А у самой голос дрожит и в глазах слезы. Я вот никогда не мог понять где та тонкая грань между ее артистизмом и реальными чувствами. Но факт остаётся фактом — всегда теряюсь под воздействием этих женских штучек. — Сам разберусь! Мысленно выстраиваю стену в своей голове, сердце, душе. Шаг, шаг, ещё один. Пульс, несмотря на волнение, совсем не подскакивает к горлу, не берет меня в тиски. И это первый очевидный звоночек. Готовлюсь к болевому удару при виде бывшей жены. Жду, что с первого взгляда меня накроет так тщательно скрываемой мной обидой, потащит на дно гнев, разочарование, даже ярость. Все те эмоции, что я откладывал в своей голове долгие полгода, запирал в чулане на затворах сознания, игнорировал их стук по печени. Но вот я останавливаюсь возле нее, смотрю в ее холодные серые глаза, на застывшую улыбку, которая так редко появлялась на ее лице, и ничего не чувствую. Ничего. Это же странно, да? Так быть не должно. Не может человек, который составлял весь твой мир долгие десять лет просто перестать в нем существовать. Казалось, должно отозваться, должно екнуть, забрезжить воспоминаниями, ностальгией, в конце концов. Но нет. Пусто. Отмечаю про себя, что она сменила прическу — волосы стали светлее и ей идёт, смягчает. Замечаю, что на место неизменному строгому костюму пришло почти легкомысленное платье — из тех, что она никогда не носила. На губах — светлая помада — невиданно! В руках большая яркая сумка, словно с чужого плеча. Странная. Новая. Другая Оксана. Говорю сам себе: расставание пошло ей на пользу. И последний камень слетает с груди. Я почти улыбаюсь, потому что, наконец, все отпускаю. И горечь от предательства и червоточину самобичевания. Даже чувство вины, что нашептывало: не понял, не сделал счастливой, бросил, не стал бороться. Отпускаю. Пусто. Хорошо. — Привет, — выдыхает она. — Привет, Ксю. Глаза жены расширяются, реагируя на ласковое обращение студенческих времён. Улыбка становится чуть теплее, поразительно меняя ее лицо. — Хорошо, что приехала, — добавляю я. Я устал бегать, устал от ее беготни. Через неделю все закончится, пора закрыть все подвешенные вопросы, наконец, распрощаться. Оглядываюсь по сторонам — моей яркой пчёлки нигде нет, мама ретировалась, отец, который открыл дверь, скрылся в гостиной. Нас оставили вдвоем, это тоже хорошо. Мне есть, что сказать, Оксане тоже, время настало. Где-то за стенами этого дома меня ждёт новое начало и мне не терпится начать его проживать. — Поговорим? — киваю на кухню. Лучше скрыться подальше, оттянуть их неизбежную встречу с Майей, скандал ни к чему. Оксана кивает и проходит вперёд. Уверенные шаги, высоко поднятая голова, широко расправленные плечи — все выдает в ней ту собранную женщину, которой видит ее мир. Но я знаю ее слишком хорошо, чтобы забыть, что образ этот — лишь футляр успешной женщины. Она срослась с ним настолько, что носит теперь постоянно. Может, поэтому она такой хороший адвокат и такая прекрасная лгунья? — Я привезла подарок твоим родителям, — начинает с нейтральной темы. Хороший ход. — Они будут рады, — закрываю за собой дверь, прислоняюсь к дверному полотну, складываю руки на груди. Взгляд Оксаны скользит по мне, изучая. Осматривает сначала лицо с бородой, которую она всегда терпеть не могла, спускается к татуировке, которая теперь расчерчивает полплеча, скользит по груди, оценивая изменения. Да, многое было сделано тебе назло, вопреки, в отместку или просто, чтобы заменить боль внутри на физическую. — Ты хорошо выглядишь, — наконец, решается сказать она. — Ты тоже. Тебе на пользу… — Нет, я… — прерывает меня. — Мне совсем не на пользу, это для тебя. Проходится ладонью по подолу платья, усмехается. — Нравится? — Ты хорошо выглядишь, Ксю. Но все же надеюсь, что это не для меня. — Конечно же для тебя! Ты… выслушай меня, хорошо? Я скажу все, что накрутилось в моей голове за эти полгода, потом скажешь ты. И мы, наконец, закончим с этим безумием. — Я здесь именно для этого, — согласно киваю и делаю глубокий вдох. Разговор предстоит не из простых. Ксю тоже кивает, кидает свою сумку на стол и принимается вышагивать по кухне. Ещё одно привычное моему глазу действие: двигательная активность во время высокой скорости работы мозга. