добровольно на это идти. Но что-то в моей голове щелкает, а правую руку, продолжающую удерживать записную книжку, обдает ледяными мурашками. Пальцы мгновенно ломает, а мышцы руки сводит так, словно я только что закончила непрерывно писать несколько страниц размашистым почерком, изнемогая от желания выбросить ручку куда подальше. Нет, этого попросту не может быть. Все это мне лишь кажется. Глава 6 Страницы блокнота пропитаны болью, страхом и горьким разочарованием. Некоторые из них покрыты неровными волнами от высушенных горьких слез с размытыми черными чернилами, какие-то наспех вырваны, а некоторые страницы наполовину перечеркнуты, скрывая за разрисованными чернилами какую-то потаенную информацию. Я громко захлопываю его, долго всматриваясь в стену перед собой, но какая-то неведомая сила буквально заставляет меня открыть первую страницу и начать вчитываться в неровные потертые строки. День первый Я гуляла с Изи, когда впервые уловила внезапную панику в глазах одной мамочки с прогулочной коляской. Она что-то эмоционально рассказывала своей подруге, которая уже битый час качала коляску и не могла уложить спать своего ребенка. Если честно, это были те самые женщины, которые нагло пялились в мою сторону, каждый раз, когда я выходила на прогулку с Беллой. В их лицах читались ничем не прикрытое презрение и обыкновенная зависть. Презирали они меня за то, что, как они предполагали, я родила в столь юном возрасте. А завидовали они лишь одному — моя беременность, выдуманная ими же недалекими умами, никаким образом не повлияла на мою фигуру, чего не скажешь о них. Но мне было плевать на их кислые мины и мнение в целом, поэтому я уловила лишь обрывки разговора. Одна из женщин тараторила что-то вроде «ходячие трупы!», «это убийцы!», «вирус!», «мутация!», а вторая вяло кивала, озабоченная лишь тем, как уложить спать своего орущего в коляске ребенка. Я тогда лишь ухмыльнулась богатой фантазии молодой мамаши и решила, что она пересмотрела какой-нибудь очередной сериал про зомби-апокалипсис. Но как оказалось позже, ужасающую реальность я восприняла за второсортный фильм, который ты будешь смотреть лишь в самую последнюю очередь. День четвертый Первое время я думала, что мне снится чертовски нереальный ужасный кошмар, и мое сознание попросту не в состоянии проснуться в совершенно обыденную реальность. Я все еще верю, что я проснусь, умою лицо под прохладной водой, поцелую маму с Изи на руках и встречусь с моим дорогим А. на очередной лекции, которую благополучно прослушаю из-за его бездонных глаз. Но ничего подобного не происходило. Сегодня я впервые увидела это существо. Я не знала, что мне делать, я настолько запуталась в чувствах. Отвращение, страх неизвестности и тошнота, плавно подступающая к горлу — я не понимала, за что мне зацепиться, чтобы этот кошмар закончился. Но когда эта тварь погналась за мной с омерзительным шипением — ноги уже вели меня на другую сторону улицы, когда разум все еще не осознавал весь ужас происходящего. Я не желала осознавать происходящее. Улицы Лондона захватили кровожадные зомби, жаждущие попробовать на вкус твою плоть. Мне так страшно… мне чертовски страшно. Я ощущаю страх каждой клеточкой тела. Чувствую, как он незаметно подкрадывается по ночам, ощущаю, как бурлит кровь в венах, изнемогая от желания обрести покой. Но он все не приходит. — Ты уже не спишь? — вдруг раздается любопытный голосок Кэти, вынуждающий меня резко захлопнуть блокнот. Ее голова с интересом заглядывает в крохотное помещение, куда меня поместили под замок и через некоторое время светлые глаза останавливаются на моем лице. — Я принесла тебе завтрак… то есть, это не совсем похоже на завтрак, но есть можно. Я коротко киваю и привстаю с ледяного пола, чтобы направиться к девочке. Она с радостной улыбкой на лице протягивает мне прозрачную пластиковую бутылку с водой и парочку небольших протеиновых печенек в блестящей упаковке. — Рон говорит, что протеиновое питание настоящая находка для выживания в таких условиях, — сообщает Кэти, усаживаясь на мой спальный мешок. — А еще шоколадные батончики с арахисом, карамелью и нугой тоже очень сытные, к тому же, в них достаточное количество глюкозы, которая нам всем сейчас необходима. Хотя, факт пользы шоколадных батончиков выявили еще военные во время боевых действий… — Ты очень умна для своих лет, — невзначай произношу я, доедая печенье с затвердевшей шоколадной крошкой. — Когда в твоей семье одни доктора, то волей-неволей будешь умничать, — беззаботно пожимает плечами девочка, наблюдая за мной со стороны. — Погоди, твой вчерашний порез… Она с удивлением тычет указательным пальцем на мою пострадавшую щеку после «знакомства» с группой Боба. — Да, я знаю, — я отстраненно пожимаю плечами, осушая бутылку с водой. — Но как… то есть, моя щека от падения заживала так долго, а твоя… — растерянно произносят ее губы. — Как ты смогла исцелиться за одну ночь?!