— Эти менты ведь ни хрена не делают! Я чувствовал, что ее увлечение Стасом плохо кончится. Я ей говорил, предупреждал, а она… Этого козла Стаса надо искать! Он во всем виноват! — Стас мертв, Игорь, — прервала юношу Котова. — Его убили. В собственной квартире пустили пулю в лоб. Так что ты уже почти вне подозрений. Почти. — Блин… Но не я это, — как-то сразу растерялся Бесфамильный. — Ну, — засмеялась Лариса, — это-то понятно. Ты же тут был, в камере. Ты физически не мог этого сделать. — Я имею в виду, что Виту не я убивал, — прижал руки к груди Бесфамильный. — Я люблю ее… Любил… А насилие я ненавижу в принципе. Художник и насилие — это вещи несовместимые, сами понимаете. Виточка… Моя Витаминка, — он неожиданно всхлипнул. — Расскажи про Стаса, — мягко попросила Лариса. — Все, что тебе о нем известно. — Хорошо, — вздохнул Игорь и начал… * * * …Вита и Игорь. Игорь и Вита. Только так говорили о них в родном институте. Всегда вместе. Всегда веселые. Счастливые. Они встречались уже около года. Они всегда были вместе, несмотря на то что Вита училась на втором курсе, а Игорь уже оканчивал институт. Вита побывала в доме родителей Игоря в подмосковных Люберцах. Очаровательная латышская девушка очень понравилась маме Игорька. Вместе они съездили на неделю в Прибалтику — на родину Виты, где кандидатуру потенциального зятя одобрил потенциальный тесть, важный бизнесмен Артурас Эйгелис. Они мечтали. Мечтали об известности и славе семейной пары художников. О персональных выставках в Париже и Нью-Йорке, мечтали о детях… Спорили. Спорили иногда до хрипоты и весело смеялись потом над этим. Вита хотела мальчика, а Игорь — девочку. А еще Игорь был категорически против, когда Вита предложила ему маленькую таблеточку «для прилива вдохновения». Именно на этой почве и разразился их первый скандал. Игорь громко хлопнул дверью, обозвал невесту конченой наркоманкой и ушел. Помирились они на следующий день. Вита пообещала завязать, а Игорь на коленях просил прощения за вчерашние грубые слова. Слово свое девушка сдержала. По крайней мере, Игорь никогда не видел ее «под кайфом». Хотя… Сейчас, находясь в камере, он не был уверен в этом. Свадьба была назначена на конец апреля и должна была состояться в Подмосковье. С обеих сторон шли активные приготовления. А в январе, сразу после зимней сессии, появился этот Стас. Он сразу вызвал у Игоря отвращение. Как человек культурный, воспитанный и до мозга костей интеллигентный, Ларисин жених не мог испытывать добрых чувств к грубоватому и нахальному Стасу. К тому же, по слухам, этот тип баловался наркотиками, а наркоманов Игорь не терпел. Презирал и ненавидел. Но именно к нему, именно к этому низкоинтеллектуальному и бездарному индивидууму ушла Вита. Его любимая Вита… — Знаете, — говорил Игорь Ларисе, — я знал, что Стас неискренен с Витой. У него была какая-то цель. — Почему ты так решил? — Потому что, прежде чем начать за ней ухаживать, он наводил о ее семье справки. — То есть? — Очень просто. Я однажды в туалете случайно подслушал, как Стас спрашивал у кого-то, где учится девушка по фамилии Эйгелис. Он ведь вообще с другого факультета. Я еще Вите об этом рассказал, а она смеялась. Спрашивала, ревную ли я. Ей всегда нравилось быть в центре внимания. — Когда это было? Когда Стас начал за ней ухаживать? — Где-то с месяц назад. Скажите, Лариса, то, что я рассказал, может помочь? В голосе Игоря было столько боли и мольбы, что Котова поняла — ковыряться в болезненном прошлом Игорю тяжело. Поняла она и нечто другое… — Да, Игорек, поможет. Уже помогло. Держись. И еще — я была на твоей выставке, мне очень понравилось, хотя я ничего не смыслю в живописи. Как и большинство творческих людей, эта невинная лесть немного успокоила. И когда конвой уводил главного подозреваемого, на его губах играла пусть грустная, но улыбка. Лариса покидала мрачное заведение с достаточно противоречивыми чувствами. С одной стороны, этот парень произвел на нее исключительно положительное впечатление. Было горько и обидно за него, за то, что этот парень сейчас там, в камере. С другой стороны, разговор с Игорем привел «мыслителя Котову» к определенному выводу. И чем больше она думала, тем прочнее и навязчивее становился этот вывод. «Понятно, что Игорь не виноват, — размышляла Лариса, не спеша прогуливаясь по шумным улицам столицы. — И подставил его именно Стас. Судя по показаниям, он один видел его ночной визит. И он же высказал свои подозрения милиции. А зачем ему это было надо?» Лариса глубоко задумалась и не заметила, как только что пересекла улицу на красный свет. Однако все обошлось благополучно. Да