Гладит меня по голове, ласково так, точно дурочку. — Веди себя хорошо, — наставляет напоследок. Открываю возмущенно рот, пытаясь возмутится такому обращению. Будто с ребенком общается, в конце концов, я независимая женщина. Эти странные жесты меня напрягают. — Доронов, ты совсем оба… — забываю, что сама собиралась этого барана увести. Вот только никто мне возразить не дает. Кладет палец на губы, глаза закатывает и тяжело вздыхает. — Сиди. Тут, — повторяет вновь, добавляя интонации больше жесткости. Не успеваю ответить, поднимается. Как ни в чем не бывало и следует за молчаливой парой охранников. Лишь закрывается кабинка, а я остаюсь один на один со своими мыслями, на меня обрушивается понимание. — Вот же… овен! — шиплю, сжимая пальцы, представляя себе шею этого гада. Отрицать сложно, у Доронова есть какая-то загадочная магия. Не знаю, что, возможно пресловутая харизма. Он не выглядит на свои двадцать пять — южные корни прибавляют годов, да явно проступающая щетина, густые темные, почти черные волосы. Его кожа, несмотря на мать россиянку, темнее, чем у среднестатистического русского парня. Вспоминая своего бывшего с его хилым тельцем и тонкими ручками — ни в какое сравнение. У Доронова плечи шире, прикосновение тоже неслабое. — Хватит думать о мужике, Лиля! — рыкаю на себя, стуча по лбу. Пока Амир там свои дела решает, надо ему в вино снотворное. Нечего пускать слюни только потому, что на нем шикарно костюм сидит. Он и в школе был ничего такой, вместо безгрудой конопатой меня. Слава Богу, с того времени хоть грудь выросла и веснушки теперь можно осветлить. Лезу в сумочку, рыща в поисках заветного бутылечка. Влажные салфетки, помада, тушь, зеркало, пудра, пробник духов, пробник помады, освежитель для рта, жвачка, паспорт, телефон — все в одной маленькой сумочке. Отбрасываю в кучу хлама антибактериальный гель для рук в прозрачной упаковке, с радостным визгом доставая заветную бутылочку в темном стекле. Секунда на откручивание крышки и еще две минуты вытащить дурацкую пробку, которая герметично закрыта, дабы не позволить жидкости выветрится или попасть туда бактериям. Аромат трав на секунду выбивает из колеи. Запах такой, будто туда кого-то стошнило. — Господи, Боже, надеюсь при смешивании с алкоголем он не превратится в козла, — бурчу, зажимая нос. Смешиваю вино с ведьминским зельем из аптеки. Надеюсь на нем оно сработает также, как на бабушке. Я туда весь бутылек вылила, ей хватает пары ложек, чтобы через пятнадцать минут сном младенца спать. Только, как заставить его выпить целый бокал? — Фу, — кривлюсь, ощущая аромат из бокала, подливая туда немного вина. Доронов пить не любит. Это в школе он всем чачу под шашлык разливал, а сам только в сторонке мог пригубить вина, не больше. Здесь определенно нужны женские чары. Едва успеваю бутылку на место поставить, Амир возвращается в кабинку, улыбаясь мне и падая рядом на диван. — Как там таинственные дела? — спрашиваю, беря в руки бокал с молочным коктейлем. Почти не обидно, хотя бы не напьюсь. Меня окидывают внимательным взглядом темных глаз, почему-то останавливая взор на бокале. Поднимаю руки, делая честно лицо. — Ничего туда не подливала, — клянусь, едва он приподнимает темную бровь. — Ладно, Магазин, — усмехается, падая рядом и приближаясь, отчего меня сразу окутывает облако его одеколона. Остальные запахи выбивает напрочь, обоняние работает на распознавание туалетной воды. Что-то свежее, ненавязчивое, в то же время дразнит нотами сандала, может какой-то травы. Странное сочетание, думала он предпочитает что-то из тяжелой восточной артиллерии. Едва не упускаю момент, когда Доронов оказывается почти нос к