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Для начала я должна извиниться. Ты не дал мне этого сделать, да и я тогда не была готова. Но сейчас, понимая, как далеко я зашла, я хочу это сказать: прости меня. Оксана останавливается посреди кухни и заглядывает мне в глаза. Я коротко киваю, давая ей сигнал продолжать. — Помнишь, мы на Новый год приезжали сюда, — она оглядывает кухню. — Я хотела в Тай, а ты посмотреть на племянника. Я уступила. Я была хорошей женой. Ты знаешь, как мне тяжело находиться среди этих людей, но ради тебя… — она слегка морщит нос, и в голове неожиданно вспыхивают образы ее бесконечного непринятия моей семьи, год за годом. — Ты два дня возился с мальчишками, оставив меня на растерзание своей семейки. А потом всю дорогу домой капал мне на мозги "хочу себе такого же", "ты обещала, что время настанет". И с тех пор мы бесконечно возвращались к этому разговору. На работе был завал, дома — постоянный прессинг с твоей стороны и тут один из клиентов пригласил меня на ужин. Ни к чему не обязывающий, просто ужин. Просто хорошо провести вечер без миллиардного обсуждения детей. За ужином последовали цветы. Потом снова ужин. Потом мотель. Один раз. Один чертов раз я позволила себе вообще ни о чем не думать… — Вы с ним… — я хочу узнать, это понятное любопытство. — Нет. Я сразу поняла, что это ошибка. Он тоже. Мы разошлись в надежде больше никогда об этом не вспоминать. А потом ты нашел идиотский чек за номер. Мой чертов педантизм в расходах должен был когда-то сыграть против меня. Скажи, лучше было бы, если бы я тогда соврала? Обманула? Придумала невероятную историю, в которую ты бы поверил? Потому что сейчас я думаю, что да. Сейчас я бы повернула все в спять и не стала бы говорить. А тогда мне эгоистично захотелось твоей ревности, твоих эмоций, хоть каких отличных от твоей зацикленности на детях. Я думала, это встряхнет наш брак. Думала, в страхе потерять меня, ты пойдешь на уступки. Самонадеянно, да? — Не думал, что все было настолько плохо. — Не было! — горячо заявляет она. — Не было! Просто мы застыли с тобой в какой-то точке и все крутились на месте. И эти разговоры о детях… — Почему ты просто не сказала, что не хочешь детей? Почему придумывала все новые и новые отговорки, давала ложную надежду? — Я не хотела тебя потерять. Это же очевидно. Я тянула время до последнего, в тайне надеясь, что ты передумаешь, или будет упущено время, здоровье… Я никогда не мечтала о детях, ты же знаешь, я всегда хотела построить карьеру, и мне казалось, что ты тоже такой. А потом… — А мне кажется, что мы оба недостаточно хорошо знали друг друга, — отталкиваюсь от двери, подхожу к столу, беру в руки стакан. В горле сушит. Все эти признания больше не травмируют, но высасывают слишком много энергии. Хочется пить. — Возможно. Но мы всегда были отличной командой, согласись. Без тебя я бы не стала партнёром в крупнейшей юридической фирме города, без меня ты не открыл бы свою контору. Мы оба целеустремленные, знающие себе цену люди, у нас общее прошлое, много лет воспоминаний. Нельзя вот так взять и разрушить все это из-за недоговорок. Я готова меняться. Слышишь? Оксана подходит ближе, забирает из моей руки стакан и заглядывает в глаза. — Давай заведем детей. Я не могу тебя потерять, ты единственный мне подходишь. И ради тебя… Ее слова бьют поддых. В них есть здравое зерно. В них много логики. И если бы не одно шипучее обстоятельство, в корне изменившее мою жизнь, я бы сказал другие слова. Но теперь есть только эти: — Я тоже должен извиниться перед тобой. [1]Цитата из сказки "Новые похождения кота в сапогах". Влад. — Я тоже должен извиниться перед тобой. Оксана коротко кивает, словно соглашается: да, должен. — Я игнорировал твои желания. Игнорировал свои желания. И в итоге все пришло к тому, что имеем. Она кладет ладонь мне на плечо и привычным жестом начинает поглаживать. — Этот маленький кризис помог нам обоим все переосмыслить, — вкрадчиво говорит она. — Теперь ты точно знаешь, что никто другой не подходит тебе так же, как я. А я готова к следующему шагу в наших взаимоотношениях. Оксана смягчает согласные, словно убеждает своевольного подростка, что несмотря на то, что он сбежал