и какое значение имеют эти цветные светодиоды светофоров, когда Лариса так близка к разгадке! Возможно, близка. Версия первая — ревность и жажда мести. Версия вторая — он и есть убийца, которому необходимо было отвести от себя подозрения. Лариса зашла в кафе, заказала себе чашечку кофе и в ожидании заказа затянулась любимым «Кентом», а мысли тем временем продолжили свой бег. А убил Виту все-таки Стас. Мотив? Никакого. Точнее, не совсем так. Стас — наемник. Дешевый наемник с классическим финалом — мавр сделал свое дело, мавра можно убирать. Кому же так помешало это милое улыбчивое создание с ангельской внешностью и, похоже, таким кротким нравом? Или господин Эйгелис не так прост и враги у него все же имеются? Кофе был приятным. Настоящий, смолотый и сваренный, а не порошковое растворимое безобразие с громким и бессмысленным названием. Лариса закурила еще одну сигарету, отхлебнула обжигающий, сладкий и крепкий напиток и вдруг вспомнила нечто важное. Воспоминание это буквально сразило ее. Она неожиданно вспомнила: сегодня ведь четверг. А поэтому долго наслаждаться кофе нельзя, ибо до конца рабочего дня необходимо добраться до конторы мужа. Сегодня он должен быть там. Он просто обязан быть там. И ему очень повезет, если его там не окажется… Лариса быстро опустошила чашку и подошла к стойке бара. Трубку на другом конце провода взяли сразу же. Уже знакомый Ларисе голос той самой секретарши сообщил ей, что шеф на месте, но очень занят. Обрадовавшись этому обстоятельству, Лариса не стала продолжать разговор по телефону, а отправилась прямо в фирму «Котов и К°». Войдя в приемную, Лариса, поздоровавшись сквозь зубы, попросила немедленно сообщить Евгению Алексеевичу о своем визите. — Я же говорю, он занят! — продолжала упорствовать секретарша. — Я сейчас сама к нему пройду, — сузив глаза, заявила Лариса спокойно, но многообещающе. Секретарша хмыкнула, но все же поднялась с места и двинулась в сторону кабинета начальника. — Как тебя представить, невезучая? — спросила она, обернувшись к Ларисе. — Лариса, — сухо ответила Котова. — Ладно, Лариса, или как там тебя. Если шеф захочет — поговорит, не захочет — ты уж не обессудь. Девица, вильнув бедрами, скрылась за дверью кабинета. Разговор секретарши и шефа был недолгим, после чего она вышла из кабинета и с переменившимся выражением лица сообщила Ларисе, что Евгений Алексеевич ждет ее. Котова резким движением толкнула дверь в кабинет. Она увидела оторопевшее и глупо улыбающееся лицо Евгения, и недобрая улыбка «украсила» лицо Ларисы: — Сволочь, кобель, похотливый самец, эгоист, неблагодарная тварь, алкоголик, ничтожество! — Вся накопившаяся за эти тяжелые дни негативная энергия хлынула на Евгения подобно вулканической лаве на Помпеи. И Ларису вполне можно было понять — если бы тогда Котов оказался на месте, а не развлекался где-то, его супруге не пришлось бы ночевать в той архистранной квартирке, и не оказалась бы хозяйка «Чайки» втянутой в очередную скверно пахнущую историю. Котов в первые секунды был просто ошарашен. Такой поток оскорблений не выливался на него, наверное, никогда. По крайней мере, не позволяла себе жена, женщина достаточно сдержанная. В течение всех пятнадцати лет их супружеской жизни он не слышал ничего подобного. Поэтому Евгений судорожно пытался понять, чем вызвана такая ярость и ненависть к его персоне. Он лихорадочно перебирал в памяти все свои последние грехи, осознавая, что практически каждый из них мог стать основанием для недовольства жены. Но чтобы такое… — Лара, я… э-э-э… Ты объясни, пожалуйста, в чем дело? — начал он оправдываться. — В чем дело? — взвилась Лариса. — А как можно назвать ситуацию, когда твоя жена приезжает к тебе в фирму и вынуждена выслушивать от какой-то секретарши, что она страшная и стервозная? Когда она должна оправдываться и пытаться доказать, что действительно твоя жена? — Но… Это недоразумение, наверное, — развел руками Котов, которого при этих словах словно опалило жаром. Он тут же вспомнил, как неделю назад по пьянке разоткровенничался с секретаршей, развивая тему своей безрадостной семейной жизни. Втайне Евгений рассчитывал произвести впечатление несчастного и затащить секретаршу в постель, обманув ее возможными перспективами. Говорил, что жену он не любит, потому что она — такая-сякая. Он вспомнил, какая, по его рассказам, Лариса была такая-сякая, и понял, что если секретарша выложила хотя бы половину услышанного, то ему грозят крупные неприятности. Одно дело измена, пьянство, дурачество — а тут… Лариса очень самолюбива и вряд ли простила бы его. — Почему в твою фирму толпами ходят