носу. Его пальцы тянутся к моим рыжим прядям, отброшенным за спину. Мой взгляд изучает линию его подбородка от темной щетины до жестких линий к прямому носу и темным глазам — эдакий шоколадный омут, в который жаждешь погрузиться. Что-то говорит, но абсолютно не слышу из-за грохочащей музыки. — Что? — голос хрипит, едва подушечки пальцев слегка касаются щеки. — Магазинчикова, расскажи мне о судьбе своей тяжелой, которая сюда привела. Первый раз, да? Ты нервничаешь, — голос обволакивающий, ни черта не понимаю. Первый раз? Ну, да. Раньше по клубам в поисках баранов, которых похитить надо не бегала. — Ага, — выдыхаю, наблюдая за тем, как опускаются его ресницы. Рука непроизвольно тянется к распахнутому вороту черной рубашки, касаясь мягкой ткани. Он успевает только перехватить запястье, зато голос меняет интонацию. — А вот этого не надо, Лилия. Опасно. О-ох, черт. Никто никогда меня так не называл. Мозги пекутся, ничего не соображаю. Если бы в этот момент не зашел один из работников клуба, не знаю, что бы произошло. — Амир Давидович, у нас там… — он кашляет в кулачок, опасливо косясь то на меня, то на резко помрачневшего Амира. — Баран… Точно, баран! — Доронов, — подскакиваю так быстро, что он чуть с дивана не падает. Тычу пальцем ошарашенному парню в грудь, выдхая. — Сиди тут. Я щас. Нос припудрю, — сгребаю брошенные кучкой вещи из сумки обратно, вылетаю из кабинки со скоростью света, слыша, как колотится сердце. Каблуки стучат по полу, едва не поскальзываюсь на одной из ступеней. Внизу скандал. Вульгарно одетая девица с крашенными рыжими волосами ругается с охранной, пытаясь пробиться ко входу. Замираю всего на секунду — от дверей летит такой отборный мат, что парни не знают, как поступить. — Девушка, отойдите, пожалуйста, — спокойным тоном повторяет охранник, пока истеричная дамочка размахивает сумочкой, тыча пальцем в свой айфон. — Ты знаешь к кому я вообще? Берега попутал?! Да меня такие люди охраняют, ты тут работать больше не будешь, — орет, поправляя на носу темные очки, несмотря на глубокую ночь. Следом пробегает парочка паникующих работников, прямо к охране с криками: — Саня, спасай! Этот порнокопытный рогатый сейчас всех забодает! Давай его пристрелим! — С ума сошли?! Это подарок нашему боссу — черный карачаевский баран, — вопит мужчина в костюме. Подозреваю — глава охраны, судя по бейджу на пиджаке. Он потирает лысую макушку, замахиваясь на тощего паренька, у которого уже руки трясутся. — Бешеных денег стоит, гость обидится. Босс в ярости будет. Думай, че говоришь, — рыкает, а затем вновь поворачивается к рыжей дамочке. — Слушайте… Машу рукой. Меня сегодня точно бараны окружают. Слышать о них уже не могу, прямо крыша едет, от Доронова с его харизмой не отошла. Нужно срочно перетягивать одеяло, мне нужно вывести Амира из клуба одного без его следующих по пятам людей, иначе весь план коту под хвост. Забегаю в женский туалет, радуясь тому, что он вдруг пуст. Где-то сверху бухтит музыка, отчего кажется, что все вокруг ходуном ходит. Под ногами и на стенах темный кафель со светлыми прожилками, идеально чистые стены. Весь туалет сохраняет девственную чистоту и в нем пахнет ландышами. Блестящие керамические раковины, золотые краны. В каждой кабинке туалетная бумага, у раковин жидкое мыло в подвесной автоматической мыльнице — руки поднеси, выплюнет немного, вкусно пахнущей цветами, жидкости. Зеркала без единого пятнышка, полотенца и бумажные салфетки — полный сервис за огромные деньги. Все еще не столько выпили, или курят. Плевать. Закрываюсь в кабинке, сажусь прямо на крышку белого фаянсового унитаза, разглядывая золотую ручку двери и ищу