из дома, его все равно любят и ждут. Оказывается, меня раздражает этот ее покровительственный тон. — Нет никаких взаимоотношений, Ксю, — так же мягко говорю я, снимая с себя ее ладонь. — Все закончилось так, как и должно было. — Ничего не закончилось, — по-прежнему снисходительно говорит она. — Закончилось в тот момент, когда ты согласилась на ужин с другим мужчиной, вошла с ним в номер и… и даже раньше, когда поставила свои интересы превыше наших совместных. Так что не важно в итоге было у вас с тем человеком что-то или нет, не важны причины твоего поступка и чего хочешь сейчас. Все так, как должно быть. Следующий шаг — развод. — В тебе говорит обида, ты хочешь меня уколоть, я понимаю. — Нет никакой обиды, Оксана. — Ты злишься. Хорошо. С этим можно поработать. Сходим к психологу, одна моя клиентка… — Ты меня не слышишь. Я не злюсь, не обижаюсь. Просто все закончилось, это логичный исход. — Нет, нелогичный, — не унимается жена. — Логичным будет собрать твои вещи и перевезти обратно. Они ведь все ещё в коробках, да? Ты так и не распаковал их, потому что подсознательно не хотел оседать на съемной квартире окончательно. Подсознательно ты ждал, когда пройдет твой гнев, и мы сможем вернуться к тому, что было. Может, хотел мне отомстить. Своим молчанием и… — она вздыхает и отводит взгляд. — Теперь мы квиты. Я знаю. Давай уже минуем стадию торга и перейдем к принятию. — С ума сойти! Теперь все стало на свои места. Ты поэтому пыталась подкупить Майю? Дыхание спирает, и на место твердого равнодушия приходит гнев. Делаю несколько шагов назад и упираюсь в холодильник. Сейчас мне нужно максимум пространства, потому что не ровен час, мои руки сомкнутся на ее шее. — Закрыть счёт, — пожимает она плечами. Не пытается оправдаться, не выглядит удивлённой от того, что я все знаю. — Один — один. У меня случился незначительный роман, у тебя случился роман. Теперь можно вернуться в семью. — Боже, о каком счёте ты говоришь? Разве в отношениях ведётся счёт? — Везде ведётся, — спокойно парирует она. — Да, я ей заплатила. К слову, девчонка не должна была тебе это рассказывать, придется удержать часть ее вознаграждения. Но так, наверное, даже лучше. Теперь ты понимаешь, на что я готова ради тебя. Рано или поздно ты бы наступил на эти грабли, но поздно — слишком неподходящее время, — она отталкивается от стола и снова вышагивает по кухне. Неторопливо и уверенно. — Я должна была открыть тебе глаза, пока мы не совершили эту ужасную ошибку. Теперь, когда ты смог сравнить, ты четко понимаешь, что ждёт тебя, если мы расстанемся. Вокруг много молодых девчонок: красивых, забавных, свободных, и они не прочь немного поиграть с успешным мужчиной. Развести его на пару свиданий в шикарном ресторане, может, подарить пару поцелуев у подъезда. Безусловно, это бодрит, повышает самооценку и дарит временный выброс эндорфинов в кровь. Но будем реалистами, Влад, никто из них не станет принимать такую связь всерьез. Никто из них не станет тратить жизнь на старпера, и не станет заменой мне. Мы с тобой не просто муж и жена, помнишь? Мы друзья, единомышленники, нас связывают схожие жизненные принципы, одни ценности, один взгляд на жизнь. Небольшая развилка на нашем пути не увела нас в разные стороны, просто показала более длинный путь к совместному будущему. Когда твои эмоции поутихнут, ты поймёшь, как мудро я поступила. И какая я хорошая жена, на все готова ради нас с тобой. — Ты ведь всегда делала это, да? — неужели я не замечал всего этого раньше? — Манипулировала каждым моим шагом с первого дня знакомства. Как дикую собаку, сначала приучила к себе, а потом дрессировала. Подкармливала, гладила по шерсти, хвалила за достижения. "Жить вместе — рационально" — мы съехались. "Ты не создан для работы на кого-то" — полез в бизнес. "Как думаешь, штамп в паспорте это пережитки прошлого?" — мы женаты. Господи! Осознание своего скудоумия больно бьет по эго. Все, абсолютно все, что мне казалось моими собственными достижениями, шло через призму ее подачек. Эта мысль выворачивает наизнанку, оголяя отвратительное нутро моего мира. Что это? Необходимость все контролировать или сдвиг по фазе? Почему она все это делает? — И каждый проект оказался успешен.