женщины, выдающие себя за твою жену? Тебе нужно в таком случае открывать гарем! Но мне, знаешь ли, совсем не хочется занимать там должность даже первой жены! — Лара, ты преувеличиваешь! — прижал руки к груди Котов. — Откуда у тебя такие сведения? — Потому что меня приняли за одну из них! Большего унижения я в своей жизни не испытывала. — Ну подожди, подожди, давай разберемся, — и Котов потянулся к заветному шкафчику, откуда, к удивлению Ларисы, достал не джин, а всего лишь бутылку «Гжелки». «Видать, дела идут совсем плохо, — подумала Лариса, — если Евгений экономит уже на джине!» Котов тем временем достал две рюмки и наполнил их «Гжелкой». С заискивающей улыбкой он протянул одну из них Ларисе. Лариса, сдвинув брови, взяла ее и, не чокаясь с мужем, быстро выпила. Котов сделал то же самое. Он отчасти и в самом деле хотел выпить, но больше надеялся протянуть время, чтобы найти подходящие объяснения. Однако ничего толкового, что могло бы обелить его в глазах жены, как-то не придумалось. Котов был деморализован. Он даже было согласился с тем, что он полное ничтожество и действительно виноват. Мысли его путались, в душу закрался страх. Дела Евгения действительно шли неважно, если не сказать — отвратительно. Он даже подумывал занять некую сумму у Ларисы, чтобы поправить положение. Теперь, понятное дело, на это рассчитывать не приходилось. А если вдруг представить себе, что жена действительно взбрыкнет — никогда еще глаза Ларисы не горели такой ненавистью, — то в случае развода Котов терял больше, чем приобретал. И он с новой силой кинулся спасать свое будущее. — Лара, — с жаром продолжил он. — Как ты можешь верить словам какой-то глупой секретарши? Это же все просто от зависти, Лара! Неужели ты могла поверить, что я о тебе такое говорил? Что ко мне — на рабочее место! — ходят женщины! Это же просто несерьезно… Лариса вместо ответа многозначительно посмотрела на большой велюровый диван, стоявший в углу, а затем на стопку видеокассет, иллюстрации на которых красноречиво свидетельствовали об их содержании: это были порнографические фильмы. — Мне казалось, что ты давно вышел из возраста, когда подобная продукция может быть интересна, — холодно сказала она. — Теперь я понимаю, что ты гораздо хуже, чем я о тебе думала. — Лара, ты не права. Ты всегда думаешь обо мне хуже, чем я есть! Что я такого уж тебе сделал, Лара? Почему ты никогда мне не веришь? — Да потому что тебе верить — себя не уважать! А вот ты, видно, себя как раз и не уважаешь, раз позволяешь отзываться в подобном тоне о своей пока еще жене! И перемываешь ей кости с совершенно посторонними людьми, а тем более со своими подчиненными! Позор, Котов! Евгений, понимая, что жена права и все сказанное ею в общем-то справедливо, понуро опустил голову. Он уже просто не знал, что делать, — любая его фраза, направленная на примирение, встречала скептическое отношение со стороны Ларисы. И Котов удрученно замолк. Потом было попробовал начать все сначала… Семейный скандал на служебном месте продолжался уже без малого час. Робкие оправдания Евгения приводили лишь к очередному взрыву эмоций жены. Лариса, конечно, понимала, что сильно разошлась — скандалить она обычно не любила, предпочитая иные пути разрешения конфликтных ситуаций, — но остановиться уже не могла. В это время по телефону позвонила испуганная секретарша. Думая, что у трубки ее шеф, она спросила, не надо ли вызвать милицию. Взявшая трубку Котова велела ей убираться вместе с милицией ну в очень отдаленное место. Девушка испуганно ойкнула и бросила трубку. Впрочем, запал разъяренной фурии по фамилии Котова («Пока еще Котова. Но это ненадолго», — ухмыльнулась про себя Лариса) уже иссякал, ибо судьбоносное решение было принято. В полном изнеможении оскорбленная в лучших чувствах женщина опустилась в кресло Евгения — муж все еще стоял перед ней по стойке «смирно». И тут неожиданно для самой себя Лариса почувствовала необыкновенную легкость и даже некоторый прилив сил. Она сняла трубку: — Будьте добры, — подчеркнуто вежливо попросила Лариса, когда секретарша в приемной подняла трубку, — будьте добры, две чашечки кофе. Ну что, Котов? Что будем делать? — спросила она супруга, когда до смерти перепуганная секретарша вбежала в кабинет и, поспешно поставив на стол кофе, пулей вылетела обратно. До несчастной секретарши уже дошли как минимум две вещи: первая — это что именно она оказалась виновницей головомойки, устроенной противной мегерой Евгению Алексеевичу. И второй неутешительный вывод: работать на этом месте ей скорее всего больше не придется. — Это, Ларис, ну… Так уж вышло вот… В общем, виноват…