смартфон. Так, бабушка, мама, Ирка, Светка, Олеся-ногти, Света-волосы, а вот. Нашла. Надеюсь Настя еще не спит, время уже десять вечера. Не заметила, как пролетело два часа с моего прихода. Подруга уже должна была доехать из своего комфортабельного офиса, где трудилась кадровиком, домой. Несколько гудков — на том конце раздается немного недовольное и усталое: «Да, Магазин». — Айварова, — стону в трубку, прислушиваясь к звукам сверху. Откуда-то из-за стены радостные крики компаний друзей. Надеюсь, никому не взбредет в голову сейчас сделать пару снимков в Инстаграм. — Помогай, — выдыхаю, сжимая смартфон. — Как соблазнить шикарного парня? На минуту подруга подвисает. Прямо слышу, как перегружается ее мозг на том конце. Настя, видимо, пытается осознать, а мне срочно ответ нужен. Если позвоню бабушке, она вновь прочитает мне нотацию о целомудрии, непорочности и скромности, что украшают даму. Сегодняшнюю юбку, впрочем, прокомментировала так: — Пусть смотрит, нынче ноги важная часть женской привлекательности. В крайнем случае, есть бита. Мужчина в последние годы стал хитрее. Это в тридцатые можно было пригрозить доносом в случае отказа женится. Даже представлять не хочу, как мой дед на ней женился. Видать сбежал он под покровом ночи в одних портках тоже не просто так. Прислушиваюсь, кажется, отошла. «Магазин, не буду уточнять, кого и как ты там собралась соблазнять, скажу прямо — бросай это гиблое дело. Ты и соблазнение — две разные составляющие», — уверенно так заявляет. Обидно прямо, между прочим, моя преподавательница по танцам живота говорила, что во мне много страсти. Я очень страстная. — Глупости, — фыркаю насупившись. — Просто скажи, как. Пофлиртовать там, может станцевать или что? Сложно что ли? «Не-не, Магазин, не вздумай флиртовать. Помнишь, как ты пыталась привлечь внимание нашего куратора, дабы помог с интервью? Нервный тик ему создала на целый год» Ой, подумаешь, кто знал, что у него такая психика нежная. — Танец живота станцую! «Чтоб сразу умер? Пожалей парня, че он тебе сделал-то?», — искренне возмущается, а меня захлестывает обида. Будто я не могу никого увлечь. Согласна, возможно не королева красоты и с социализацией в плане отношений с мужчинами у меня туго, да только шутить над этим совсем не обязательно. — Вот возьму и сведу с ума, — фыркаю громко, слыша хохот на том конце. «Только если молчать будешь точно рыба. Хотя ладно, свести с ума ты можешь — вруби свой режим 101 вопрос за три секунды», — хмыкает Настя. — Коза, — вяло огрызаюсь. Слышится шум, девичий смех разбивает тишину в туалете, выдыхаю негромко, дабы не привлечь внимания, пока хлопают кабинки туалетов. Девицы о чем-то болтают. Какие купили вещи, куда поедут отдыхать. Дубай, Иордан, Тайланд, Вьетнам — немного гложет зависть. Мой отдых — выезд с бабушкой по Золотому кольцу России или мамой. А хочется одной, или с кем-то… «Магазин, не дури. Ты красотка. Если не слепой, увидит. Волосы распусти, они у тебя сразу 50 % внимания перетянут, парни любят длинные волосы», — голос мягче, она прекращает шутить надо мной. Приятно, выхожу из кабинки, включая воду и попрощавшись с Настей, пожелавшей мне удачи, растрепываю волосы и роюсь в поиске помады. Ничего яркого, легкий розоватый оттенок для придания объёма пухлым губам. Поправляю белье, чтобы грудь казалась боль — ай, красавица. Снаружи тишина. То ли рыжую, то ли утащили решать проблему вместе с парнокопытными, которые покоя работникам клуба не дают. Поднимаюсь обратно по лестнице, возвращаясь в кабинку, Амир болтает с кем-то по телефону и улыбается. — Да-а-а, говорю же, идеальный вариант. Ага, купим этот участок, скинемся деньгами, — вещает о