— Она перечислила их без моего согласия! — Конечно, — едко бросает он. — И что, мы сейчас на какой стадии? Не щадящего бросания? Каждое слово вонзается острым ножом в тело. Ему больно сейчас, я понимаю. И мне больно. Вот такая она цена правды, да? И кому от нее стало лучше? — Да нет же, — тихо произношу пересохшим ртом. — Я отказалась. Не веришь? Влад смотрит на меня своим тяжёлым взглядом, словно взвешивая каждое слово, что проносится в его голове. И я уже готовлюсь к обороне. Готовлюсь принять каждое его злое и уничижительное слово, брошенное в мой адрес, даже набираю в грудь побольше воздуха. А он разворачивается и молча шагает к машине. Что, и это все? Просто так возьмет и уйдет? — Эй, — окликаю его я. — Хотя бы дослушай до конца! Он молчит и продолжает широким шагом следовать к машине. — Дундук! — кричу ему в спину. Он дергается и замирает на месте. Ага, как поговорить — так морду воротит, а как оскорбления слушать — остановился. — Истукан! Чурбан! Болван! — напрягаю свои извилины в поиске самых поэтичных ругательств. Влад медленно оборачивается. — Ты что, словарь синонимов мне зачитываешь? — Подыскиваю эпитет! — Нелестный, — сверкает глазами. — Так и ты ведешь себя не как прекрасный принц, — фыркаю я. — Может, я с дуру и согласилась на лёгкие деньги. Но я же тебя тогда не знала совсем! Думала, неверного муженька просто наказать надо. А узнала — отказалась сразу. А ты… ты… ведёшь себя как настоящий дундук! В очередной раз топаю ногой, вымещая всю злость на бедных лопухах. — Даже выслушать не хочешь! А я… я… Что ты делаешь? Сейчас Влад больше обычного походит на медведя. Огромного и разъяренного. Он тяжело дышит и медленно наступает на меня. Его руки ложатся на пряжку ремня и одним резким движением расстёгивают её. Ещё одно движение — вжух — и ремень вылетает из шлевок. Ма-ма. — Кажется, тебе не хватает хорошей воспитательной руки, — вкрадчиво говорит он. — Пфф, — складываю руки на груди. Ещё чего удумал! Он же не… — Нет. Нет, нет, нет. Ты же не серьезно, Влад?! ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И вот я бегу. Бегу очень быстро. Ну, так быстро, насколько позволяет мое вечно сползающее с груди платье. Чёртовы шишки больно впиваются в тонкую подошву босоножек, иголки неприятно колют щиколотки. Но я ему не дамся! Что за детский сад — меня и ремнем??? Мне что, пять лет и я нассала на обеденный стол? Огибаю пару сосен в надежде спрятаться, но куда там! Деревья непозволительно тоненькие, а я непозволительно яркая в Гусином бирюзовом платье. Тяжелые шаги уже слышатся совсем близко. Сердце подскакивает к горлу, барабаня во все органы разом. Ну что за идиотизм-то! Не станет же он в самом деле… — Попалась! — разносится над самым ухом. Я подскакиваю на месте и прыгаю за ближайшую сосенку. Обхватываю столб, как спасательный буек, и впиваюсь взглядом в графитовые глаза. Ой, он не шутит. Ой, прикопает меня где-нибудь посреди химкинского леса. — Влад, давай поговорим, как взрослые люди, — сквозь сбившееся дыхание пытаюсь воззвать к его разуму. — Поговорим, обязательно поговорим. После того, как я тебя, как козу… Ремень рассекает воздух с характерным звуком. Я нервно сглатываю. — За-зачем, как козу? — шепчу я. — Мне не понравится! — Конечно, не понравится, — скалит он зубы. — В этом и суть. — Может, придумаем альтернативу? — да начнутся переговоры! — Никаких альтернатив. Только ремень, только по заднице. — Ну извини, хорошо? Ты не дундук, я виновата. Что ещё мне сказать? — почти кричу я. Я не хочу по заднице. Это больно. А я и боль вещи несовместимые. Влад опускает руки с зажатым ремнем и смотрит на меня со смесью неверия и обреченности в глазах. — Скажи правду, Майя, — приглушенно просит Влад. — Когда ты отказалась от денег? — Сразу! Практически в тот же день! Задолго до того, как мы с тобой… — Почему не рассказала? — Я побоялась. Я ужасная трусиха, если ты не заметил! Прижимаюсь к дереву ближе, буквально сливаюсь с рыжим стволом. Взгляд Влада смягчается. — Я заметил. Иди сюда, Майя, — он протягивает свою широкую ладонь. — А ты не будешь? — многозначительно стреляю взглядом на ремень, зажатый в его руках. — Не буду, — выпускает его из рук. Тот с тихим шорохом приземляется в утоптанную нами дорожку, я делаю нерешительный шаг и вкладываю свою ладонь в его. Влад тут же притягивает меня в свои объятия. Крепко сжимает, кладя голову мне на макушку, вздыхает. — Ещё одно ругательство из твоих уст… Или еще одна ложь, недоговорка, утаивание… — Ремень? — шепчу в его плечо. — Да. И за флирт с дружками. И за пьянство. И за… — Эй, я почти не пью! — А теперь вообще не будешь. Я беру тебя под свой строгий контроль. Шаг вправо, шаг влево… — Ремень? — насмехаюсь над ним. — Да, — шепчет мне в волосы. — И я тебя не пожалею, Май. Буду воспитывать! — Не многовато ли возни с одной бестолковой девчонкой, — мурлычу ему на ухо. — Что поделать, если только такие бестолковые в душу и западают? Я расплываюсь в улыбке прямо на его плече. — Ты меня любишь? — глухо спрашивает он, прижимаясь к моей щеке губами. — Люблю, — отвечаю со всей искренностью. Встаю на мысочки, вытягиваюсь вдоль его тела, охватывают руками шею. — Хорошо, — облегченно выдыхает Влад. И целует. Целует так, словно это ответное признание. Глава 42. Призраки бывших… баранов Влад Машина мягко скользит по недавно отремонтированной дороге, из радио льется попсовая мелодия, а я то и дело отвлекаюсь на острые коленки, торчащие из-под платья, на тонкие запястья, изящно двигающиеся в такт музыке, и розовые пряди, разлетающиеся от ветра из приоткрытого окна. Не должен, за рулем нужно быть сосредоточенным на дороге и движении, но не могу — отвлекаюсь. Ловлю себя на мыслях далеких от вождения и предстоящего торжества. Так хочется снова свернуть с дороги, но в этот раз не для дурацких признаний, а чтоб утолить жажду по этой девчонке. Должен признать, она умеет потрясать. Встряхивать. Удивлять. Переворачивать все внутри. Это не должно мне нравиться, мне, человеку, любящему комфорт и стационарность, тяжелому на подъем, до мозга костей прагматику и скептику. Но нравится. Мне нравится, нравится, нравится эта Шипучка — горько-сладкая на языке, взрывная в руках, яркая глазу. Вихрь эмоций, слов, чувств. Сама жизнь. С ней все вкусно: пресные будни, терпкие вечера и даже острая правда. Такая, что напрочь сносит все мои установки. Никогда не думал, что со мной такое случится. Мыльная опера какая-то. И главное действующее лицо в ней — моя, без пяти минут, бывшая жена.