чем-то там многомиллионном и важном. Рукой размахивает, пиджак небрежно брошен рядом. Рукава рубашки закатаны, демонстрируют загорелую кожу и дорогие смарт-часы, отсчитывающие время. Бросаю сумочку рядом на диван, падая совсем рядом, на всякий случай еще раз встрепываю волосы и развалившись, как можно эротичнее, кокетливо кашляю. Никакой реакции. Хмурюсь, поворачиваюсь боком, недовольно цокнув языком. Амир поднимает руку, выставляя палец и призывая к тишине. — А-а-а, да-да, понял. Мы этот вопрос ещё обговорим с тобой и Юркой. Ага, — у него язык без костей. Едва закончил одну тему, начинает другую. — Давай, как там у вас вообще? О, правда? Хотел тебе сказать… — Кхе! — громко так кашляю, будто на меня приступ напал. Доронов даже затыкается, поворачивается в мою сторону. Приподнял брови и удивленно косится. Рукой отбрасываю падающие на глаза рыжие пряди, и вот тут начинается самое интересное. Доронов замирает, затыкается, его собеседник что-то бормочет в трубку, но он будто его не слышит. Смотрит на мои волосы странным взглядом, будто у самого лысина, а с них выйдет идеальный парик. — Макс, я перезвоню, — выдыхает в трубку хриплым голосом, озадачивая меня, собеседника и себя заодно. Не глядя кладет трубку на стол, продолжая смотреть. — Алло, Амир, — зову, однако никакой реакции. Будто змея под действием волшебной музыки. Тянется вперед рукой, отчего отодвигаюсь. Я от него, он за мной. — Доронов? — удивленно спрашиваю, косясь на его пальцы, которые тянутся ко мне следом за хозяином. Отодвигаюсь еще, пытаясь понять, что его так перегрузило. — Ты знал, что существовал журнал Плейбой для слепых? — бормочу, отодвигаясь к самому краю. Пальцы почти дотрагиваются. Он непроизвольно кивает, а я с удивлением понимаю — мои волосы его кнопка «тормоз». Именно прядь хватает пальцами, как-то благоговейно разглядывая, будто не рыжие волосинки, вечно раздражающие своей непослушностью, а восьмое чудо света. Слова от Насти про волосы вдруг обретают смысл. На моем лице испуг сменяется коварным выражением, и я подхватив прядь побольше, трясу е. прямо перед лицом Доронова. — Амирчик, — мурлычу, отчего он вздрагивает, пытаясь осмыслить происходящее. Резко поддаюсь вперед, отталкивая на диван, нависая сверху так, что волосы падаю волной, частично укрывая нас и хватаю бокал сонного зелья со стола. — Ли… — не успевает даже мявкнуть мое имя, вручаю бокал, проговорив: — Пей, Доронов. Ты жужжал два часа, теперь у меня словесное недержание. Сейчас мы с тобой выпьем, закусим и пойдем кое-куда, — пока говорю, болтаю прядью перед его глазами, пока залпом бурду эту с травами выпивает, видимо не ощущая вкуса. Чувствую себя гением гипноза. — О, Магазин, — выдыхает так страстно, а глазки прямо загораются. Особенно на слове «пойдем кое-куда». — С тобой хоть на край света… Блин, у тебя просто шикарные волосы! Да-да, баран мой ненаглядный, сейчас я тебя ими, как поводком опутаю и пойдешь со мной, как миленький. — Еще, кстати, хотел отметить, — говорить не даю, сунув в рот гроздь винограда. — Итак, Доронов, — сурово произношу, пока он жевать пытается. — щас я тебе расскажу самую классную сказку в мире. Называется она «Члены политбюро ЦК КПСС за все годы существования вместе со всеми сменами названий»! Бабуля, гордись. Твои ежевечерние сеансы уроков советской истории даром не прошли. Доронов дожевывает виноград, заинтересованно приподнимая брови. — А потом? — А потом мы с тобой будем изучать технику массажа «Ветка Сакуры», — уверенно заявляю, надеясь, что до этого не дойдет. Потому что на деле, там совсем не то что он в своем пошлой голове уже сейчас представил, судя по глазам. — Итак, 1917 год…